— Я давно не слышал игру хо-кааны, боюсь, не услышу ещё дольше. Наградите наш слух, прошу, — Хасар смотрел с мольбой покорного слуги, но Хадаан это не обмануло. Наглец, хочет, чтобы владычица его развлекла.

Гости расступились, освобождая место посередине зала, Хасару принесли малый трон, как представителю власти каганата. Хадаан опустилась на подушки и коснулась струн послушного инструмента. В голове тут же всплыли любимые строки матушки: Забери тревоги, забери печали, цитра нежная, что душой играет.Именно каана учила играть на цитре свою единственную дочь, вытирала слёзы усталости на девичьих щеках и сажала её рядом.

— Душа тоже должна отдыхать, дорогая, — говорила мать, показывая своей малышке правила игры. — Струны цитры — это струны твоей души, твоего сердца, ей ты можешь плакаться, с ней можешь делиться печалями.

И сегодня Хадаан плакалась, перед сотней враждебно настроенных придворных, перед мужем, перед императором и перед своим кузеном. Она плакала, не пролив и слезинки, но звуки, выходящие из-под её пальцев, стоны натянутых струн, пробирались до самых тайных глубин души каждого находящегося здесь, заставляя мурашки бежать по телу.

Дорогие читатели! Скоро история подойдёт к концу, осталось несколько глав.Эта глава мне кажется какой-то гипертревожной и напряжённой, а вам?

Хасар приехал не просто так. Он собирался забрать сестру домой, и сейчас, когда она была так печальная, он был уверен в своём решении. Заберёт и сделает своей женой, всё равно, что она была с имперцем. Ей здесь плохо, Хасар не сомневался в этом, как вообще может быть хорошо среди всей этой фальши?

Хадаан вернулась на свой трон, слуги цитру унесли, и бойхаец уверенно встал:

— Хадаан, я при всех хочу заявить, что… — он замолчал, заметив, что она достаёт письмо.

— Да, Хасар?

— Сначала прочти, Сэнид сказал, что это очень важно.

Она развернула бумагу и сосредоточилась на строчках, по её лицу было сложно сказать, что она чувствует в данный момент, но Амадей напрягся, нахмурился, вглядываясь в жену. Что-то было не так.

— Ты знаешь, что здесь написано, Хасар? — она подняла глаза на родственника.

— Нет, хо-каана.

— Я верю тебе, потому что иначе ты бы не отдал мне это письмо.

— Я бы отдал тебе его в любом случае.

— Уверен? — Хасар стоял достаточно близко, чтобы считать их беседу приватной, Бертэ отошла, и сейчас Амадей с Самором могли полагаться только на свои знания бойхайского.

— Да, хо-каана.

— Скажи мне, кто для тебя важнее всего, Хасар. За кого ты готов отдать жизнь?

— За каана, — без промедлений ответил он, чем вызвал улыбку у девушки.

— Сафмет, как думаешь, он честен со мной? — она внимательно смотрела в глаза кузена.

— Кай Хасар всегда держался верного пути, хатун, — послышался голос бойхайца откуда-то из-за тронов.

— Я бы хотела услышать, что ты готов отдать жизнь за Тай-Темара. Мудрая оговорка, Хасар, ты не соврал ни словом.

— Я буду верен каану, не зависимо от того, кто им является.

— Верно, так нас всех учили, — девушка кивнула. — Но я хочу, чтобы ты был верен Тай-Темару. Только ему.

— Я буду верен ему, если того пожелает хо-каана.

— Желаю.

— Что в письме, Хадаан? – не выдержал Хасар.

— То, что станет причиной казни твоего отца, — прозвучало холодно и отстранённо, но сердце Хадаан разрывалось, будто оно было игрушкой сотни львов.

— Если обвинения правдивы, я приму их, — бойхаец прижал кулак к сердцу.

— Чирхай отравил мою мать, отчего она погибла.

— Если это правда, хо-каану нет прощения…

Амадей слушал напряжённо. Его мало волновал Бойхай, но он знал, как трепетно жена относится к своей родне. Даже его родственников она жалела, что же говорить про своих? Ему хотелось срочно вырвать проклятое послание из её рук, разорвать на мелкие кусочки, обнять крепко, лишь бы она не думала о предательстве близких. Но он не мог этого сделать, только положил руку на её колено, поддерживая.

— Сэнид не станет разбрасываться обвинениями…

— Тогда что вы прикажете? — взгляд Хасара словно прилип к руке имперца.

— Сделать всё по закону.

Она не сказала «казнить», она просто не могла приговорить Чирхая к казни, как бы не ненавидела его, но закон един для всех. Сделать всё по закону. За убийство кааны только одно наказание — смерть.

— Такова ваша воля? — Хасар покорно кивнул.

— После я передам приказ, заверенный моей личной печатью…

— Вы можете сами объявить народу, — не согласился бойхайец, и Амадей с подозрением на него уставился. Что он имеет ввиду? — Вы можете поехать со мной.

— Не могу, Хасар. Без мужа я не покину Фрисс, а у него сейчас другие дела, — Амадей еле скрыл неуместную сейчас улыбку.

— Он может перестать быть твоим мужем, — Хасар был спокоен. — Я знаю, что ты пьёшь лекарство, чтобы не родить, — принц не мог точно перевести фразу, но услышанное, кажется, сильно ранило его. Он поморщился, отстранился от жены, но промолчал. Сейчас не время выяснять отношения. — А пока ты не понесла, я могу забрать тебя по праву сильнейшего.

— Закрой рот, Хасар! – Хадаан разозлилась.

— Ты не можешь идти против моего права! Я вызываю Амадея Дементия Марка на бой, и победителю достанешься ты!

— Нет! — девушка вскочила, привлекая внимание придворных. — Я не согласна! И никогда не соглашусь!

Сафмет вышел вперёд, готовый защищать госпожу в случае опасности, но пока что всё было спокойно.

— Здесь не нужно твоё согласие! Если выиграю я — ты станешь моей женой, и я поклянусь в верности каану Тай-Темару, сделаю всё, чтобы он был в безопасности.

— Тогда я сражусь с тобой! Слышишь, Хасар? Я хо-каана, и я имею право сама решать свою судьбу!

— Нет! — Амадей больше не мог молчать. Схватив жену за руку, он грубо посадил её обратно на трон. — Не позорь меня!

— Ты понял, что он сказал?.. Амадей, ты не понимаешь, — она заговорила на фрисском, чем очень обрадовала Самора, — он убьёт тебя! Он лучший воин каганата! Амадей… ты ранен, — последнее она прошептала, но принц только оскорблённо поморщился. Она не считает его мужчиной, если заступается за него. Она не уважает его, а этот Хасар… Нет, он не отдаст ему свою жену, а этой глупой женщине докажет, что не слабак!

— Амадей? Тебя вызвали на поединок?

— Да, брат. Поединок, и победивший заберёт себе Хадаан, — он посмотрел на Хасара и заговорил на ломанном бойхайском. — Я принимаю твой вызов! И, если выиграю я, ты станешь верен Хадаан и Тай-Темару, поклянёшься ценой жизни защищать нынешнего каана. Ты сделаешь всё, чтобы он вошёл в полную свою силу, став полноправным владыкой.

— Я согласен, Амадей Дементий. Я даю тебе право выбрать оружие…

Какая жестокость — дать право выбора. Хадаан была готова расплакаться прямо сейчас. Она надеялась хотя бы на рукопашный бой, тогда бы мужа не убили, но оружие…

— Меч. Мы будем драться на мечах, — придворные, охваченные азартом, расступились, ожидая зрелища. Вот это праздник! Самый настоящий поединок чести! И между кем? Между принцем и послом дикарей! А за кого! За бойхайскую принцессу! Об этом точно будут слагать легенды!

Самор крепко сжал руку Хадаан, привлекая её внимание.

— Он повредил левую руку, а меч держит в правой. Хадаан, будьте спокойны, Амадей ещё удивит вас…

— Я не хочу, чтобы он удивлял меня! — голос звучал сдавленно. — Я просто хочу, чтобы он был в порядке. Со мной, или без меня… Вы не знаете, на что способен Хасар! В битве он словно одержимый…

— Без вас, Хадаан, Амадей не будет в порядке. Позвольте ему исполнить свой долг и защитить вас. Поддержите его, верьте в него. Это то, что ему сейчас необходимо!

Ещё полчаса назад Хадаан думала, что хуже и быть не может. Но вот сейчас – сейчас! – гораздо хуже. До этого момента она, оказывается, была даже спокойна. И как плевать ей было на всё происходящее во дворце и в каганате… Сейчас её чувства, её страх был ни с чем не сравнимы. Но Самор прав, она должна верить своему мужу. Он ведь всегда удивлял её, и сейчас удивит, верно?