— «Он»? — уже не первый раз зацепившись ухом за эту форму слова, уточнила Агни, попутно осторожно касаясь перьев Зари.

Они были уже горячее, ими наверняка можно было и обжечься, если долго держать руку.

— Ну, феникс, он мой, все дела, — смутился Ликон.

— Но при этом жар-птица — она моя, Заря — она моя, — заметила ведьма.

— Кгхм, ну, как выяснилось, Заря тоже он мой. Хродгейр мне сказала, что они все самцы.

— Как же они тогда размножаются? — крайне осторожно гладя птицу, что доставляло ей, судя по виду, зашкаливающее удовольствие, спросила Агни.

— Никак. Поэтому их и истребили.

Заря наконец успокоилась, оставив попытки побега, и свернулась калачиком. Закинув на печь чайник с водой, Ликон осторожно прикрыл новенькую, толстенную дверцу, повышая тем самым внутри температуру.

— Хе-хе, эксплуатируешь несчастную птичку, — хихикнула ведьма, усаживаясь за стол.

— Угу, как она жрёт, кто ещё кого… как ты сказала?

— Эксплуатирует.

— Ага. Я уже всей деревне должен дров. Брови ещё.

Агни удивлённо подняла взгляд. И вправду, за слоем гари было не очень видно, но всё же, когда знаешь куда смотреть, становилось понятно, что бровей у дикого мага больше нет, как и ресниц.

— Сходи умойся, у меня есть противоожоговая мазь, — извлекая из НВСЖ небольшую, очень плотно закрытую баночку, сказала ведьма.

Ликон идею совсем не оценил, особенно после того, как понюхал то, чем его собирались мазать. Пахло лекарство, как и положено всему полезному, — просто ужасающе, вплоть до слёз.

— Может не надо?

— Брови украшают каждого мужчину, так что не ной, — желая подсластить пилюлю, Агнесса добавила с улыбкой: — моего тоже.

Конечно же, это сработало. Не прошло и минуты, а Ликон уже стоял перед ней с лицом человека, который быстро и небрежно с помощью воды растёр по нему грязь. Стараясь дышать через нос, Агни нанесла на те места, где должны были быть брови, мазь, заодно оставив пару пятен и в районе шеи, — она тоже пострадала.

К этому времени как раз закипел чайник, обеспечив парочку двумя кружками чая, на который Ликон не пожалел разных, сильно пахнущих трав. На столе мгновенно появилась россыпь не самых новых сушек. Откуда их брал вещно нищенствующий дикий маг, ведьма не знала, но запас никогда не иссякал. С ними и незатейливой беседой про всякое-разное и прошёл вечер.

Агни то и дело нервно поглядывала в окно, прикидывая, не пора ли ей к Нани. Это не укрылось от Ликона:

— Ты кого-то ждёшь?

— М? Что?

— Ну, ты каждые десять минут смотришь в окно, ждёшь кого?

— Нет, просто… — ведьма замялась, не зная, рассказывать ли дикому магу о своих планах на ночь или не стоит.

— Что-то серьёзное? — обеспокоился Ликон.

— Нани сегодня умрёт, — решилась наконец признаться Агни. — Я должна быть у него к полуночи.

У дикого мага явно было много вопросов на этот счёт, но, к его чести, он не стал задавать ни один из них. Просто улыбнулся и пожал плечами с максимально невозмутимым видом, а затем предложил:

— Хочешь, я с тобой посижу?

Агнесса собиралась сразу же отказаться — нечего ему было там делать, но интуиция остановила её. Ликон должен был присутствовать, увидеть то же, что и она. Почему, зачем? Интуиция не потрудилась объяснить.

— Хорошо, — кивнула ведьма. — Тогда давай пойдём.

Несмотря на наступление темноты, снег продолжал валить ничуть не слабее прежнего, явно намереваясь к утру замести округу метровым слоем. Шансы на это сильно повысились с тем учётом, что температура заметно снизилась. Мороз, подталкиваемый порывистым ветром, стремясь забраться под одежду, ощутимо колол щёки. Особенно от него досталось Ликону, который явно недостаточно утеплился, из-за чего к концу пути заметно посинел и обзавёлся небольшой сосулькой, свисающей с носа, и бородой, состоящей из снега.

— Тебя хоть сейчас прям в книжку сказок рисуй: Трескунец как есть, — усмехнулась Агни, вспоминая духа зимы из сказок.

— А чего это у него так светло? — сменил тему дикий маг, растирая лицо.

И вправду: дом Нани, единственный среди соседей, горел всеми окнами.

— А, это к нему племянница приехала, — вспомнила Агнесса, кривясь. — Жить здесь, наверное, будет.

Они с ней пересекались лишь мельком, но иллюзий насчёт того, что за человек может вот так примчаться делить имущество умершего, ведьма не питала.

— По-моему, её зовут Веста.

— Ну, приехала и хорошо, — не разделяя её предубеждений, пожал плечами Ликон. — А то будет стоять пустым дом, как чумная хата.

К удивлению Агни, их уже ждали. На пороге, вглядываясь в темноту, стояла весьма миловидная особа: длинноногая, светловолосая, голубоглазая, с курносым носиком и пухлыми губами, всячески подчёркивающая свою красоту с помощью одежды и макияжа. Это была ещё одна причина неприязни со стороны ведьмы. В чём именно состоит её претензия, Агнесса сама не понимала — Веста вольна была одеваться как угодно, но всё равно злилась.

На Ликона новая жительница точно смогла произвести впечатление. Во всяком случае, свою челюсть он подбирал едва ли не с земли.

— Вот и вы! — радостно воскликнула девушка и сразу же уточнила. — Вы же Агни и Ликон?

— Да, — коротко ответила ведьма.

— Она, — Веста голосом ясно показала, кого именно имеет в виду, — уже ждёт вас.

— С новосельем! — зачем-то ляпнул Ликон, пока Агни снимала лишнюю одежду — здесь тоже было совсем не холодно.

Она повернулась в его сторону как раз вовремя, чтобы заметить, как новая хозяйка дома, приторно улыбаясь, ответила:

— Ой, спасибо, ты первый кто поздравил! Очень приятно! Я Веста, кстати!

— Ликон.

— Если вы закончили, — холодным, как лёд, в котором была заключена Пламя, голосом начала Агнесса, — то мы пойдём.

Дом Нани пребывал в двойственном состоянии. С одной стороны, его явно запустили — не трудно понять кто и почему. Мебель, покрывшаяся толстым слоем пыли; паутина, висевшая в углах под потолком; отсыревшие и местами прогнившие полы. С другой было видно, что порядок стремительно восстанавливается, пускай ещё и не везде. Дом явно ждал большой ремонт, последняя препона, которая сегодня собиралась покинуть мир живых.

Нани лежал на кровати, укутанный, кажется, сразу десятком одеял, в помещении куда и так выходила тыльная сторона печи. Выглядел он ужасно: бледная тень собственной тени. Ссохшийся и осунувшийся, жёлтый, в горячке, что-то невнятно не то стонущий, не то бормочущий.

— Ну, в-вы дальше сами, — глянув на эту картину полным ужаса глазами, сказала Веста, мгновенно скрывшись в другой части дома.

При всём желании, Агни не могла винить её. Подобные моменты и сильные духом выдерживали с трудом.

Изельда сидела в самом углу, нервно теребя сухими, старческими руками плед, которым она укрыла ноги. Помещение по её меркам было освещено, пожалуй, даже слишком ярко — сразу десятком свечей. Ещё одна традиция: когда кто-то приходил к умирающему, обязательно приносил и зажигал свечу. Даже Ликон, и тот, принёс с собой пару, одну из которых ничего не говоря сунул Агни.

— Явились наконец, — буркнула Изельда, нисколько не удивляясь тому, что их пришло двое. — Нормальные пары у театра ходють, а не на похороны.

— Нельзя ему как-то помочь? — с не меньшим ужасом, нежели Веста, глядя на Нани, спросил Ликон.

— Нет, — покачала головой Изельда. — Можно бы, если б он сам того захотел, месяц назад. Теперь уж поздно. Любая болячка становится смертельной, если ты не хочешь её лечить.

Неожиданно она достала из-под пледа листок бумаги, в который был завёрнут кусок мела, и вручила их дикому магу, скомандовав:

— Рисуй там, где стоять будете.

— Тут ничего не видно — очень коряво нарисовано, — пожаловался обладатель худшего в деревне почерка.

— Прости, глаза уже не те — живопись рисовать, — едко ответила ему Изельда. — Больше круг бери — не стесняйся.

Ликон, который ещё даже не начал, удивлённо хмыкнул и, сделав замах побольше, принялся переносить рисунок на пол.