Тем не менее, в силу своей бытовой лености и привычки жить в комфорте, на всем готовом, я как-то не торопился окончательно съезжать с Рублевки, уговаривая себя пожить у матери еще недельку, ну может две, ну до Нового года, ну вот до весны… Нинель посмеивалась, но меня не прогоняла, наверное, ей было спокойнее, когда я был под боком, на контроле и не шлялся где-попало.
И все же, жить мне хотелось самому. И я решил, что после олимпиады уж точно перееду к себе. И может быть даже…
- Ухтыш-ка, классно-то как!
Анька обалдевшими глазами смотрит на возникшее вдруг в неярком приглушенном свете аккуратное, продуманное, сверкающее новизной и хайтеком великолепие.
- Нравится? – интересуюсь.
- Очень, - кивает она, сбрасывая шубку на диван и прохаживаясь вдоль огромных окон. – Другое дело совсем. Не то что было…
- Лампочка в туалете есть, я проверял…
- Ну прям… подготовился.
Подхожу к ней сзади. Обнимаю. Вижу в отражении на стекле, как она улыбается, закрыв глаза.
- Останешься со мной?
Она поводит плечами, устраиваясь поудобнее в моих объятьях.
- Насовсем?
- Да.
- Буду есть из твоего холодильника…
- Да пожалуйста…
- Э-э-э… Писать в твой туалет…
- Бога ради.
- Разбрасывать свои волосы по твоей ванной…
- У самого та же проблема, - вздыхаю.
- Измажу косметикой зеркало, займу половину шкафа… развешу трусики сохнуть после стирки…
Не отвечаю. Прижимаю ее к себе крепче. Целую в шейку.
- Я тебя люблю, - шепчу ей на ушко.
Анька смеется. Потом вдруг отстраняется.
- Ничего не получится, Ланской, - с деланной серьезностью заявляет она.
- И почему же?
- У меня нет очень важного предмета, - скороговоркой щебечет она. - У меня нет зубной щетки. Если мужчина серьезно относится к женщине, он первым делом просто обязан подарить ей зубную щетку…
Молча опускаю руку в карман и протягиваю ей новенькую, в упаковке, зубную щетку, которых две купил сегодня, без всякой мысли, просто забежав на обеде в магазин. Ну так совпало… Чистое везение…
Аня с удивленной улыбкой поворачивается ко мне.
- Сереж, ты что… Серьезно?..
- Совершенно серьезно, - киваю я.
- Боже мой, как романтично, - хихикает она, опуская глаза.
- Ты согласна?
- Ну я … - она и правда кажется смущенной. – Даже не знаю, что ответить… Прости…
- Ну что ты…
- Это все на столько неожиданно…
- Ладно, забудь, - беру ее за плечи и пытаюсь заглянуть в глаза. – Все в порядке, слышишь.
- Да…
- Давай чаю попьем, – меняю тему я. – Там на кухне я точно видел чайник. Да?
Аня протягивает руку и проводит ладонью по моей щеке. В ее синих глазах удивление, испуг и что-то еще, необъяснимое.
- Давай попробуем… - тихо произносит она.
За три недели до начала олимпиады наша сборная переезжает на спортивную базу в Красноярск. Официальная версия - чтобы привыкнуть к разнице в часовых поясах. Неофициальная - чтобы перед самым стартом не произошло чего-нибудь непредвиденного. Спортсмены - мы ж такие, люди непредсказуемые, можем и накуролесить. Шучу. На самом деле, сборы накануне ответственных соревнований – это нормальный ход, правильный. Тому, кто умеет быстро настраиваться на рабочую волну они не повредят, а тем, кто любит долго раскачиваться пойдут на пользу.
И у нас очередная интрига.
Дело в том, что по новым правилам олимпийский старт у фигуристов проводится как в индивидуальном, так и в командном зачете. Понятно, да? Индивидуально – это как обычно, как на любом первенстве, каждый сам за себя и считает свои баллы. В команде – по-другому. В каждой из дисциплин – мальчики, девочки, пары, танцы – катается короткая и произвольная программы. При чем, к произвольной допускаются только пятеро первых по итогам короткой. Всего команд десять, от десяти стран. Поэтому за каждую программу, в зависимости от проката, команда получает от одного до десяти баллов. Сумма баллов определяет победителя. Все просто. Максимально возможный результат – восемьдесят баллов, это когда по всем программам в каждой из дисциплин команда получила максимальные очки… Если бы на прошлой олимпиаде Женя Шиповенко, поехавший вместо меня, не допустил ошибку в короткой, у нашей сборной был бы как раз почти максимум… Катать может кто угодно из членов сборной, можно ставить разных спортсменов на разные программы, главное заявиться не позже чем накануне.
И вот тут начинаются спекуляции.
Решение о том, кто и что катает в команде, принимает чуть ли не верхушка нашей Федерации. Даже у тренеров по этому вопросу голос совещательный. Что уже о нас говорить. Сидим, как рядовые в окопе, ждем, кого назначат героем-добровольцем.
- Нинель Вахтанговна, а кто у нас в команде кататься будет?
- Я откуда знаю?..
- Ну как вы думаете?..
- Думаете-передумаете… За нас с вами наши начальники думают. А мы выполняем. Понятно? Все должны быть готовы… Так, не расслабляемся. Работаем!..
- Артур Маркович…
- Что?
- Как по вашему, э-э-э… кого в команду выставят?
- Как кого? Тебя, конечно!.. И вон подружку твою…
- Ой!.. – пищит подружка.
- Что ой? Не готова? Так сейчас быстро домой поедешь, я на твое место десятерых таких найду…
- Дядя Ваня!..
- Ну чего тебе, Ланской?
Подсаживаюсь к Муракову в столовой. В отличие от остальных тренеров, он ест практически тоже, что и мы, пытается удержать катастрофически расползающуюся в стороны фигуру. Поэтому настроение у него последнее время не очень. Но взгляд понимающий.
- Спросить хотел, - говорю, - как думаете, кого у нас в команде кататься назначат?
Мураков потирает нос тыльной стороной ладони и пожимает плечами.
- А черт их знает… Тебя, наверное.
- На обе программы?
- Конечно. А чего мелочиться? Шансы на золото у нас очень неплохие, и, если ты постараешься – все получится. Главное, чтобы остальные не облажались.
- А остальные кто?
- Ты девчонок имеешь в виду?
- Ну… Да… В паре и в танцах особо выбирать не из кого…
- Это да… Не знаю. Только гадать остается.
- Аня? Озерова…
- Как вариант, - кивает он. – Но не единственный. Допустим, Камиль-Татищева и Шахова, при чем Шахова на произвольную…
Понимающе киваю.
- И тогда Озерова в индивидуале… - продолжаю его мысль. - И у нас… тогда… три золота! У каждой из девчонок!..
- Классно было бы, да?
- Конечно…
- Но не честно. Как минимум, по отношению к Шаховой. Если она выдохнется на командном прокате, то тогда не потянет индивидуальный. А это не одно и тоже, согласен?
Задумываюсь. Медленно киваю.
- Ну… Да, верно.
- Посмотрим, Сереж. Как-нибудь они там решат. В тебе я уверен, в Максима Леонидовича ребятах тоже… А из девочек, вот лично я, поставил бы Валю, как самую маленькую. По возрасту она на следующую олимпиаду точно попадает, а стартонуть с командным золотом – тоже не плохо, верно?
- То есть вы совсем не видите ее победы в индивидуальном зачете?
Дядя Ваня хитро щурится и смотрит на меня с улыбкой.
- Кто знает, Сереж… Кто знает…
Через день катаю произвольную с пятью квадами. И ни разу не получается чисто. Как заколдовано все. То на флипе поскользнусь, то на лутце слетаю с ребра, то не докручиваю триксель. Может быть волнение, или ответственность давит. Не знаю…
Нинель недовольна. Нервно крутит в пальцах карандаш с измочаленным, искусанным кончиком.
- Наверное, мы торопимся, - наконец выносит она свой вердикт. – Не тянем мы пока на пять…
- На старте я все сделаю… - пытаюсь ей возразить.
- На старте ты должен быть абсолютно уверен в себе, - говорит она. – Авантюризм не пройдет. Мы должны четко себе представлять, делаешь ты пять квадов или не делаешь. И от этого отталкиваться. Пока я не вижу, что ты готов. Четыре – да. Пять – нет. Три недели, Ланской… Не увижу в течение пяти дней стабильный результат – будем убирать элемент из программы. Все.
