Сашка смотрит на меня с хитрецой зеленых своих глаз и теребит пальчиками мои волосы.

- Как ты на нее похож, - говорит она тихо. – У такой восхитительной мамы просто не могло быть другого сына… Эти локоны… Только у тебя волосы черные… И длиннее чем у нее…

- На самом деле она брюнетка, - говорю я. – Просто седеть начала, вот и стала краситься.

- А ты не стрижешься… специально?

- Да нет… Меня начали готовить к образу ведьмака, для номера, - я киваю на телевизор, - вот и отпустил, а потом, не знаю… Привык, понравилось. Опять же, девчонкам нравится. Тебе же нравится?

Сашенька водит ладонью по моим волосам, играясь прядями и накручивая их на пальчик.

- Я могу тебя попросить… кое-о-чем?.. – спрашивает она.

- Конечно.

- Но ты пообещай, что выполнишь.

- Я сделаю все, что ты хочешь…

- Хорошо…

Она снова бросает взгляд на экран. Смотрю следом. Эти кадры облетели тогда все телевизионные каналы. Ютьюб просто разрывался, поклонники пищали от восторга, хейтеры исходили злобой и завистью… Вот я сижу на трибунах и не замечая камер, посылаю воздушный поцелуй. И сразу же на экране смеющееся, счастливое лицо Анечки, которая посылает мне в ответ сложенное ладошками сердечко. Заметив, что ее снимают, она краснеет, смущается, прячет лицо в ладонях… Но глаза по прежнему направлены вверх, на трибуны… На меня…

- Я хочу тебя попросить… - Саша берет мою ладонь в свою. – Когда я умру…

- Нет!.. – почти что кричу я. – Нет…

Она сжимает мою руку. А у меня нет сил на нее смотреть, и я, как маленький, зажмуриваюсь перед лицом неизбежного ужаса.

- Когда я умру, - тихо говорит она, - пожалуйста, никогда, не рассказывай Анечке обо мне… о нас. Мне будет больно… там… если она станет меня ненавидеть… А сам ты… Береги ее. Она лучшее, что с тобой случилось в этой жизни, поверь… Ведь она тебя так любит…

Я не могу дышать. Я чувствую себя человеком с содранной кожей. Я знаю, что если бы бог мне предложил сейчас отдать свою жизнь за то, чтобы она жила дальше, я бы согласился, не раздумывая… Но я всего лишь человек с содранной кожей… А бог… Он, наверное, мудрее любого из нас.

Не в силах сдержаться, опускаю голову, и слезы, крупными каплями падают на ее тонкие, почти прозрачные руки.

Сашенька гладит меня по голове, целует, слизывая язычком со щек мои слезы, и вдыхает в меня остатки своей жизни, которой ей самой так не хватает.

- Если ты согласен быть моим самураем, - произносит она тихо, запуская ладошку в мои волосы, – то я буду твоей девочкой-гейшей. Сколько бы времени мне ни осталось… До конца. До самой…

Даже через настроенный на минимальную громкость телевизор, я слышу, как в ужасе вскрикивают и замирают зрители на трибунах, когда я, идеально приземлив тройной аксель, на огромной скорости, с высоты своего роста падаю с подломившегося конька и разбиваюсь головой о лед…

========== Фарфоровый самурай (Минус четыре по Цельсию, продолжение…), Эпизод 4 ==========

Комментарий к Фарфоровый самурай (Минус четыре по Цельсию, продолжение…), Эпизод 4

Друзья мои, ставьте лайки и комментируйте, пожалуйста. Я же вижу, что вы читаете. Мне интересны впечатления. Все, и позитивные и не очень. Или вам совсем не нравится, но вы стоически мучаетесь? ;)

Что отличает настоящего профессионала от любителя? Помимо совершенно очевидных вещей, разумеется. А я вам скажу. Стратегическое мышление. Профессионал, когда говорит, что видит это так или эдак, полностью отдает себе отчет в своих словах и действиях, а также учитывает множество факторов, от мелких до мельчайших, которые могут оказать свое влияние на картину в целом.

Иными словами, мужик сказал – мужик сделал.

Артур сказал, что мои программы, короткая и произвольная, будут готовы после Белогорска – так и получилось. Даже мое вынужденное заключение в клинике не помешало нам выучить основные движения и последовательности, занимаясь онлайн по скайпу, а уж закрепить все это, выйдя на лед, вообще не представляло труда. Даже Нинель не нашла, к чему придраться.

- Ну, молодцы, - тянет она, просматривая и пересматривая видеозапись отдельных моментов моего проката, пока я, взмыленный, с языком на плече, переминаюсь возле бортика. – Сделали. Теперь, Ланской, не ленись, а накатывай. Хотел контрольных прокатов, вот и готовься. Полтора месяца у тебя…

И я накатываю…

Как угорелый. Как двужильный. С утра до вечера. Без выходных. Потому что уровень мотивации у меня – ого-го.

Когда два года назад я приехал к Брайану Озборну в Америку, он на первом же занятии посадил меня рядом с собой на трибунах и заставил два часа смотреть, как занимаются его подопечные. Парни, девчонки, парники…

- Просто, - сказал мне он, - сиди и смотри. А потом расскажи мне, что ты увидел.

Тогда я не понял, чего он от меня хотел и, с долей раздражения, от того, что меня самого не выпускают на лед, попытался отмахнуться от полученного задания, скудным набором общих корявых английских фраз описав что я вижу – он прыгает, она вращается, они учат поддержки. Не удержался я тогда и от того, чтобы не выпустить жало.

- И делают они все это с ошибками, - ехидно закончил свою речь я.

Брайан усмехнулся тогда, хлопнул меня по колену и сказал.

- Иди, сделай правильно.

Гордый собой, с высоко задранным носом, я вылез на лед, раскатался, присмотрелся, настроился… И сорвал, упав, четыре из шести прыжков. С горящими ушами, под жизнерадостный смех Брайана, повинуясь его жесту, я вернулся тогда на трибуну, как побитая собака.

- Это ничего не значит, - попытался оправдаться я. – Я просто не в форме…

- Это не имеет значения, приятель, - Брайан пожал плечами и указал ладонью на ребят на льду. – Они свои ошибки исправят. Знаешь почему? Потому что они все знают, чего они хотят. Майк и Кэт хотят попасть на «Скейт Америка», Джим – выиграть чемпионат Канады, Дорри и Лиз поехать на чемпионат мира… У них есть цель, понимаешь?

- Э-э-э… Ну… да…

- А какая цель у тебя, мальчик? – Брайан вопросительно поднял бровь. – Кроме как раздражать здесь всех своим снобизмом и зазнайством…

Два последних слова я выучил только потом, и не понял в тот момент их значения. Но по интонации Осборна догадался, что это не комплименты.

- Я хочу выиграть следующую олимпиаду, - сказал я. – Это моя цель…

Брайан кивнул, улыбнулся и снова пожал могучими плечами.

- Тогда почему ты еще здесь сидишь со мной и валяешь дурака? Беги быстрее в зал и начинай с отработки прыжков на полу. Пошел, пошел! Времени осталось мало!..

И, скорее всего, это был тот самый момент, когда мое восприятие жизни, мировоззрение, понимание окружающего мира, и меня в нем, в корне изменились. «Времени осталось мало…» Как же мало его осталось… А нужно столько всего успеть. И я побежал…

И я бегу…

Утром, сорвавшись с постели и едва поев, бегу в «Зеркальный» на хореографию и на утренний лед. Бегу на растяжку после первой тренировки. Бегу прожогом в столовую, чтобы по-быстрому ухватить какой-нибудь кусок вареного мяса и тарелку тушеных овощей. Бегу к столику у окна, чтобы, пока никто не отвлекает, написать Аверу и Максу, уточнить не поменялось ли что-то на вечер… Снова бегу… Сорока-пятиминутный отдых трачу на пробежку легкой трусцой по парку в окрестностях «Зеркального», пока хорошая погода нужно пользоваться возможностью и дышать свежим воздухом… А потом опять, бегом на урок по балету, который раньше вела у нас настоящая балерина, бывшая актриса Большого театра и, по совместительству, мама нашего Артура Марковича, Людмила Борисовна, а когда ее не стало, ее курс перебрал на себя Леша Железняк… После балета – вечерний лед. И там прокаты по-взрослому. Извольте, короткую. Будьте любезны – произвольную. И судят тебя по-настоящему, как на реальном старте. Мне проще. Я в своей возрастной группе один, мне не с кем конкурировать. А вот девчонки…

Повзрослевшая Валечка, отрастившая острые зубки и недюжинную спортивную злость, в хвост и в гриву поддает Анечке, расслабившейся за два года без стартов, и что греха таить, разленившейся, почивая на олимпийских лаврах. И результат себя показывает. Пока они катают почти на равных. Но у Вальки потенциал. А фея моя, похоже, выдыхается. А на пятки уже наступает молодняк, тоже преисполненный творческих амбиций…