— Ты не в курсе? — удивился он. — Это ведь про тебя было сказано.

— А?! — ничего не поняла Агнесса.

— Почему вы ей не рассказали? — полный негодования, обратился к Изельде дикий маг. — Что это мои родители нашли Агни в реке и принесли вам!

Старая ведьма отложила трубку, тяжело вздохнула и, как-то сжавшись, тихо заметила:

— Это не важно.

— Но ведь это… моя жизнь… мои родители! — подала голос расстроенная Агни.

Она привыкла, что бабушка всегда была себе на уме, но и представить не могла, что та станет скрывать такую информацию. Это было похоже на предательство.

— Родители не выбрасывают детей зимой в реку, — холодно ответила Изельда.

— Я должна была знать!

— Зачем? Хочешь найти их? Спросить, почему так случилось? Сама же прекрасно знаешь ответ.

Агнесса, собиравшаяся что-то возразить, запнулась. Она действительно знала, как это в таких историях бывает.

— Весна тогда была хорошая: скорая, яркая, солнечная, — принялась вспоминать старая ведьма. — А вот лето — дождливое и холодное. Что бывает затем, все знают. Неурожай, голод, холод. И посреди всего этого маленькая, хрупкая, черноволосая девочка, у которой не было шансов дожить до лета. Я видела подобные истории сотни раз, тысячи. Река — не худший вариант. Совсем не худший. Иных людишек голод до зверей низводит…

— Прекратите, — заслоняя собой совсем растерянную Агни, потребовал Ликон. — Это ужасно!

— Жизнь — она такая, — опустив голову, ответила Изельда. — Ужасная и несправедливая.

— Я-я их н-найду! — пытаясь пересилить подступающие к глазам слёзы и сбивающийся голос, решительно заявила Агнесса.

— Найдёшь, — кивнула бабушка. — Тебе это по силам. Только скажи не кривя душой зачем?

— Это мои… — ведьма опять сбилась, осознав свою ошибку.

— Родители? Ой ли! — бабушка ещё раз вздохнула и, прежде чем взять трубку в зубы, посоветовала, — не майся дурью, Агнеска. Впустую потратишь время ради шрама на душе.

Она была права — Агни знала это, но не могла принять. По крайней мере пока. Слишком о многом надо было подумать, слишком многое переварить. И делать это она намеревалась не дома:

— Я сегодня переночую у Ликона.

— Да? — удивился дикий маг.

— Пусть так, — спокойно согласилась Изельда. — Похороны Нани завтра, я прышлю голубя.

Сказав это, она всем видом показала, что больше никого не задерживает и дальнейшее проделает сама.

Большую часть ночи Агни провела погруженная в свои мысли, уставившись в потолок. Много раз она прокрутила у себя голове разговор о своих родителях, но так и не смогла решить, что же ей в итоге делать с этим всем.

Искать их? Ну найдёт, дальше что? Стучаться в дверь к людям, которые тебя наверняка забыли, объяснять им, что странная девушка на пороге — это их брошенная в реку дочь? Даже если ей поверят, выслушают, ни к чему это не приведёт. Они уже не станут семьёй. Не будет никакого радостного воссоединения.

Скорее это будет наказанием. Если Агнесса ставила своей целью разбудить совесть у этих людей, изобличить их ужасный поступок перед соседями — тогда такое возвращение имело бы смысл. Только самой ведьме от этого ни холодно, ни жарко. Рушить чужую жизнь только потому, что они пытались разрушить твою? Мелочно и глупо.

«Если весь мир будет руководствоваться принципом “глаз за глаз” — то останутся одни безглазые», — сказал как-то один мудрец и был безусловно прав.

Да и о каком возвращении вообще идёт речь? Агни никогда бы не смогла бросить Любятово. Ведь тут тоже был её дом и близкие люди.

Вроде ответ очевиден, но ведьма всё равно не могла его принять. Всю свою жизнь она прожила без родителей и уже не нуждалась в них, но всё равно хотела, чтобы они у неё были. Это не было каким-то рациональным чувством, чем-то, что можно осмыслить и понять. Нет, это было зашито у неё в подкорке, оставшись с тех древних времён, когда люди только покидали свои саванны и, отбившись от тогда ещё стаи, немедленно погибали.

Зачем ей искать людей, пытавшихся, судя по всему успешно, её убить, когда рядом есть Ликон? Тот самый Ликон, который молча и без претензий уступил ей свою кровать, отправившись спать на пол, который, несмотря ни на что, пытался утешить её и ободрить, хотя валился с ног от усталости.

Дойдя именно до этой мысли, Агни наконец смогла уснуть.

Луч солнца, сквозь незанавешенное окно, проделал длинный путь, пройдя добрую треть комнаты, прежде чем коснулся лица Агнессы. Та, рефлекторно скривившись, попыталась от него скрыться, но было уже слишком поздно — сон уже ушёл. С тяжёлой, ноющей от сна после долгого недосыпа и ничего соображающей головой, ведьма медленно встала с кровати, принявшись очень неторопливо одеваться. Иначе было нельзя: комната на две трети была завалена разномастным барахлом, образовавшим своеобразный лабиринт между ключевыми точками «шкаф-дверь-кровать». Чего здесь только не было: книги, какие-то странного вида оккультные предметы, непонятные доски, чумазые котелки, колбочки, разобранные и разбросанные детали часов. Создавалось впечатление, что в свободное от безделья время дикий маг пытается заниматься вообще всем сразу, от астрономии до зельеварения.

Вот чего в зеркале точно не было, так это чего-то хотя бы отдалённо похожего на зеркало и минимально необходимого набора вещей личной гигиены, вроде зубной щётки и расчёски. Пришлось, понадеявшись, что за ночь ничего катастрофичного не случилось, выходить из комнаты. Туда где, как раз, показывая, что он уже проснулся, гремел посудой Ликон.

— Хе-хе-хе, — засмеялся он, увидев ведьму.

— Что? — не поняла она.

— Ты похожа на сонного ёжика, только не сопишь.

— В см… — начала Агни, но прервалась, догадавшись провести рукой по волосам.

Двадцать лет она жила с ними душа в душу, никаких тебе непокорных вихров, сухости и ломкости, в ответ — своевременное мытьё и уход. Но именно сегодня волосы решили нарушить пакт о ненападении, встав дыбом все, до последнего волоска.

— А вот теперь ещё и сопишь…

— Мне нужно зеркало и расчёска — иначе кто-нибудь может пострадать, — стараясь держать себя в руках, сообщила ведьма.

Ликон только руками развёл:

— Отродясь не было зеркала. Расчёска… хм, есть старая щётка для волос, пойдёт?

Выбирая между пылью и бардаком на голове, Агнесса выбрала меньшее зло — пыль-то всё равно видно не будет.

— Давай сюда.

После трёх минут томительного ожидания на фоне погромов в кладовке, ей предъявили и вправду старую, весьма потрёпанную, но не очень пыльную щётку, от которой странно пахло.

— Чем это пахнет? — принюхалась ведьма.

— Собакой. Это ж щётка моего Гвидо… — глядя на изменившуюся в лице ведьму, дикий маг запнулся.

Мгновенно вернув ему щётку и попытавшись подавить бушующую внутри бурю эмоций, Агни, с видом человека, который твёрдо вознамерился уничтожить этот мир, потребовала:

— Воды.

Ничего не переспрашивая и не уточняя, Ликон умчался прочь, чтобы вернуться минут через десять с до краёв полным тазиком наперевес. Совместными усилиями рук и воды, волосы и заодно лицо были приведены в относительный, по сравнению с прежним состоянием, порядок.

— Чайку? — осторожно спросил дикий маг, подавая полотенце, когда она закончила.

— Да, спасибо, — в тайне очень довольная его расторопностью, но показательно сохраняя невозмутимый вид, ответила Агни. — Кстати, сколько времени?

Ей ведь ещё по-хорошему надо было заглянуть на похороны. Подобная спешка в обычном случае вызвала бы в Любятове волну слухов, аля: «уморили нисчаснага и хотють быстрее закопать», но не в этот раз. Удивительно, но даже Веста тут была особо ни при чём. В каком состоянии Нани знали все, потому приготовились заранее. Кто хотел, тот успел попрощаться, могилу тоже отрыли — как чувствовали скорое пришествие последней волны зимы

— Успеваем, — ответил Ликон, поставив перед ней не только чашку с чаем, но и солидную тарелку блинов, по виду — свежеиспеченных.