- Рад видеть, друг… - говорит он, отстраняясь и усмехаясь, как всегда, скупо.
- Я тоже, Миш…
И… разъезжаемся. Вот такой он, Мишка Щедрик. И это еще был с его стороны ого-го порыв. Я вообще от него не ожидал большего чем просто взмах рукой от противоположного бортика.
Стайка девчонок Московиной. Машут, улыбаются. Ее же парники Гарямовы, Саша и Даша. С ними мы были вместе в Корее…
Наши, зеркалята, тут же носятся как угорелые. Машка, Динка… Валя красиво заходит в вираж и выгибается в кантилевер…
Много незнакомых лиц. Вчерашние юниоры от школ Шиповенко и Федина, для которых это будет первый взрослый сезон. Посмотрим, посмотрим… Кстати, мой новый знакомый, Марат Кондрашов, очень недурно держится, показывает и вращения, и вполне грамотные прыжки… Нужно будет с ним повнимательнее. А то эти, юные сердцем да чистые помыслами… Один раз я уже недооценил соперника, подкравшегося ко мне с открытым забралом и без оружия. До сих пор расхлебываю…
Раскатываюсь. Разогреваюсь. Настраиваюсь.
Останавливаюсь на полминуты глотнуть воды, и рядом со мной у бортика тут же приземляется знакомая фигура.
- Привет, обманщик!
С улыбкой поворачиваюсь к ней.
- Здравствуй, твое величество!
Лиза тут же подбирается и приосанивается, упирая руки в боки.
- Да, блин, величество, - задирает нос она. – И мое величество тобою недовольно. Кто мне обещал баскетбол?
В ажиотаже, выписываясь из больницы, да еще и под впечатлением от свалившейся мне на голову Сашки с ее проблемами, я совершенно забыл, что договорился с Лизой еще раз погонять мяч. Непростительно…
Церемонно опускаюсь перед ней на одно колено.
- Повинную голову меч не сечет, - воздеваю к ней руки. – Не вели казнить, всемилостивейшая, вели… Вели…
Лиза с надменной улыбкой смотрит на меня.
- И что ж тебе повелеть?
- Вели… поцеловать тебя, куда душа твоя изволит.
Лизель громко хохочет на эту мою наглость, объезжая меня по кругу.
- Ишь, чего захотел, - ехидно произносит она. – Обойдешься. Ходи нецелованый. Вот такое будет тебе наказание.
Она подкатывается ко мне вплотную и двумя руками поднимает пряди волос у меня на голове, скручивая мне рожки.
- Демон-соблазнитель, - шепчет она чуть-слышно. – Не на такую напал… Целуйся со своими девочками…
Я с удивлением замечаю, что ее щеки наливаются румянцем.
- Лиза, что ты… - тихо говорю я. – Я же пошутил…
- Дурацкая шутка вышла, Сережа…
Улыбка сползает с ее лица, как смытый волной рисунок на песке.
Взлохматив ладонью мои волосы, она разворачивается и быстро уносится прочь, к своей школе, оставив меня в недоумении и в коленопреклоненной позе.
Только несколько дней спустя, уже вернувшись в Москву, я узнал, что Лиза тем утром совершенно случайно обнаружила своего парня, Андрея Лазурова, в недвусмысленных объятиях одной из девочек. Что называется, в самый разгар… Ну вот ее и вынесло… И это Лиза, которая, в отличие от многих из нас, никогда не позволяла себе вольностей во взаимоотношениях. И в других этого не терпела… Если бы я знал… Но в тот день я решил, что у нее просто паршивое настроение и выбросил ее из головы.
На команду ЦСКА смотрю внимательно. Ищу глазами ту самую… К которой когда-то душа рвалась и по которой сердце сохло… И даже не знаю, что почувствую, когда увижу…
Но ее нет. Может быть пока нет… А может быть вообще не приехала. Бросила кататься. Или снова травма… Разошлись наши дорожки. За два с лишним года ни слова…
Вижу, как в окружении стайки девчонок царственно качает клювом Женя Шиповенко. А за ним, безмолвной тенью маячит Артем…
Розин, дурак… Чего же тебе не хватало? В «Зеркальном» ты бы сейчас был, как минимум, вторым хореографом, у тебя были бы спортсмены, я бы точно с тобой работал, потому что ты мне всегда нравился… Больше чем Артур. Больше чем Железняк… А даже с одним мной ты бы имел и престиж, и деньги, и уважение, потому что это в моем извращенном и избалованном сознании серебряная медаль олимпиады – суть позор и поражение. Наша же федерация и спортивный комитет напротив, очень щедро финансируют тех, кто готовит, муштрует и заставляет работать таких, как я… Ты думал легко выехать на Катьке? Чемпионка Европы, победительница финала Гран При… Перспективная и подающая надежды, молодая… Тогда бы продолжить в нее вкладываться, как это делала Нинель, и ни у Ани, ни у Вали, ни даже у Таньки не было бы шансов в Корее… Но ты не учел простой вещи. Звездную болезнь нельзя переносить на ногах. Ее нужно лечить хирургически. Иначе… Мы знаем результат. Катька не только зазвездилась, уйдя за тобой к Шиповенко, она еще и тебя заразила этой гадостью. И вы вдвоем сошли на нет… Я не знаю, кто из вас кого соблазнил, в прямом и переносном смысле. Но вы оба виноваты в том, что теперь Катя Асторная – спортсменка дай бог второго эшелона, и в сборной может претендовать разве что на место запасной. А ты… Тебя просто нет, Арти… Тебя просто нет…
Розин ловит мой взгляд, направленный на него, и, качнув головой, машет мне рукой. Нам больше нечего делить и стесняться нашего знакомства. И, если уж на то пошло, какие-то обрывки чести у него в организме еще присутствуют – из выигранных им на тотализаторе денег, когда, с моей подсказки он на Валькином проигрыше заработал пять тысяч долларов, Артем без колебаний отдал мне две, позвонив и договорившись о встрече. Хотя, кто знает, где проходит граница между честью, совестью и банальным страхом…
Меня так и подмывает подъехать к Розину с Шиповенко и цинично поинтересоваться, не знают ли они, где Асторная. Но я этого не делаю. Полюбоваться на их злобные физиономии – недостаточная плата за тот скандал, который за подобную выходку может мне устроить Нинель. К тому же о Катьке я могу узнать совершенно легально без сомнительного удовольствия от общения с этой парочкой.
- Здравствуйте, Елена Германовна!
С ангельской улыбкой, весь преисполненный пиетета и уважения, подъезжаю к бортику, у которого стоит, наверное, самая легендарная и заслуженная тренер нашего спорта. Тетя Леночка. Елена Буянова. Она вошла в историю, как Лена Водорезина, самая юная, тогда еще советская, спортсменка, поехавшая на олимпийские игры. Дело было в 1976 году, в австрийском Инсбруке и было ей тогда двенадцать лет. А еще она была первой нашей фигуристкой, которая на международных стартах завоевала медаль и поднялась на пьедестал. Да, это был всего лишь чемпионат Европы, и место было только третье. Но это был наш самый первый подобный результат. А еще она была пятикратной чемпионкой нашей страны… А еще… А еще я любил ее как вторую маму, потому что в самые наши с Нинель мрачные времена, когда мать тынялась без работы, без льда, перебиваясь эпизодическими заработками и балансируя на грани ухода из профессии, тетя Лена всегда с готовностью принимала и меня одного, и нас вдвоем у себя в ЦСКА, давая нам возможность тренироваться, а иногда даже банально подкармливая салатами, сырниками собственного изготовления и фруктовым кефиром. В последствии, когда появился «Зеркальный» и мы более-менее встали на ноги, наше общение стало не таким активным. Работа поглощала без остатка, не оставляя времени на все остальное. Но тетю Лену я всегда вспоминаю с нежностью и благодарностью. И неизменно, с огромным букетом роз, езжу к ней домой или на работу каждый год восьмого марта и двадцатого мая, в ее день рождения.
Она смотрит на меня с лукавым прищуром и улыбкой. А я просто запрыгиваю в калитку и, как есть, на лезвиях подхожу.
- Мальчик мой маленький, - весело щебечет Буянова, глядя на меня снизу вверх и протягивая руки.
Осторожно обнимаю маленькую, хрупкую фигурку.
- Никак не привыкну, что ты такой огромный, - говорит она, оглядывая меня всего.
- Ну, я же на коньках… А если так? – приседаю, чтобы казаться ниже.
- Все равно, - она треплет меня за щеку. – Ух, красавчик. Девочки ваши, небось, все за тобой бегают. Тнюшку вон, правда упустил ты. Ну ничего. Еще столько осталось…
