Ясно, что это — один из многочисленных гибридов человека с кем-то. Но кто был второй половиной этого союза? Как раз кстати незнакомка слегка повернула голову, реагируя на фырканье стражи и показывая свои слегка вытянутые уши. Они, а так же форма лица указывали на эльфов, но когда эти существа успели обзавестись рогами?

Настолько сконцентрировав внимание на рогах, Агнесса едва не упустила куда более важную деталь: тонкий, длинный хвост такого цвета, как и остальная кожа странного создания. Он мелькнул на пару секунд, когда девушка низко кланялась своему господину.

Если насчёт рогов ещё оставались какие-то сомнения, то вот хвостов у эльфов не было точно. Тут, скорее, напрашивалось сравнение с недавними знакомыми Агни из леса, который совсем не лес — демонами. Но разве могут быть у этих магических созданий какие-либо гибриды?

Ответ ведьме о том, кто такая эта девушка, предоставил Везави, изумившийся:

— И чем нам поможет шаман каннибалов и тифлинг?

О тифлингах Агнесса слышала мельком и очень давно, конечно же, от бабушки. Из давнего разговора ей запомнилась только брошенная вскользь с явным неодобрением фраза старой ведьмы:

— Тифлинг — хуже незваного гостя.

Геколион, не обращая внимания на замечание убийцы, представил своих, как надеялась Агни, всё же слуг, а не рабов:

— Это Андримад — он хорошо знает город и сопроводит вас до башни. Второе посмешище называет себя Эспе, и она знаток всякой магической чепухи, — хоть чиновник и сказал это с нескрываемым пренебрежением, Агнесса не могла не заметить, что на деле он очень ценит эту парочку, просто не хочет этого показывать. — Она введёт вас в курс дела и расскажет, что знает о Шолле. Если, конечно, не хочет получить десяток плетей, да?

— Да, господин, — тихо ответила тифлинг.

Агнесса всё сильнее сомневалась в том, что эти двое в самом деле слуги. Если в случае Андримада у ведьмы не осталось ни толики сочувствия к нему после того, как он раболепно упал на колени от одного упоминания своего имени, то в случае с рогатой девушкой всё было иначе.

Её весьма растерянный взгляд не укрылся от Везави, который, улучив момент, пока их выросшая компания двигалась на выход, сказал ведьме:

— Пускай она и выглядит невинной овечкой, но внутри это опасный зверь с неконтролируемой силой, данной ей по праву рождения.

Агни не была с ним согласна. Если этот тифлинг так опасен, что он здесь делает, в рабстве у какого-то бюрократа? Впрочем, спорить Агнесса не стала, решив, что лучше будет расспросить убийцу про второго их попутчика:

— Откуда вы узнали, что это шаман каннибалов?

— Взгляни на его зубы: они такой странной формы, потому что всё, чем он питается — это сырое человеческое мясо, а ещё полустёртые татуировки на руках и пятно на лбу. Зуб даю — это шаман с Подветренных островов. Они там жрут сами себя и всех, кто к ним по глупости заплывает.

Агни пригляделась к Андримаду. Если бы ей не сказали про всё это, то она бы в жизни не поняла, что эти плавные, едва заметные линии у него на коже — не шрамы или контуры мышц, а пятно на лбу не просто вздувшаяся родинка. Зубы ведьме увидеть не удалось, но вот обкусанные губы — вполне.

— Уже не такой жалкий, да? Я слышал от наших матросов про их племя. Может они и дикари, но если напьются человеческой крови, их не берут ни пули, ни мечи, только огонь.

— Зачем он здесь? — наивно спросила Агнесса, зачарованно глядя на то, как Андримад облизывает фиолетовым языком губы.

— Для плотного ужина, конечно же. И чем больше нас не выйдет из этой башни, тем гуще будет его трапеза. Ты сойдёшь за закуску, а вот я и дорогой первосвященник — за основное блюдо.

— Думаете, Геколион не хочет, чтобы мы вышли из башни? — усомнилась Агнесса.

Везави отрицательно покачал головой:

— Он был бы не против, но нет. Скорее, этот жирдяй искренне желает, чтобы мы из неё выбрались, причём с чем-то ценным.

Снаружи их уже ждала роскошная карета, которая стоила, наверное, больше, чем всё Любятово со всеми жителями. К облегчению Агни, Андримад сразу же уселся на козлы, уверенно взяв в руки вожжи. Эспе же, продолжая кутаться в свои лохмотья, открыла им дверь, жестом приглашая их внутрь, а когда все уселись, перекинулась парой фраз с каннибалом и тоже юркнула внутрь.

Хотя места было предостаточно, тифлинг забилась в самый угол, словно желала ото всех спрятаться или стать невидимой.

«И это опасный зверь? Скорее, перепуганная овечка, которой не повезло зайти в город волков», — подумала Агни, с жалостью глядя на Эспе.

Похожие взгляды разделяла и фея, которая тоненьким голосом шепнула ведьме на ухо:

— Какие у неё ужасные шрамы! Не знаю, чем она так провинилась, но у неё на руках нет живого места!

— Она провинилась тем, что её предки заключили сделку с силами, которые нельзя трогать. Весь её род — прокляты на веки вечные, — раздражённо буркнул Везави.

Его настроение явно ушло в глубокий минус. Он ничуть не пытался говорить хоть сколько-нибудь тихо.

К удивлению Агни, Эспе не промолчала, как ожидалось, а тихо возразила:

— Мои родители ни с кем никаких сделок не заключали…

— Ты себя в зеркало видела? — усмехнулся убийца. — Хочешь сказать, твоя мамаша переспала с козлом, чтобы ты такой красивой получилась?

— Ну хватит! — рявкнула на него Агни, который изрядно это надоело. — В нашем текущем положении виновата явно не она.

Везави позабавила такая смелость:

— Смелая ведьмочка. Прибереги свои лучшие качества для тех, кому они действительно нужны. Ты защищаешь существо, которому не нужна чья-то защита или твоя жалость.

К удивлению Агни, его поддержал остававшийся до сих пор молчаливым Гевент, который подал голос из своего угла, нехотя что-то процитировав:

— Убивай тифлинга без жалости и сомнения, сразу как увидишь, ибо продали они душу свою на веки вечные силам, которые должны быть забыты.

— Какая прелесть, сразу видно, что ваша вера — про добро и любовь, — едко заметила Агнесса.

Неожиданно для всех присутствующих раздался голос самой Эспе, которая, ко всеобщему удивлению, как ни в чём не бывало спросила:

— Может вам угодно послушать рассказ про город? Или, может, мне рассказать про Шоллу?

Агни очень смутила такая реакция тифлинга. Только что она сама огрызалась, когда её оскорбляли, а потом резко перестала обращать на это внимание.

«Когда о тебе везде говорят только плохое, волей не волей перестаёшь слушать вообще всех», — сообщил ведьме внутренний голос.

— Уверен, про город мы ещё наслушаемся бредней, давай про башню, — махнул рукой Везави,

Немного сбиваясь то там, то тут, Эспе начала рассказ:

— Эм, Шолла — древнейшая башня, в смысле, со-о-ру-же-ни-е Бизантия. Её возвёл маг… считается, что возвёл, кхм… Этохонкрат восемь тысяч лет назад…

— Ты ещё про культурное значение расскажи, — оборвал её Везави. — Она запечатана? Почему башню до сих пор не вскрыли?

— Д-да, городскими властями — никто из вошедших внутрь до сих пор не возвращался.

— Неужели так мало желающих? — усомнилась Агнесса. — За восемь-то тысяч лет её бы по кирпичикам разобрали…

— Башне нельзя причинить в-вред. Она уничтожает всякого, кто пытается это сделать.

— Прости, но чего тогда от нас хочет твой, кхм, хозяин? Мы-то чем лучше других? — недоумевала ведьма.

Ответ Эспе удивил всех собравшихся:

— Башня вас впустит…

— Откуда такая уверенность?

— Там ваше изображение.

Этому удивился даже обычно скептически настроенный вообще ко всему Везави:

— Бред. Что, мы вчетвером нарисованы?

Тифлинг замотала головой:

— Н-нет. Только она.

Агни с удивлением увидела тонкий палец, венчавшийся острым ногтём Эспе, направленный в свою сторону. Она на всякий случай проверила, не обменялась ли с кем телами. Как такое может быть?

Реакцию остальных в карете угадывать не пришлось. Гевент фыркнул, Везави выразительно усмехнулся, словно услышал хорошую шутку. Даже Хродгейр и та тихонько прыснула в крохотную ладошку. Агнесса не обиделась — было бы чему. Она считала точно так же.