© Джек Гельб, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Октябрь. 1564 год.

Поля давно остыли от жаркого лета. Открытые просторы переходили в леса, потерявшие свою пышную листву. Чёрными силуэтами высились стволы деревьев, меркнущие с наступлением по-зимнему морозных сумерек. Далеко за зубастой кромкой леса догорало ярко-янтарное солнце. Вороньё уже щёлкало клювами, предвкушая пиршество.

Мужчина был высокого роста, широк в плечах, и под его тяжёлой поступью оставались глубокие следы в промёрзшей чёрной земле.

– Фёдор! – громкий раскат баса прокатился над полем. Вороны взлетели, метнувшись к другой добыче.

– Фёдор! – раздалось вновь, лишь хлопанье крыльев улеглось.

Голос срывался на надрывный низкий хрип. Взгляд воеводы метался по очертаниям тел, павших в битве, боясь узнать среди них знакомое лицо. Он вглядывался в потемневшие лица, хмуря свои густые, чёрные с проседью брови. Он опустил взгляд на землю, продолжая переходить от трупа к трупу. Тела мешались в полумраке, который сгущался с каждой минутой. Сердце могучего воеводы едва не замирало от страха. Он опустился к бездыханному телу юноши. Чёрные волосы слипались прядями от крови, вытекавшей из обширной раны на затылке. Воевода на мгновение замер. Сглотнул. Взяв волю в кулак, он был готов принять этот удар судьбы и, наконец, решился перевернуть тело мыском сапога на спину. Даже в царившем полумраке мужчине хватило беглого взгляда на погибшего – это точно не его сын.

– Басман! – кто-то окликнул его.

Мужчина сразу же обернулся.

– Алексей! Живой сын твой, гляди, как скачет!

К Басманову уже мчался конь с юным всадником. За пару метров юноша спешился, едва ли не на ходу. На белой коже багрянел румянец от холодного ядрёного воздуха. Сквозь густой ряд чёрных ресниц безумно сверкали голубые миндалевидные глаза. Несмотря на тяжёлое дыхание и шаткую походку, ему всё же удавалось выглядеть непринуждённым.

– Что ж ты, батюшка, уж схоронил меня? – усмехнулся Фёдор, хотя его голос звучал слабо.

Алексей опустил свою тяжёлую руку на плечо сына, оглядывая его с ног до головы, и сердце старого воеводы от облегчения будто забилось вновь.

– Только попробуй, сволочь, чтобы я тебя хоронил, – пробасил воевода, придерживая сына за плечо и оглядывая его.

Облачение юноши было потрёпано долгой битвой и погоней, в которую они пустились с отцом. Справа оголилась чешуя кольчуги, испачканная в крови и грязи.

– Узнаю своего отца – едва увидел меня живым, так сразу я тебе чем-то неугоден, – притворно вздохнул Фёдор.

– Помалкивай. Много крови потерял, – коротко ответил Алексей.

– Татарской пролито ещё больше, – юноша задумчиво оглядел поле боя.

Воеводе приходилось напрягать зрение, чтобы различать силуэты людей в сгущающемся мраке. Вороньё уже слетелось попировать. Гомон их наполнил ночной воздух.

– И пленных взяли, – довольно произнёс мужчина, вглядываясь в поле битвы. – Таких именитых только и ждут от нас.

Отец и сын вернулись победителями. Послание об их доблести было составлено и отправлено в Москву. Поместье Басмановых располагалось на берегу широкой реки Оки. Листья уже отгорели огненными цветами, давно опали, устилая реку, и деревья стояли голые в преддверии особенно холодной зимы. Верною службой Алексей Басманов добился исключительного положения. Будучи воеводой крутого нрава и незаурядного ума, он не раз отличился за долгие годы службы государю. В награду семье Басмановых было пожаловано это поместье до тех пор, пока сей славный род служит царю верой и правдой.

Алексей был горд своей победой, но она не задурманила разум опытного воеводы. Много пороков было на его душе, но не тщеславие. Он следил за новостями с других краёв – судьба Руси находилась под угрозой. Царские войска терпели одно поражение за другим в Ливонской войне, и каждая дурная весть с поля битвы испытывала терпение государя.

За долгие годы службы Алексей твёрдо усвоил лишь одну вещь – наперёд ничего знать никому не дано. Сейчас они вернулись с сыном с гордо поднятой головой, но всё могло круто измениться. Много именитых семей теряли благосклонность государя, а их родословные были древнее, что уж говорить о молодом роде Басмановых.

Сколько ещё продлится их век – один только Бог ведает.

Погружённый в эти тяжёлые думы, он сидел во главе стола, а его сын по правую руку. Фёдор же был менее мрачен – славная победа в нелёгком бою, гордость за отца и довольство собой сопутствовали хорошему расположению духа. Да и самые мрачные мысли не могли испортить вид Басманова-младшего – уж больно тот был хорош собой. Чёрные длинные волосы, бледная кожа, соболиные брови, а из-под них глаза васильковые – все девки вокруг вздыхают по нему. А в бою-то юнец как хорош! Резвый, ловкий, точный – и вместе с тем хитрый и искусный.

Воеводы иной раз говорили Алексею: «А Федька твой с саблей да в седле родился, что ли? Сколько, говоришь, ему от роду? Семнадцать? Ну, Алексей, удалый воин – твой сын, гляди, вскоре и затмит тебя отпрыск-то!»

Едва в коридоре послышались частые торопливые шаги, Алексей поднял свой угрюмый взгляд. В зал вошёл привратник и низко поклонился, едва переступив порог, затем снял шапку и прижал её к своей груди.

– Пётр Иванович Хворостинин прибыл из Рязани с наказами от государя, – доложил привратник, продолжая неловко кланяться.

– Зови его, окаянный, чего уж! – бросил Алексей, сжав кулаки в нетерпении.

Привратник тотчас же метнулся к дверям и скрылся в коридоре. Через несколько мгновений зашёл мужчина. Лицо было будто грубо выточено из цельного камня. До бороды и усов, закрывавших пол-лица, уже успела коснуться седина. Ростом Пётр был чуть ниже Алексея, но так же широк в плечах. Его твёрдая поступь, суровый взгляд, грубая обветренная кожа лица и рук выдавали в нём человека ратного. Гость имел при себе на поясе лишь кинжал полуметра длиной, за который он держался своей грубой рукой. Алексей встал из-за стола и большими шагами вышел навстречу своему ратному другу.

– Рад видеть тебя в доме моём! – радушно произнёс хозяин, обнимая гостя.

Фёдор, едва они встретились с гостем взглядом, плавным жестом пригласил его к столу, тут же посмотрев на холопа, прислуживающего при обеде. Тот тотчас принялся подавать кушанья и питьё. Басманов-младший занял своё место по правую руку от своего отца, гость же сел слева от Алексея.

– Томить не буду, а сразу зачитаю грамоту государеву, – произнёс Пётр, доставая послание, скреплённое царской печатью.

– Послание от великого князя Московского и всея Руси, государя нашего Иоанна Васильевича боярину Алексею Даниловичу Басманову и сыну его Фёдору. Божьей милостью был послан мне верный слуга. Велено было держать осаду, но разбил ты татар и гнал их прочь, за что честь тебе и хвала. О подвигах твоих, о смелости твоей я давно наслышан, Алексей Данилович. Оттого радостнее было слышать мне о сыне твоём Фёдоре. Вижу, в жилах его течёт та же горячая кровь, что и в отце. Благословлён я, пока подле меня род ваш Басмановых. От имени своего и от всего сердца своего дарую тебе, Алексей Данилович, и сыну твоему за доблесть, за службу верную золотых монет. Велю явиться тебе и сыну твоему в Александровскую слободу, ибо нет мне кроме вас утешения в кромешном аду, что учинили мне изменники. Этот змеиный клубок давно надобно изничтожить да вымести с земли нашей святой. Оттого же велю немедля вам с сыном явиться на службу ко мне.

Закончив читать, Пётр глубоко выдохнул и поднял взгляд на Алексея.

– Слышал, Федя? – усмехнулся воевода и, обернувшись к сыну, потрепал его по голове.

– Да как же тут не услышать, – задумчиво протянул юноша.

Князь Пётр Иванович Хворостинин и так был желанным гостем в доме Басмановых, а с такими речами от самого царя уж и подавно. Трапеза продолжалась ещё часа два. Алексей долго расспрашивал гостя о том, кто ныне окружает государя, как его душевный настрой, кто кормит его лошадей – да вообще обо всём.