И тут в голове возникла мысль, осознав которую, я застыл в панике, но которая словно издевательски вопрошала снова и снова, а почему я сразу не обратил на один немаловажный факт никакого внимания. Я не чувствовал чужеродного присутствия. Совершенно не ощущал того, кто сейчас являлся неотъемлемой частью меня самого, того, кому я отдал все свои знания и опыт.
Это было странное чувство, существовать и одновременно находиться в состоянии аморфной тени и наблюдателя. Я помнил все, что происходило с того момента, когда мое сознание буквально растворилось в сознании мальчика, став его частью. Но сознание Кеннета не поглотило меня самого — только мои знания, умения и опыт, которого у него никогда не возникло бы, слишком уж разные условия были предоставлены нам обоим изначально. Все это время часть моего истинного «Я», моей сущности находилось будто вне времени и пространства, давая шанс наблюдать за ним со стороны, не вмешиваясь и не осознавая себя. Словно тот, кого когда-то звали Дмитрий Лазорев действительно спал крепким сном, и теперь внезапно проснулся. Но как ей удалось снова разделить нас? Это же невозможно! Кеннет, где же ты, черт тебя дери?! Почему я тебя не вижу и не чувствую?!
Синий огонь в это время, поглотил все пространство вокруг меня, оставив лишь небольшой круг, в котором находился я, подвешенный за руки невидимыми путами. Он становился все насыщеннее, усиливая яркость своего и без того яркого неестественного пламени, от которого уже начали болеть и слезиться глаза, словно я стоял возле десятка сварщиков, которые делали свою работу вокруг меня, не заботясь о том, что я могу ослепнуть.
Расслабившись, уже окончательно оставляя попытки вырваться из магических пут, я попытался понять, что происходит и самое главное, где Кеннет? Вроде бы нечто подобное я изучал в книгах Люмоуса, точнее не изучал, а вскользь просматривал, потому что у меня не было дара некроманта, чтобы воспользоваться подобными знаниями, проявлениям которых я сейчас был бессилен что-либо противопоставить.
Внезапно за гулом полыхающего вокруг меня инфернального огня, я услышал звуки шагов. Шаги не были четкими, слегка шаркающими, словно принадлежали не молодому уже человеку. Вскоре пламя передо мной расступилось, создавая своеобразный коридор и пропуская внутрь своеобразного круга, в котором я находился, словно заточенный в пентаграмме демон, фигуру, напоминающую человеческую, облаченную в длинный до пола черный плащ с глубоким капюшоном, полностью скрывающим лицо. Он обошел меня вокруг и неожиданно рассмеялся холодно, безжизненно и неестественно, но, нужно отдать должное, одновременно с этим вполне искренне. Словно нашел давно потерянного родственника. Эта показавшаяся мне несочетающейся гамма чувств раззадорила мое без того уже накрученное воображение. Человек, а я надеюсь, что это все-таки человек, сделав круг почета, остановился передо мной. Теперь он больше не смеялся, а молчал, словно изучая во мне что-то ранее ему недоступное. Капюшон на его голове так и остался натянут по самый подбородок.
— Волдеморт, ты ли это? А говорят, что эта история всего лишь плод воображения одной дамы, но я с самого детства знал, что Хогвартс существует, только моя сова перепутала небоскреб и отдала мое письмо совсем другому мальчику, — этот, ну пусть будет человек, в ритуальной накидке, видимо, не ожидал услышать мой голос, потому что отпрянул назад, едва с моих шуб сорвалось первое слово. Жаль только, что не сбежал окончательно, наткнувшись на совершенно не ту жертву, которую ожидал перед собой увидеть. Более того, опомнившись, чуткая фигура сделала шаг вперед, став ко мне еще ближе, чем была до этого момента.
— Что ты несешь, человеческое отродье? — раздался скрипучий тихий голос, словно, у говорившего были обожжены связки.
— Слова, из которых строятся предложения, — пояснил я, не задумываясь о своей дальнейшей судьбе. Верил ли я, что, проснувшись утром, у меня появился второй шанс? Нет, потому что я не верю во вторые шансы за заслуги самопожертвования. К тому же никакого самопожертвования с моей стороны не было, это был простейший и безболезненный выход для нас обоих, учитывая сложившуюся ситуацию.
— Вот как? Я никогда не слышал ни о чем подобном, — он подошел ко мне настолько близко, что я почувствовал трупную вонь, исходившую от него. Она была настолько интенсивной и перемешавшись с запахом горелой плоти, настолько отвратной, что я почувствовал, что меня начало подташнивать. — Но как?
— Как что? Как я составляю из слов предложения? Я филологических университетов, конечно, не кончал, мог бы, при желании, просто не хотел. Однако могу предположить, что составление предложений из обычных слов является основообразующей частью той фигни, которую в некоторых кругах называют человеческой речью. Кстати, наличие у нас способности воспроизводить звуки именно в этой последовательности осознанно, и отличает нас от приматов и всей остальной фауны.
Я в очередной раз попробовал пошевелить пальцами рук и ощутил, что они мне повиновались и даже обрели некоторую чувствительность, следовательно, сила заклинания начинала ослабевать. То же самое происходило и с ногами, потому что помимо чувствительности появилось небольшая подвижность. Это не могло не радовать. Значит, маг, стоящий передо мной либо слаб изначально, либо ослаблен настолько, что не может долго удерживать простые заклинания. Я же не волшебник, я только учусь, как говорится. А раз я не могу колдовать, то буду стараться делать только то, что умею довольно неплохо: говорить. Говорить и ждать, когда сила заклинания ослабнет до той степени, когда я смогу сопротивляться ему на физическом уровне.
— Это всегда было самой большой загадкой, причем, не только для меня, каким образом мальчишка, не умеющий ничего, кроме как прислуживать, и так и не научившийся ничему в своей никчемной жизни, вдруг обрел столько наглости и уверенности в себе. Только как ты обошел заклинание, которое невозможно обойти и обмануть? — тут до меня дошло, кем может быть эта воняющая фигура.
— Ох ты ж, пресвятые угодники и тринадцатый апостол, старикашка Люмоус, какая неожиданно-неприятная встреча. То-то я о тебе не далее, чем минуту назад, вспоминал. Сам понимаешь, это не улучшает твою репутацию в моем личном рейтинге типов, достигших днища, — путы неожиданно отпустили правую руку, и я еле удержал затёкшую конечность в том же самом положении, чтобы не привлекать внимание чернокнижника. Зачем ему беспокоится о том, что птичка из клетки может убежать?
— Ты думаешь, я играю с тобой в игры? — капюшон вплотную приблизился к моему лицу, и я поморщился от отвращения и брезгливости.
— Дядя, ты бы зубы почистил, прежде чем в гости напрашиваться, особенно, учитывая, что я тебя к себе не звал, а то не культурно это, а еще пэром себя называл. — Путы полностью исчезли, но я был к этому готов, чтобы не упасть, как мешок с неприличным содержимым, хотя прилично затекшие ноги попытались сыграть со мной злую шутку, но я им не позволил. Приземлившись на ноги, я резким движением схватил Люмоуса одной рукой за капюшон, второй обхватил за запястье его правую руку. Старик дернулся назад, пытаясь вырваться из захвата, но я, прилагая немалые усилия, потянул его на себя. Огонь взметнулся прямо передо мной, не причинив своему хозяину ни малейшего вреда, что нельзя сказать обо мне: ладонь обожгло, и от накатившей боли я выпустил руку старика. Но прежде, чем вторая волна достала меня, я сдернул капюшон с лица некроманта и от неожиданности одернул руку, полностью теряя даже видимость небольшого контроля над ситуацией. Передо мной вместо привычного лица пэра Люмоуса оказался гладкий череп, с красными огнями вместо глаз и клубком червей во рту вместо языка.
Люмоус, если конечно, это был он, холодно рассмеялся, увидев мою реакцию на его потрясающий воображение облик, вздернул руки вверх и меня на пару секунд окутало алое сияние, принеся с собой кратковременную боль во всем теле и на короткий миг парализовав меня.
