- Сашенька, - мой голос предательски дрожит.
- Но ты, хотя бы, не повторяй за мной, дурой, моих ошибок, - она смотрит на меня своими лучащимися глазами и улыбается, как в тот раз, той самой улыбкой. – Девочка у тебя очаровательная, Аня, да?
- Да…
- Вы такие красивые, когда вместе… Так смотрите друг на друга… Люби ее. Она этого достойна. Хотя бы потому что столько ради тебя вынесла и вытерпела…
- Ты все знаешь…
- Многое… Не спрашивай откуда, все равно не скажу.
Внезапно на меня накатывает прозрение.
- Сколько тебе лет, Сашенька?
Она усмехается и со вздохом кивает головой.
- Догадался?
- Почти…
- Двадцать восемь, Сережка… Двадцать восемь.
Шесть лет… Она старше на шесть лет…
- Лерка! – хлопаю себя по лбу.
Саша улыбается.
- С Масленниковой мы два года за одной партой просидели, пока я в последнем классе окончательно в спорт не ушла…
- Вот значит откуда… Она же знает меня с детства, как облупленного… Ее мама – мой первый тренер по фигурке…
Саша смеется, очаровательно краснеет, на мгновение прячет лицо в ладонях, но тут же отбрасывает стеснение.
- Ну… Да. – кивает она. – Я ж после того первого занятия, когда с тобой познакомилась… Просто замучила ее вопросами, что за мальчик, кто такой?.. Лерка еще потешалась надо мной. Говорит, окстись, дура, куда тебе влюбляться, голову терять на старости лет…
- Ты выглядишь на двадцать, - качаю головой я. – Я был уверен, что ты младше… Или такая, как я…
- Разочарован? – она вызывающе смотрит на меня.
- Ну что ты. Напротив. Скорее… Очарован.
Мы смотрим друг на друга, и наши взгляды встречаются, наши руки сплетаются, наши губы тянутся к невольному, запретному, но такому желанному и сладкому поцелую…
- Не надо… - Саша отстраняется в последний момент, и я снова зарываюсь лицом в ее золотую гриву. – Не делай мне… еще больнее…
Мы просто сидим, обнявшись, и я глажу ее худенькие плечи. Она кажется такой маленькой и хрупкой, что я невольно боюсь задушить ее в объятьях, или не дай бог что-то ей сломать. Леша Жигудин ходит в дальнем конце зала со своим телефоном у уха, периодически поглядывая на нас невеселым взглядом.
- Что мне для тебя сделать, Сашенька? – шепчу я.
Она грустно вздыхает.
- А что тут сделаешь, мой хороший? Ничего… Хотя… - Она снова смотрит на меня с лукавым прищуром. – Выиграйте с Леркой для меня «Ледниковый». Я буду смотреть вас по телевизору…
- Но ты же еще…
- Мне придется уйти, ты же понимаешь, - грустно произносит она. – Две-три программы, максимум… Роман Сергеевич, конечно будет в ярости…
Мое решение созревает мгновенно.
- Я тоже уйду, - резко говорю я. – за тобой следом… А Рома… Рома пускай с Леркой катается. Будем смотреть их по телевизору… Вместе…
Саша тихо смеется, положив голову мне на плечо. И шепчет мне на ухо тихо и ласково.
- Маленький, глупый мальчик… Мой любимый мальчик…
И от этих ее слов, от интонаций и от всего навалившегося, мне хочется рыдать, выть, рвать все вокруг и кусаться…
Провожаю их до парковки. И на этот раз идем молча, каждый погруженный в свои мысли.
У машины Леша наспех жмет мне руку и тут же усаживается за руль, деликатно уткнувшись в свой телефон. Мой дорогой и единственный друг…
Обнимаю Сашеньку, и мы просто молча стоим, затаив дыхание, и не имея никаких сил расстаться. Неужели вот это и есть та самая любовь с первого взгляда? Которая нечаянно нагрянет, когда ее совсем… Я понимаю теперь, что это не просто может быть – обязано случаться у людей один единственный раз в жизни. Потому что каждый раз испытывать такое. Боль, обида, страсть, разочарование, желание, экстаз, снова боль… Какая нервная система это выдержит? Тем более, если за многократной болью, рано или поздно наступает неизбежная потеря…
- Мне пора, - шепчет Саша.
- Еще секунду, - прошу ее я.
Она снова тихо смеется. Смотрит на меня. Приподнимается на носочки, кладет руки мне на плечи… И мы долго-долго, сладко и страстно целуемся, забыв обо всем, и наплевав на все запреты.
Почему же сейчас?.. Почему не раньше… Где сидит этот клерк, который управляет нашими судьбами, определяя, кому, когда и что в жизни предопределено? Покажите, и я приду в его контору и разнесу там все к чертям…
- Дождись меня…
- Конечно…
- Меня выпишут через неделю, может раньше… Я сразу же приеду…
Она улыбается.
- Лучше позвони, вдруг я буду занята?
- Просто дождись меня, - умоляющим голосом снова прошу я. – Чтобы я был рядом…
- Хорошо, - просто соглашается она. – Я буду тебя ждать…
- Обещаешь?
- Обещаю…
Я подсаживаю ее в Лешин высоченный внедорожник и аккуратно захлопываю дверь. Стекло тут же ползет вниз и она, высунувшись, снова позволяет мне прикоснуться к ее манящим, влажным губам.
- Скучай по мне, - шепчет она на прощание. – Будешь скучать?
Я киваю, отступая от машины.
- Буду! Даю слово…
Взревев двигателем, и подняв тучу пыли, машина срывается с места и уносится прочь, оставляя меня в одиночестве и в совершеннейшем раздрае. Я выяснил то, что хотел и убедился в том, в чем был уверен. Я получил признание в любви от женщины, на столько желанной и прекрасной, что в это трудно поверить… И в тоже время, угроза неотвратимо надвигающейся беды мрачной тучей нависла над нашими головами. И сделать с этим ничего нельзя… Когда теряешь веру и остаешься без надежды, на что еще можно рассчитывать?
Я дал Сашеньке слово, что буду по ней скучать…
Она пообещала, что дождется меня…
Я свое обещание выполнил. А вот она не смогла…
На этот раз трубка поднимается практически сразу.
- Приветики!..
- Не понял, - с места в карьер наглею я. – Ты что, мелодию моего звонка сменила?
Танька хихикает, кокетливо и ехидно.
- А что, нельзя?
- Нет конечно! – валяю дурака по полной. - Это ж наше с тобой самое яркое воспоминание. Последний, мать его, раз…
- Ой, опять ты про это… - она раздраженно вздыхает. - Ланской, давай ты со мной будешь общаться после того, как вы с Анечкой покувыркаетесь, а не до, а? Может поспокойнее станешь…
- Но мне же нужно было уложиться я в норматив на этот раз, - оправдываюсь я. - А то снова бы началось, там забыл, здесь обманул…
Танька стонет в трубку, то ли от раздражения, то ли от удовольствия.
- Господи, Ланской, как ты мне надоел. Ну ты специально мне на нервы действуешь?
- Конечно. Тебе же только это во мне и нравится. То, что я тебя постоянно в тонусе держу. Как вибратор…
- Вот же ж дурак, - смеется Танька. – Ну за что ты мне такой сдался, ума не приложу…
- Э-э-э… А где сейчас твоя правая ладошка?
- Так, иди в баню, герой-любовник, - понижает голос Танька. – Я между прочим у родителей…
- Когда это нам мешало?
- Да тебе вообще никогда ничего не мешает, - взрывается она. – Сказала, отстань…
- Ну хорошо, хорошо… - примирительно говорю я.
- То-то же… Хорошо, - она сменяет гнев на милость, - ты правда хотел встретиться, или это была очередная блажь?
- И хотел, и хочу, и встретиться, и вообще, - продолжаю дурачиться я.
Я знаю, что она улыбается. И что ее возбуждает такое мое ерничество. Наши старые воспоминания и привычки…
- Ладно, - ее голос звучит как когда-то, низко, мягко и невероятно сексуально, - где ты там обретаешься сейчас? В этой нашей клинике?..
- В ней самой. И тут очень скучно… Не кому под юбку заглянуть…
- Не сомневаюсь, - усмехается Танька. – Минут через сорок подъеду за тобой. Позвоню… Ты хоть телефон на звук включи, а то знаю я тебя…
- Уже включил, огонек ты мой… - журчу я. - Жду тебя с нарастающим нетерпением.
- Давай… Жди… Нетерпеливый ты наш…
Она отключается, и я спокойно кладу телефон на стол перед собой. За сорок минут мне нужно четко и ясно понять, что я хочу сказать моей любимой рыжей подружке, и что бы мне хотелось услышать от нее в ответ…
