— Не хочу! Не буду! Уйди! — Астрид сверкнула на него сердитым взглядом и пошла за своим топором.

Иккинг не знал, как объяснить ей, не понимал, почему она так злится. Не может же быть, чтобы они настолько сблизились, что она будет тосковать не нему? Но он должен объясниться. Не попрощавшись с ней, он не сможет уйти.

Иккинг решительно подошёл к Астрид и взял её руку в свою. Девушка дёрнулась, но парень удержал. К своему удивлению он увидел, что её глаза покраснели — верный признак будущих слёз. Это заставило его сердце сжаться от боли. Иккинг сглотнул проклятый комок, который только ширился и очень мешал ему говорить.

— Астрид, моё племя не поймёт меня и не примет. Я должен сделать то, что следует. И дело даже не в Пророчестве, Сигрун и так далее. Дело в том, что я не смогу жить без Беззубика. Не смогу проститься с ним. Я не смогу проститься и с Эльдюром. Но он-то по крайней мере свободен быть там, где захочет. А Беззубик… я покалечил его. Едва не убил. Я чувствую свою ответственность перед ним. Он не выживет без ездока. И я хочу быть тем всадником, с кем он будет рядом. Я хочу заботиться о нем. Потому что он мой друг. Я должен позаботиться не только о нем, но и других. Поэтому я скоро покину Олух… Я не мог не попрощаться с тобой, Астрид.

Пока он говорил, девушка стояла молча, на её лице сменяли друг друга злость, недоверие, волнение. В голове проносились вопросы, на которые она не знала ответов. Пока он говорил, её едва появившиеся слёзы высохли. Потому что теперь, когда он заговорил, она знала, против чего выступать и что защищать, о чем спорить.

— Ты не можешь жить без Беззубика… Я могу понять вашу привязанность. И даже то, что ты чувствуешь вину перед ним. Это благородно, Иккинг, очень благородно. Но почему ты не подумал о своем отце? О племени? Что будет с племенем, когда Стоик лишится наследника? Как можешь ты бросать всех нас? — «Как можешь ты бросать меня?»

— Не мучь меня, Астрид! Думаешь, мне просто? Мое сердце рвется на части каждый раз, как я думаю, что мне придется расстаться с Олухом, покинуть отца, Плеваку… тебя…

Астрид распахнула глаза и пристально посмотрела на парня. Может, у неё ещё есть шанс?

— Тогда не надо! Не делай этого! Иккинг, ради меня! — она сжала обеими ладонями его руку, которая по-прежнему держала ее пальцы.

Слова, которые мечтает услышать каждый мужчина от своей любимой. Видит Тор, для Иккинга это было самое большое испытание в его жизни. Он колебался. Но всего пару секунд, пока голубые глаза Астрид вглядывались в его лицо и пытались разглядеть там надежду.

— Прости, — произнёс наконец Иккинг. — Но я не могу по-другому. По-другому просто нельзя. Люди не готовы. Я пока не в силах это изменить. Но посмотри на это с другой стороны. Теперь племя свободно. Теперь Олуху не надо всё время смотреть на небо в поисках угрозы.

Астрид выпустила руку Иккинга. У неё не осталось сил, чтобы бороться с его упрямством. Пусть будет так. Она переживёт. Она ведь сильная. Она Хофферсон. Она воин. А сердце? Сердце можно унять. В конце концов, ей всего шестнадцать.

Вдруг снаружи раздались какие-то крики, вопли. Но больше всего резал слух вой дракона. Сердце Иккинга похолодело. Он бросил испуганный взгляд на Астрид, но та покачала головой, она тоже не знала, происходит.

На Арену ворвалась чуть ли не половина деревни. Они вели за собой Эльдюра. Дракон отчаянно сопротивлялся, но опутанный цепями, ничего не мог сделать. Его тащили вперёд и подгоняли оружием сзади. Длинную узкую морду его заковали в намордник, так что он не мог даже взреветь, а лишь подвывал, как подбитая собака. Чудовище несколько раз на глазах Иккинга воспламенилось, но это не особо помогало. Цепи были длинные, викинги держались на расстоянии — уж как обращаться с Ужасными Чудовищами они прекрасно знали. Один из них уже который месяц сидел в клетке, ожидая своей участи быть убитым юным викингом.

Иккинг и Астрид смотрели на всю эту процессию, разинув рты. В голове у юноши роились сотни вопросов. Наконец он поймал взгляд жёлтых глаз и вышел из оцепенения. Иккинг бросился вперёд, желая одного — освободить дракона. Он заметил своего отца и Плеваку во главе людей.

— Папа! Папа, что происходит?

— Смотри, какого красавца мы подловили! — довольно произнёс Стоик. — Знаешь, где прятался гад? Прямо за нашим домом! Спал там. На него случайно наткнулись охотники.

Иккинг не верил своим ушам. Сотни драконов жили на Олухе долгие недели, а Эльдюр попался именно сейчас, когда они должны были покинуть это место навсегда уже послезавтра!

Дракон, завидев Иккинга, стал метаться с новой силой. Он замотал головой, издавая оглушительный вой. Он молил своего человека спасти его. Но что мог сделать Иккинг один против всей деревни?

Кто-то из викингов полоснул Чудовище по грудине, когда тот поднял голову, и Эльдюр снова оглушительно завыл. Иккинг вытерпеть этого уже не мог. Ценой своей жизни он готов был защитить дракона.

— Папа, перестаньте! Зачем вы мучаете его?

— Что значит «перестаньте»? Сынок, ты что не видишь? Это дракон! Да к тому же он прятался на Олухе. Или шпион, или предвестник беды — одно из двух, ни один вариант меня не устраивает.

— Нет, папа, он… — Иккинг поднял руку к другу, и дракон, сделав неимоверное усилие, потянулся к нему на встречу.

Наступило секундное затишье, когда викинги, как заворожённые посмотрели на сына вождя. Эльдюр притих и, прикрыв глаза, потянулся носом к ладони юноши. Викинги вдруг вспомнили десятки раз, когда Иккинг на этой самой Арене творил невероятные вещи с драконами. Змеевик, который падал в обморок, Громмель, заваливавшийся на спину, Пристеголов, убегающий в свою клетку Жуткая Жуть, играющая солнечным зайчиком. Все эти случаи припомнились и Плеваке, внезапная догадка вдруг озарила его, и он, разинув рот, посмотрел на своего подмастерье.

Вдруг кто-то из викингов выкрикнул то, о чём подумал, Плевака:

— Иккинг — колдун!

Толпа зашумела, зашуршала, заголосила, Иккинг поспешно отдёрнул руку от Эльдюра, жестом и глазами прося его потерпеть.

— Какой ещё колдун? — возмутился Стоик. — Мой сын храбрый воин, а не жрец или…

Вождь умолк. А может, его люди правы? Иккинг не хотел убийства дракона у Берсерков. Иккинг не причинял вреда драконам на Арене. Иккинг худой, пусть и высокий, но всё равно хрупкий в сравнении с другими детьми. Он всегда выделялся и был не похож на других. Неужели?

— Заклинатель драконов! — выкрикнул кто-то, и Иккинг испугался. Быть странным в глазах племени — к этому он привык. Но быть названным заклинателем, колдуном… Что принесёт ему этот статус? В одном Иккинг не сомневался: отец будет в гневе. Сын вождя не может быть ни жрецом, ни колдуном, ни шаманом.

— Что за чушь ты несёшь? — Стоик повернулся к тому, кто выкрикнул, но викинг поспешно спрятался, испугавшись ярости вождя.

Но неосторожное слово было высказано, и шарниры, колёсики в головах заработали с неимоверной скоростью. Народ роптал, поглядывая на сына вождя. Иккинг замер, прислушиваясь к шёпоту вокруг него. «Видели хоть раз, чтобы он с мечом нападал?», «Драконы рядом с ним другие», «Да, они как… как… собаки, что ли», «А он ведь их совсем не боится», «Ха, да никто не боится!», «Не неси ерунды, все боятся…»

Помощь пришла с неожиданной стороны. Перед Иккингом вышла Астрид.

— Да как смеете вы так говорить о сыне вождя! Как смеете вы обвинять сына Стоика Обширного в том, что он колдун! Кто вы такие, чтобы сомневаться в его силе и храбрости? — Астрид посмотрела на парня и продолжила. — Вы не были с ним на Арене, когда он сражался. Вы не видели, как иногда трясутся его коленки рядом со Змеевиком, ведь одна царапина ядовитым шипом может убить! Не видели, как сражается мечом. Вы смотрите со зрительских мест и всё, что видите, это победу над драконом. Но вы не видите, как это происходит!

Викинги снова зашептались, теперь многие соглашались с Астрид. Стоик, немного оправившись от шока, повернулся к своим людям.