— Моё имя — Геколион, и именно я в этом городе решаю, кто смеет осквернять своим присутствием его стены.

Кажется, Везави собирался что-то сказать, но толстяк его опередил:

— Я прекрасно знаю, кто вы и откуда. Везави, Гевент и Агнесса…

— Эй! — возмутилась фея, но на неё никто не обратил внимания.

— Знаю также, что вы проделали длинный и весьма странный маршрут по пути сюда. Должен сказать: для моего города — это великая удача!

— Вас должны были известить о нашем прибытии, — убедившись, что никто его не собирается прерывать, сообщил Везави. — В порту должен стоять наш корабль.

— Да, недавно в наш морской порт заходил диво странный корабль под флагом Марки или как вы там себя сейчас называете. Увы, он уже покинул город — ему отказали в стоянке.

Геколион был самой невинностью, что точно указывало на то, что случившееся произошло при его участии. На лице Везави отразилось удивление, он недоверчиво уточнил:

— Где сейчас этот корабль?

— Этого мне неизвестно. Он покинул наш город ещё неделю назад.

Убийца пробурчал что-то про проклятые задержки, хотя вряд ли, плыви галея денно и ночно, они успели бы за такое время. Толстяк, с удовлетворением наблюдая за его реакцией на эти известия, извлёк из своего халата какую-то бумагу:

— Но о вашем прибытии нам действительно сообщали. Вы напали на наших таможенников. Кроме того, у вас проблемы с документами и, очевидно, с багажом. По нашим законам я должен отправить вас всех за решётку на пару лет.

Угроза сработала бы куда лучше, если бы её хоть кто-то испугался. Агни ясно видела, что это блеф, Хродгейр было плевать, а Гевент с Везави только усмехнулись. Убийца сказал:

— Если хотите, чтобы тот корабль вернулся сюда ещё с тройкой таких же — сажайте. Посмотрим, сколько минут простоят ваши стены.

Геколион миролюбиво развёл руками, показывая, что не собирается провоцировать конфликт. Учитывая, что это уже произошло, такая позиция была более чем удобной.

— Меньше всего мне бы хотелось, чтобы моему горячо любимому городу был нанесён ущерб или кто-то пострадал. Я лишь хочу сказать, что готов забыть о, ммм, всех этих недопониманиях в ответ на небольшую услугу.

Агнесса закатила глаза, представляя, что сейчас начнётся.

— На юге города стоит древняя магическая башня — Шолла. По легендам её построили ещё до того, как возник Бизантий, хотя, очевидно, что это бред. Однако…

Везави, до этого пытавшемуся играть в дипломатию, явно это надоело:

— Нас не интересуют древние башни, мифы и легенды. Наш нужен проход в город, и вы нам его дадите безо всяких сделок и условий.

— Боюсь, это вызовет определённые проблемы, — любезно ответил Геколион. — У нас в городе действуют очень строгие законы по отношению к тем, кто находится в его черте без соответствующего на то разрешения.

Агнесса усмехнулась, услышав фразу про строгие законы:

— Ваши законы очень удобно действуют конкретно в тех случаях, когда вам это нужно.

— Согласитесь, юная барышня — это несомненное достоинство нашей законодательной системы. В отличие от прочих городов, где законы не действуют, когда надо или, наоборот, используются против тех, кто их придумал, у нас в Бизантии закон служит своим создателям, то есть нам — законотворцам.

Агни хотела вставить ещё одну едкую фразу, но Геколиона было уже не остановить:

— Любой закон, для того чтобы быть принятым, требует соответствия трём правилам. Мы зовём их «правилами законотворчества». Первое: «Закон не может причинить вред законотворцам или своим бездействием допустить, чтобы законотворцам был причинён вред». Второе: «Закон может быть модифицирован любым законотворцем в зависимости от необходимости, если только это не противоречит Первому Правилу». Третье: «Закон должен применяться ко всем жителям Бизантия в тех случаях, когда это не противоречит Первому и Второму Правилам».

Судя по тону толстяка, это заявление не было какой-то шуткой или издёвкой — говорил он вполне серьёзно. Агнессе вдруг вспомнились слова Гевента о бюрократах со своим государством. Тогда это показалось забавной шуткой, но теперь…

— Нас не интересует, что вы там хотите, чтобы мы сделали с той башней, — вернул разговор в первоначальное русло Везави. — Мы не ужаленные в жопу искатели приключений.

— Могу, кстати, порекомендовать двух с половиной — отличные ребята: много не берут, руины после них умеренно дымятся и в них ещё можно найти что-то ценное, — дополнил его Гевент.

— В таком случае… боюсь, вы проведёте в каземате чуть больше времени, чем вам бы хотелось, — с угрозой сказал Геколион.

Везави вспыхнул, и сделал по направлению к нему угрожающий шаг. Стража напряглась, но убийца не обратил на это ни малейшего внимания, как и сам толстяк, который оставался подозрительно спокойным.

— Слушай, бумажный червь, ты немедленно пустишь нас в этот забытый всеми город или навлечёшь на себя мой гнев.

— Ваши угрозы, Везави, тут не работают, — холодно ответил Геколион. — Без своего господина максимум, на что вам хватит сил — это устроить небольшую потасовку перед своей гибелью. Либо вы достанете для меня артефакт, который хранится в Шолле, либо отправитесь в тюрьму. Выбирайте.

Убийца посмотрел сначала на толстяка, явно оценивая разделяющее их расстояние, затем на стражу вокруг. Агни едва ли не физически ощущала, как его мозг в этот момент продумывает варианты того, как убить всех в помещении. В последнюю очередь Везави посмотрел на своих попутчиков.

Это был очень короткий и неприятный взгляд, в котором не было эмоций — только чистый расчёт. Ведьма с холодком осознала то, что подозревала в глубине души с самого первого взгляда на этого человека: он убьёт её или любого другого из присутствовавших ровно в тот момент, когда возникнет соответствующая необходимость.

Сцена окончилась тем, что убийца сделал шаг назад и тихо, сквозь зубы процедил:

— Я сожгу этот город дотла, а тебя, червь, утоплю.

— Мне понимать это как согласие? — усмехнулся Геколион.

— Понимай это как пророчество. Где там эта проклятая башня?

— Секундочку, — вмешалась Агни, которая нутром чуяла, что если об этом не позаботиться, то, даже достав артефакт, они не получат желаемого. — Где гарантии того, что нас действительно пустят в город?

Ведьма хотела ещё спросить про Ликона, но сообразила, что только заложников им в этот момент не хватало. Если Геколион не в курсе реальной численности их компании — ему же хуже.

Она нисколько не сомневалась в том, что Геколион — настоящий хозяин своего слова. Захочет даст, захочет заберёт, но надежда всегда умирает последней. В этот раз несчастную прикончил Везави, сказавший:

— Идём, ведьма, этому человеку не знакомо слово «честь». Может, если управимся достаточно быстро, то нам повезёт, и он ещё не успеет придумать следующее тупое поручение.

Толстяк остался показательно невозмутим, однако, как показалось Агнессе, всё же слегка, но обиделся таким словам. Неожиданно Геколион сказал:

— Стойте. С вами отправятся мои помощники, — толстяк хлопнул в ладоши, сопроводив это окриком, — Андримад, Эспе, живо сюда.

Спустя несколько минут показалась странная парочка. Один явно являлся человеком, хотя правильнее было сказать человечком, настолько жалким выглядел. Он был полной противоположностью своего господина — худой, сутулый, с длинными нечёсанными волосами, в каких-то бесцветных обносках, огромные дыры в которых — основной элемент одежды. Больше всего ведьме не понравился взгляд его чёрных глаз: вопреки ожиданиям не пустой, а, напротив, очень даже живой и, главное, злой.

Второй являлась девушка, по крайней мере, Агни надеялась, что существо, шедшее следом за мужчиной, действительно женского пола — в бесцветных лохмотьях, в которые она была одета, разглядеть что-то кроме лица оказалось фактически невозможно. Из того, что смогла увидеть ведьма, первым бросалась в глаза пара загнутых назад, маленьких, не больше ладони, рожек, утопленных в чёрных грубых волосах, разительно выделяющихся на фоне бледной, как мел, кожи. После них как-то даже упускал из виду милый курносый носик или вытянутое худое лицо с высокими скулами и острым подбородком. А вот глаза незнакомки были самыми обычными, выделявшимися разве что не самым распространённым цветом — серым, как пасмурное небо.