***

Утром Иккинг проснулся заметно отдохнувшим. Он прихватил с собой свежую одежду и направился на задний двор, где стояла просторная баня. Стоик не был большим любителем роскоши, он был простой человек, несмотря на статус. Но баню обожал, и поэтому она была размером едва ли не в половину их дома. Сюда он приводил важных гостей, посещавших Олух, проявляя настоящее гостеприимство. Тут велись мужские разговоры и часто решались судьбы племён.

Юноша вошёл внутрь, бросил чистые тунику и штаны на скамью, захватил фонарь, стоявший тут же, ловко разжёг в нём огонь и плотно прикрыл за собой дверь, оказавшись в невысокой комнатке. В помещении было прохладно, здесь явно не топили пару дней. Видимо, отцу было не до этого с поисками сына. Иккингу, впрочем, было не привыкать к холодам, обычным для Севера. Тем более что сам день должен был оказаться жарким. Но пока солнце только поднималось из-за горизонта.

Юноша торопливо скинул с себя грязную и разодранную одежду и пошлёпал поскорей босыми ногами в другое помещение, где стояло несколько чанов с водой. От одного из них шёл приятный аромат трав, которые уже успели зацвести на Олухе.

Иккинг вздохнул, с тоской подумав, что с большей радостью окунулся бы сейчас в бочку с горячей водой, но заниматься сейчас растопкой большого помещения и нагревом воды у него не было ни времени, ни сил. Юноша отставил фонарь на специальную полку сверху, чтобы он давал ему достаточно света, и взялся за ведро.

Смывая с себя копоть и грязь, Иккинг всё время мысленно возвращался в день битвы с Королевой. Ему казалось, что те жуткие вопли раненых драконов никогда не исчезнут из его памяти. Он с остервенением тёр себя жёсткой тканью, стараясь вместе с потом и кровью смыть и воспоминания, но знал, что никогда не сможет забыть виденного и произошедшего. Ссадины и царапины больно щипали, но Иккинг, сжав зубы, молча продолжал своё дело. В какой-то момент картинки битвы перед глазами стали настолько живыми и реальными, что парень зажмурился и, тяжело дыша, схватился за скамью обеими руками. Он всеми силами пытался восстановить контроль хотя бы над работой лёгких. Вдох, один, два, три, медленный выдох и так снова и снова… Вместо освобождения Иккинг словно снова оказался в клетке. Не помогало. Он сунул горящую голову в ведро с водой, пытаясь остудить себя, вернуть покой на сердце.

Постепенно ему становилось лучше. Иккинг поднялся, пальцами зачёсывая назад волосы. Он взял наполненное до краёв ведро, плеснул туда отвара из трав и быстрым движением опрокинул на себя прохладную воду. Она с шумом хлынула, резко остужая жилистое тело, и потекла по полу вниз, в стоки, под баню. Иккинг стоял, мелко дрожа и закрыв глаза, он сосредоточился на ощущениях, как капли воды стекают по коже. Он представил, как вместе с ними утекают и его тревоги…

Через несколько минут Иккинг вышел из бани, поставив на место затушенный светильник и запирая дверь на засов. Испорченную одежду он оставил там. Позже он сожжёт её.

***

В доме было тихо. Видимо, отец отсыпается после бессонных предыдущих ночей. Иккинг принялся хозяйничать на кухне. На пороге он обнаружил свежеиспечённый хлеб и крынку с молоком. Эти продукты обычно доставлялись Стоику ежедневно за довольно щедрую плату одной местной пожилой женщиной. Иккинг поставил на стол кувшин, разжёг очаг и разогрел вчерашнюю похлёбку, но сам к ней не притронулся, оставив для отца. Вместо этого он отломил большой ломоть хлеба. Втянул носом запах, с аппетитом впился зубами в хрустящую корку и сразу же сделал большой глоток молока. Отёр губы тыльной стороной ладони и вышел из дома, на ходу дожёвывая свой завтрак.

Деревня потихоньку просыпалась. Весть о том, что сын вождя цел и невредим, разлетелась по деревне со скоростью северного ветра. Иккинг на бегу здоровался со встречными жителями. Викинги удивлённо оборачивались ему вслед. Только вернулся и уже снова куда-то собрался. «Эй, куда ты?», «Иккинг!», «Куда торопишься, пострел?», «Осторожнее, парень!» — неслось ему вслед. Иккинг быстро отвечал что-то невнятное и бежал дальше в сторону леса.

Наконец он достиг спасительной тени вековых деревьев. Едва его фигура скрылась за растительностью, Иккинг замедлился и дальше уже шёл пешком. Ноги твёрдо и уверенно ступали по привычным тропам. Солнце, поднимавшееся всё выше, настойчиво пускало свои лучи сквозь кроны сосен, оставляя на земле неровные светлые пятна. Юноша шёл, полной грудью вдыхая свежий воздух. Он поднял голову вверх, подставляя веснушчатое лицо тёплому солнцу. Улыбка тронула его губы.

Но тут позади себя он услышал треск веток и резко обернулся. В сердце сразу закралась тревога. Зелёные глаза напряжённо всматривались в лес. Мелькнула тень, ещё одна.

Иккинг с облегчением вздохнул, когда узнал зелёную чешую Эльдюра.

— Боги! Ты меня напугал, — Иккинг протянул руку своему другу, подзывая для приветствия. Позади Чудовища юноша заметил похожего окраса Змеевика. Раньше он его не видел. — Кто твой друг? — спросил парень, поглаживая нос дракона и показывая на незнакомца.

— Это посланник Старейшины, Хьялп. Идём, она ждёт тебя, — прорычал Эльдюр, подставляя шею. Иккинг взобрался на дракона. В голове роилось множество мыслей и вопросов. Но он решил приберечь их для загадочной Старейшины.

Вскоре Эльдюр со всадником и Змеевик приземлились возле озера в овраге. Это место было открытое, поэтому ярко освещалось солнцем. Иккинг увидел Беззубика, а рядом с ним — дракона вдвое большего, коричневого цвета с большой круглой головой и крючковатым клювом. Оранжевые глаза его смотрели не моргая на Иккинга, пока тот подходил к ним.

— Приветствую тебя, — дракон слегка склонил голову, не теряя зрительного контакта с человеком. — Моё имя Сигрун.

Беззубик сорвался с места, едва Иккинг подошёл к Старейшине. Он змеёй обвился вокруг ног юноши, подставляя голову для приветствия. Большие зелёные глаза светились радостью видеть друга. Иккинг улыбнулся ему и снова обратил внимание на Старейшину.

— Здравствуй, Сигрун. Я Иккинг, — ответил он, по привычке протягивая руку к дракону: именно так юноша привык заводить новые знакомства. Но Сигрун медлила, и юноша неловко опустил руку. Беззубик уселся рядом с ним. — Чем обязан?

— Тебе наверняка сказали, кто я, — Иккинг кивнул. — И тебя наверняка это несколько пугает или… удивляет?

— Второе.

— Ты очень храбрый человек, — Иккинг не ожидал услышать комплимент.

— Благодарю, — юноша не понимал, почему разговаривает с этим драконом так официально, словно они с отцом присутствуют на каком-нибудь тинге. Но ему казалось правильным говорить с Сигрун вежливо. Его одолевали вопросы, и он чувствовал, что она в состоянии на них ответить.

— Ты живёшь в мире, где существуют драконы. Но вы, люди, привыкли считать, что мы животные. Скажи, ты думаешь так и теперь?

— Нет! Конечно, нет!

Сигрун удовлетворённо кивнула. Она склонила голову на бок, внимательно разглядывая мальчика. Для неё он был совсем ещё ребёнком. Но этому ребёнку предстояло стать великим. Просто удивительно, как иногда Судьба распоряжается жизнями! С чего вдруг она решила, что будущее одного из сильнейших видов в мире зависит от хрупкого человека, мальчика, ребёнка? Но не в правилах Сигрун было спорить с Судьбой. Она была всего лишь проводником высшей воли.

— Для начала я хочу поблагодарить тебя за освобождение тысяч драконов от гнёта монстра, — Сигрун вернула голову в привычное положение и один раз моргнула, снимая с себя и юноши наваждение: слишком пристальный взгляд дракона-Старейшины оказывал гипнотическое действие. Но и глаза человека обладали силой. Иккинг кивнул. — Присядь, мальчик, у нас с тобой впереди долгий разговор… — Сигрун поманила его к себе крылом, указывая на небольшой валун рядом с собой.

Иккинг подошёл и сел на камень, внимательно глядя на дракона перед собой. Он был в предвкушении истории.

— Я родилась на свет около пятисот лет назад. Возраст довольно солидный, особенно если сравнивать с моими помощниками, — она на мгновение перевела взгляд на Эльдюра, который делал вид, что всё происходящее ему не интересно и ковырялся когтем в зубах, и Беззубика, который, напротив, был очень внимателен и собран. Фурия легла возле ног Иккинга и слушала слова Старейшины. Всё это он уже знал, но никогда не помешает услышать историю снова.