Она мельком смотрит на часы.
- У Ани Озеровой папа в реанимации с инфарктом, - с места в карьер огорошивает меня она. – Поеду к ним. А то там мамаша в истерике, Аня со вчерашнего вечера в больнице одна… А ты забирай сегодня ее время и работай с Артуром и Иваном Викторовичем.
- Э-э-э…
- Что тебе еще не понятно, Ланской? – она раздраженно клацает чашкой о блюдце. - Давай уже просыпайся.
И я проснулся…
Вечером, после тренировки, Анька сама позвонила мне и полчаса ревела в трубку, больше от нервов и от усталости, чем от беспокойства за судьбу отца. Нинель не разрешила ей больше пропускать занятия, и на завтра она собиралась приехать пораньше, и загрузить себя отвлекающей от всех прочих мыслей работой. Пожалев и посочувствовав Аньке на словах, я про себя согласился с Нинель. Семья семьей, а работа у нас простоев не терпит…
Уставшая, набегавшаяся по врачам и вынужденная весь день общаться с незнакомыми людьми на непонятные ей темы, Нинель вела машину в угрюмом молчании, лишь иногда раздраженно фыркая на очередного подрезавшего ее мажора.
- Две недели до старта, Ланской, - неожиданно сообщила она мне склочным голосом, - а у тебя в программах как белый лист, такое впечатление, что конь не валялся еще. Ты вообще что-то себе думаешь?..
Сегодня и правда я показал себя не в лучшей форме, дважды свалившись с акселя и коряво накрутив каких-то непонятных кренделей вместо всегда чистых и несложных для меня тулупов. Понятное дело, Нинель этого так оставить не могла.
- Иван Викторович тебя хвалил, говорит вчера ты такой прокат выдал – загляденье просто, так что сегодня такое, а? Постный день у тебя? Или это я на тебя так влияю, что ты ошибаешься всю дорогу?..
Молча выслушиваю нагоняй, понимаю, что заслужил.
- Давай-ка, милый друг, завтра, прямо с утра целиковые прокаты с тобой погоняем, да?..
- Завтра утром Аня хотела… - робко подаю голос я.
- Вот вдвоем и покатаете, по очереди, - тут же соглашается Нинель. – Шаховой дам немного отдохнуть, пускай на младшем льду позанимается. А вы двое будете завтра мне объяснять, почему один не способен аксель приземлить, а вторая лутц от флипа не отличает…
Молча киваю, не возражаю, соглашаюсь.
- Теперь вот что, - невозмутимо продолжает она, - на сальхофе твоем я там заметила, на заходе, перед замахом, понял, да?.. Так вот…
Жизнь идет своим чередом. И я спокойно впитываю все, что говорит мне мой тренер. Я знаю, что каждое сказанное ею слово не уйдет в пустоту и не будет забыто. Именно так она воспитывает из нас победителей. Заставляя работать на пределе возможностей, через не могу и через не хочу.
- Я все понял, - говорю я, кивая.
- Посмотрим завтра, как ты меня понял.
Она снова замолкает. Делает громче музыку. И даже начинает что-то напевать, постукивая в такт ладонями по рулевому колесу.
И в какой-то момент я ловлю обращенный на меня миролюбивый взгляд и ее тонкую улыбку.
Навстречу нам несутся огни вечерней Москвы – манящей и недостижимой. Месяц. Еще месяц пережить и будет отпуск. Короткий. Но хороший. Хочу…
========== Часть 10 ==========
- А ну, Валет, признавайся, что еще вы там напридумывали?
Мишка с силой прижимает меня ручищей к стене. Женька стоит рядом, своей массивной фигурой заслоняя нас от окружающих.
- А если не признаюсь, то что? Бить будете? – спокойно интересуюсь я.
- Будем, – честно признается Мишка.
- Ну, бейте, - обреченно киваю я.
Щедрик несильно размахивается и слегка тычет меня кулаком в грудь.
- Гад ты, Серега, - беззлобно резюмирует он.
Я пожимаю плечами и спокойно отвожу его руку. Женька громко хмыкает и отходит в сторону.
А могли бы. На мгновение я даже поверил в то, что у них ко мне все серьезно.
- Приходи вечером на тренировку – сам все увидишь, - говорю я, глядя Мишке прямо в глаза. – Тебя же для этого послали?
Он нехотя кивает, отводя взгляд.
- Ну вот, считай, что приглашение получил. Кстати, мог бы просто попросить…
- Ты бы не согласился…
- Ты в этом уверен?
Ехидно ухмыляюсь, разворачиваясь чтобы уйти.
- Подожди… Я не понял, - он растерянно хлопает глазами.
Машу ему рукой и развязной походкой удаляюсь по коридору в сторону раздевалки. Шпана Питерская…
У выхода сталкиваюсь с Максимом Тарановым. Масяня, ждет меня.
- Ну как? – тут же интересуется он, меняя скучающее выражение лица на заинтересованное.
- Придут, - киваю я. – Но все равно это как-то…
- Брось, Серега, повеселимся, - хитро улыбается Макс. – Попугаем мальчиков…
- Если Нинель узнает…
- Вали все на меня, - он решительно выставляет перед собой ладонь. – Я тебе сказал – ты сделал. Я тренер – ты спортсмен…
- Как будто она наивная, и в это поверит, - ворчу я, проклиная, в очередной раз, свой язык и авантюрный характер.
Масяня заливается радостным смехом и, хлопнув меня по плечу, убегает по каким-то своим делам. Хорошо ему… А мне, похоже, будет сегодня невесело.
В Париже непрекращающиеся дожди. Такое время года, наверное. Сколько уже раз я сюда приезжал – десять или пятнадцать – и всегда ранней весной в столице Франции льет как из ведра, а вокруг - сыро и холодно. Серое унынье на фоне оплывающих дождем попмпезных зданий. Не знаю. Не нравится мне такое. Скучно…
Тем радостнее было мне от того, что в этом году наш мировой чемпионат организаторы скомпоновали так, что наши выступления пришлись на последние четыре дня, буквально два заключительных соревновательных этапа и завершающий это все гала-концерт. Это хорошо. Потому что сидеть в этой тоске и рассматривать потоки воды за окном – любой настрой собьется.
Организовано все было в бывшем Дворце Берси, внешне напоминавшем поросший травой огромный холм, который сейчас переименовали в Аккорхотелс–арену, наворотив там супер-современных технических новшеств и открыв целых два крытых катка. На которых мы с утра до ночи и резвились, изредка уползая в близлежащую гостиницу чтобы поспать и поесть. Это так, ремарка для тех, кто считает, что мы ездим во все эти далекие страны с красивыми названиями исключительно развлекаться и тусить. Ага.
Вчера мы откатали наши короткие программы. Задорно и весело. Без сюрпризов. С утра я, по доброй традиции, испортил настроение американцам, японцам и, паровозом к ним, Щедрику с Семеновым, а вечером Аня не оставила никаких шансов ни Таньке, ни отчаянно дотягивающейся до нее Валентине. Очень перспективная и симпатичная мне Ева Хендриксон на этот старт не приехала из-за обострившейся травмы бедра. Произволки были назначены на завтра, в том же порядке. Ну а сегодня у нас тренировочный день…
Как и на Европе, моя тренировка вместе с нашими девчонками, чтобы эффективнее использовать время тренеров. С утра сделал один целиковый прогон и в целом оставил у Нинель о себе позитивное впечатление.
- Вечером с Иваном Викторовичем и Артуром повторите все еще раз, - напутствовала она меня. - Мне нужно будет отъехать ненадолго… Там еще Таранов рвался со своими, но его место в партере, да?
Масянины парники уже свое отвыступали на этих стартах, заняв второе место, и сегодня попросились на нашу тренировку прогнать показательный номер. Нинель разрешила им прийти вечером.
За обедом, когда я мучал осточертевший бульон и безвкусные паровые котлеты, ко мне за столик подсел сам Масяня.
- Приятного аппетита.
Таранов выставил перед собой большую плошку наваристого, ароматного лукового супа и таких же внушительных размеров тарелку с бифштексом и овощами. От умопомрачительных запахов вкусной еды у меня голова пошла кругом.
- Издеваетесь?
- Ага, - глумливо кивнул он, протирая ложку салфеткой. – Но ты терпи и не обижайся. И на твоей улице когда-нибудь перевернется Камаз с конфетами.
- И вам приятного, - кисло вздохнул я.
Он кивнул и принялся с наслаждением есть.
На самом деле я, спокойно отношусь к тому что кто-то там ест всякую вкуснятину, в то время как мне о таком и мечтать не приходится. Привык. Когда всю жизнь на мучное, сладкое, жирное и калорийное смотришь только со стороны, постепенно запретный вкус забывается. А вместе с ним проходит и желание. Так что Масяне я, честно говоря, просто подыграл, видя, как ему хочется меня поддеть. Да ради бога. Мне не жалко.
