– Они же говорили, что у них нет связи, – Марина не нашла ничего лучше, как вытереть руки о траву. С тошнотой справилась.

– Тсс! – Сёма поднёс указательный палец к губам.

Из рации послышался чей-то голос.

– Раз-раз-раз!

Мужской голос, довольно грубый, но поставленный, видно сразу. Говорили с помехами, но через шипение и треск голос говорившего вполне можно было различить.

– Внимание выжившим!

***

За первыми сказанными из рации словами последовала пауза. Достаточно долгая, чтобы по ней можно было отмерить десять ударов сердца. Казалось, что голос замолчал и диктор по ту сторону ничего больше не скажет.

– Это нам Семочка, Сема, – Марина энергично затрясла супруга за руку, оставляя на коже зеленый след от сока травы, руки, выпачканные в крови капитана, она вытирала с тщательностью. – Скажи же, что это нам!

– Тише, тише, – Сема одернул руку, высвобождаясь.

– Они будут говорить что-то еще?

Несмотря на то, что говорил ОН, у нее не было сомнений, что людей, обращавшихся к выжившим много. Как еще могли помочь?

Что про десять ударов сердце – да, Сема отсчитал их, считал сознательно, чтобы хоть как-то взять себя в руки. Адреналин зашкаливал.

– Сейчас проверим, наберись терпения.

Он выхватил рацию, теперь уже не опасаясь не то, чтобы перепачкаться в крови, а в принципе нисколечко не смущаясь трупа капитана, от которого его только накануне мутило по первое число. Это был шанс, из рации обращались к ним! К выжившим!

Что делать с этой увесистой металлической штукой, Сема не знал. Начал вертеть ее в руках, пытаясь понять как подступиться, с какой стороны. Едва не выронил из вспотевших от волнения ладоней – рация была такой же скользкой, как кусок мыла в душе. Через мгновение прибор вновь зафыркал и затрещал. Из динамика снова послышалось металлическое нечеловеческое звучание. Теперь голос звучал так, будто говорил робот. Резко и кратно упало качество звукопередачи.

– Внимание выживших! – повторили три раза.

Вместо этого Сема услышал что-то вроде «вни..ние …вших», но ведь понятно! Понятно же! Боясь, что сигнал вновь пропадет, он вытянул рацию перед собой, удерживая в ладонях. Рация выдала продолжительный писк, резанувший по барабанным перепонкам.

– Сем, сделай что-нибудь, его совсем не слышно.

– Я пытаюсь.

Обращавшийся из динамика голос обладал отменной дикцией, но даже это не спасло, когда он продолжил говорить. Слова то и дело обрывались, проглатывались, от чего целиком терялся смысл информации, которую хотели донести.

– …ж…ля… …ост… …бл… – доносилось из динамика. – у на… …ам …ени…

– Что он говорит? Ты понимаешь хоть одно слово? – тараторила Марина.

– Я пытаюсь понять, – Сема был весь внимание.

– Цифры? – предположила женщина. – Ты же слышал, что он говорил какие то цифры?

– Допустим. Хотя не знаю. Я ничего не слышал, но допустим.

Цифр Сема действительно не слышал, но если супруга слышала? Может, мужик из динамика рации называл адрес или телефон? Или ещё что? Мало ли что связано с цифрами? Но было не разобрать.

Как бы то ни было, Сема внимательно продолжал вслушиваться в набор транслируемых фраз, стараясь разобрать хоть что-то, хоть как-то вычленить смысл. Вскоре диктор начал говорить, как показалось, во второй раз, потому что некоторые слова, вернее отрывки фраз, повторялись.

– Запиши, – предложил Сема.

– Что?! Это же набор фраз. Ничего не понять.

– …т…ям… …овс… …аст… – доносилось из динамика в подтверждении ее слов. – у на… …ам …ени…

Однако, в сообщении послышались цифры. На этот раз Сема слышал их более чем отчетливо.

– Оди… …ыре… семьд…

– Слышишь цифры?! Может удастся что-нибудь разобрать, ну же, давай попробуем, – поторопил он. – Мне кажется, что он повторяет какие-то координаты. Записывай, он говорит как до них добраться, ну же!

– Сейчас, секундочку Сем, вот только найду куда писать и чем.

Проблема, ни ручки, ни бумаги под рукой не было, взять их тоже было неоткуда, хотя Сема всегда возил в бардачке ручку и блокнот. Теперь и другое сгорели после удара вертолета. Но Марина выкрутилась. Нашла какую-то то ли ветку, то ли засохший корень и не найдя ничего лучше уселась на колени. Видимо решила записать обращение незнакомца прямо на земле. Что бы вышло из этой затеи узнать не довелось, потому что она так и не смогла ничего зафиксировать, только отчаянно всплеснула руками

– Не получается, бли-и-ин, – палочка попросту переломилась пополам, едва коснувшись земли. Да и диктор говорил слишком быстро.

– А ты постарайся! Не начинай!

– Я не начинаю, стараюсь, не нравится, тогда сделай сам, – она отшвырнула сломанную ветку, голос из рации продолжал вешать.

Семе захотелось придушить супругу голыми руками – вот дура, набитая. Ничего кроме своего сраного маникюра не умеет. Потом говорит, что у него под ногтями грязь, а почему – потому что он этими руками… Сема оборвал мысли, взглянул на брошенную ветку, но отказался от идеи попытаться записать самому. Нет, он все еще удерживал рацию на вытянутых руках. Вдруг, если опустит прибор, то снова исчезнет сигнал, как в первый раз, когда они казалось бы просто перевернули на спину тело капитана. Но и стоять вот так дальше, когда непонятно ничего, не было смысла.

– Ну и чего встал, может, скажешь что-то в ответ? – предложила Марина.

– Не буду ничего писать, боюсь потерять…

– Да я не про это, ответь им, так ведь можно?

– Точно!

Было обидно, что годная мысль не пришла ему в голову первому, но винить себя за проигранную «минисхватку» с супругой не было времени. Сема опустил рацию, вновь начал нажимать на все подряд кнопки, разбираясь с устройством прибора на ходу. Выглядело сложнее, чем в детстве, когда за рации сходили две спичечных коробки, соединенных ниткой. Гораздо сложнее. Рация представляла из себя довольно таки внушительный кирпич, чем то смахивающий на первые, появившиеся у братков в России 90-х годов телефоны. Такой же увесистый, что по неосторожности пришибить можно невзначай и так же много кнопок, значение которых поймешь разве что закинув за воротник. Сема не придумал ничего лучше, как начать нажимать на кнопки поочередно.

– Ты что делаешь?

– Есть другие варианты? – он протянул рацию супруге. – Давай!

Марина покачала головой, пряча руки за спину – чур не я.

Наконец после очередного нажатия звук из рации стих. Супруги переглянулись.

– Говори, Семушка!

– Ало… раз-раз-раз! Приём, – он начал вываливать в динамик абсолютно все «позывные», которые знал.

– Вы нас слышите? – не выдержала Марина.

Подождали – Марина смотрела на супруга с надеждой, в глазах застыли слёзы. Митька продолжал пялиться на труп. Похоже, что до рации и до родительских потугов ему не было никакого дела. Наверное, стоило шугануть сына, но все потом, а сейчас:

– Мы выжившие, нам нужна помощь, мы на выезде из города, – затараторил Сема, как заведенный.

– Помогите… пожалуйста.

– Нам срочно требуется помощь, – ввернула Марина.

В ответ рация просто замолчала. И вновь повисло молчание, давящие секунды тишины и неопределенности.

– Не вышло, – Сема виновато пожал плечами. – Извини.

– Так сделай что-нибудь! – Марина не собиралась сдаваться. – Саймон, слышишь меня! Эти люди по ту сторону они могут нам помочь

– Я пытаюсь, спокойно. И я не Саймон, сколько можно тебе говорить.

Сема снова начал нажимать кнопки. Он действительно пытался, но, похоже, только переключил частоту потому что из рации теперь донеслось шипение. Верить в то, что закончилась трансляция не хотелось.

– Вот же дерьмо, – он стиснул зубы, опуская рацию.

– Ты сломал ее? А?

Сема промолчал – не сломал, но как настроить ее обратно не знал.

– И что теперь?

– Откуда я знаю, – Сема повертел рацию в руках. – Пойдём в Ростов.

– Ты думаешь они там? – оживилась супруга.