- Добрый день! – крикнул ему, приближаясь, Витя.

- И вам, молодые люди, – кивнул тот, – хотели прокатиться?

- Да.

- Прошу, – Митрофаныч двинулся к лодкам, отвязывая одну из них от прочного столба, – вёсла сейчас принесу.

- Иди, располагайся, – Пчёлкин коснулся губами виска Жени.

Она торопливо прошла по мокрым доскам причала, спрыгнула в лодку, расположившись на прочной дощатой скамье, мужчина принял из рук рыбака пару вёсел, и через пару мгновений лодка почти бесшумно заскользила по водной глади. Давно в день рождения Пчёлкиной не было такой хорошей погоды – солнце стояло в самом зените, разбрасывая по воде мириады золотисто-белых алмазиков. Теплый ветер гулял в волосах, развевал подолы плащей, ласкал лицо. Витя медленно разрезал вёслами реку, не переставая наблюдать за умиротворенным лицом жены.

- Давай остановимся? – предложила Женя.

Он молча выполнил ее просьбу, сложил весла и лег на дно лодки, привлекая к себе Женю, накрывая ее плечи защитным жестом, и они рассматривали облака, плывущие по небу, слегка жмурясь от белого солнца.

- Помнишь, ты хотела переехать? – разбивая тишину, вдруг спросил Пчёлкин. – Есть один хороший город, Роли. Мягкий климат, то, что нужно для вас с Юркой, с работой там тоже все в порядке, тем более с твоим английским вообще проблем не будет.

- Ты серьезно? – девушка повернула голову, и с ее ракурса был виден его подбородок. Витины губы дрогнули в улыбке.

- Абсолютно. Я уже всё узнал. Сейчас Саня добьется победы на выборах, мы спокойно поделим оставшуюся долю и через годик уже можем перебираться. Само собой, нужно выбрать время и слетать в ближайшие месяцы, присмотреться, в общем, все бразды правления передаю в твои ручки, – он коснулся поцелуем тыльной стороны ее ладони, – согласна?

- Да! – Женя перевалилась на мужа и крепко сжала его в объятиях.

Витя засмеялся.

- Тише, тише! А то сейчас перевернемся и потонем так, оставим сына сиротой.

- Типун тебе на язык, – Пчёлкина щелкнула мужчину по лбу.

Возвращались в город уже под вечер. А в доме Пчёлкиных Тома и Оля уже закончили сервировку стола, Космос и Саша развеселили шары и втихаря опрокинули пару стопок коньяка. Белов был как никогда в приподнятом настроении, дело складывалось, а главное – с Ольгой получилось наладить мир. Юрка и Ванька весело носились по дому, и Белов-младший никак не мог догнать младшего Пчёлкина.

- Тише, тише, – улыбаясь, Тамара остановила Юрку, – не дай бог упадете.

За окном неумолимо темнело, и стоило Оле взглянуть на часы, около ворот дома послышался шум подъехавшей машины.

- Выключаем свет! – скомандовала она, в спешке вытирая влажные руки полотенцем.

Космос щелкнул выключателем, и квартира друзей погрузилась в темноту. Тома зажгла свечи на торте и взяла кулинарное изделие в руки.

- Как только они сюда войдут, резко включаем свет и поем. Саш, хлопушка готова?

Белый, поправив на голове колпачок, наглядно продемонстрировал женщинам хлопушку.

- Отлично, – улыбнулась Оля, осторожно глядя сквозь прозрачный тюль, как Пчёлкины шагают по дорожке к дому. – Все, приготовьтесь.

Четверка на цыпочках подкралась к арке, через которую из коридора можно было попасть в столовую, и скрылась за стенами. Щелкнул замок, и Витя, кинув связку ключей на тумбочку, очутился в коридоре, впуская жену следом за собой.

- Свет-то чего не включил? – удивилась Женя, намереваясь дотянуться до выключателя, но Пчёла перехватил ее за руку, и они медленно прошествовали из коридора в столовую.

Свет неожиданно резко включился, на наносекунду ослепив именинницу, и в следующий момент взорвалась хлопушка, осыпая Женю водопадом разноцветной мишуры.

- С днем рожденья, Женёк! – с улыбкой на лицах запели друзья, вынырнув из-за углов. – С днем рожденья, Женёк! С днем рожденья тебя-я-я!

- Поздравляю, Женька! – Оля одновременно с мужем нацепила на голову подруги колпачок, а Тома в этот момент поднесла торт.

- Ребята! – восхищенно выдохнула Пчёлкина, поочередно целуя присутствующих в щёки. – Боже, спасибо!

- Мама! – из глубины гостиной выбежали Юра и Ваня, вместе неся в руках огромный букет кроваво-красных роз. – С днем Рождения!

Женя присела на корточки, обнимая сынишек.

Вечер проходил в уютной, веселой атмосфере, бригадиры рассказывали веселые истории, которых всегда было у них в запасе – хоть отбавляй, а женщины открыто улыбались и радовали мужчин звонким смехом.

- Скоро Фил встанет на ноги, Женёк, – кивнул подруге Саша, – и мы все снова будем вместе. А это главное для нас – держаться вместе. Вообще хочу сказать вам всем огромное спасибо, и тебе, Жека, в том числе еще потому, что ты поддержала меня тогда, – напомнил он случай их последнего откровенного диалога на детской площадке, – в общем, за тебя, сестрёнка.

Нет ничего лучше, когда твои близкие находятся рядом с тобой, и никого больше не нужно.

Сентябрь 1999-го

Женя стояла около окна. На улице светало. Осень… Еще одно дежурство подходило к концу. Нельзя сказать, чтобы оно было легким. Нельзя сказать, что тяжелым. Чаще всего на вопрос о том, как прошло дежурство она отвечала: «Нормально». И всё. И добавить обычно ничего не хотелось.

Экстремал. Многие уже не помнят, как возникло это название у врачей приемного покоя больницы, скорой помощи, других экстренных служб. А Пчёлкина помнила, как они сидели в своей ординаторской, набившись на диване, на стульях за столом, пили чай и кофе, ели торт, принесенный Викторией Алексеевной, отличным врачом, помогавшим ассистировать одну из сложных операций, и беседовали о жизни. Вот тогда в ответ на предложение переходить к ним работать, поскольку клиника нуждалась в надежных работниках, а Виктория искала себе подработку, она сама, наслушавшись их рассказов и баек о работе, сказала: «Нет, ребята, я к вам не пойду, – я не экстремалка!».

Вот так, наконец-то, и появилось на свет то емкое и короткое слово, – экстремалы, – которое они долгое время искали, которое вобрало в себя много из того, что хирурги чувствовали в себе, в их отношении к этому делу, что не понимали те другие, кто не заразился этим состоянием, этим пьянящим и трудным настроением боя и победы в любое время.

Впрочем, это стало уже привычно и в порядке вещей. В порядке вещей ругань, споры, выговоры. В порядке вещей стало терять своих пациентов на различных этапах диагностики и оказания помощи. Трудно представить себе многие чувства врачей в этих ситуациях. Чувство горечи смешивалось с чувством бессилия, чувство неудовлетворенности – с желанием бросить к чёрту всю эту службу, работу, найти себе занятие более спокойное, менее нервное, менее изматывающее, но Женя понимала – она шла к этому очень долго.

Вот и сегодня в три часа ночи на приемном покое клиники царило временное затишье в поступлении больных. Женя, Дунаев и еще двое врачей сидели на крыльце с сигаретами и смаковали эти минуты временного покоя, – как затишье перед бурей, как молчание перед атакой. Андрей травил анекдоты, потом все вместе вспоминали о прошлых дежурствах, об интересных случаях, о проблемных больных, о собственных проблемах. Звук подъехавшей машины воспринялся в те минуты, как оскорбление тишины на горном перевале, как выстрел в лесу. Но рано или поздно это должно было произойти.

В двери вошла бригада «Скорой помощи». На носилках – десятилетний мальчик, за врачами – взволнованная, заплаканная мать.

- Цыгане, – тихо фыркнула Катя, идя плечом к плечу с Пчёлкиной, – всегда тревожно при виде них…

- Сейчас не это главное, – таким же тоном отозвалась Женя.

Три часа в операционной. И вот Пчёлкина вышла в коридор, на ходу стягивая с лица влажную маску. Мать мальчика – женщина южной внешности со смольными волосами и носом с горбинкой – подскочила с железного кресла и кинулась к ней. В глубоких, черных больших глазах стояли слёзы.

- Доктор, ну… что?..

- Всё в порядке, – Женя коснулась рукой ее дрожащего предплечья, – ваш сын потерял много крови, состояние пока тяжелое. Предстоит долгая реабилитация, но жить он будет…