— Трип, — вылетело из груди Токи слабое эхо.
Она схватилась за сердце, и на неё рухнуло бесчувственное тело, в груди которого торчала стрела.
— Токи, ты цела? — подбежал к ней Этераяма и отбросил лук в сторону.
Токи прижимала к себе тело человека, чуть не убившего её, лицо Токи покрывали слёзы.
— Ты убийца! Ты его убил! — кричала она.
— Токи, — присел к ней Этераяма. — Мне пришлось. Иначе он убил бы тебя.
Токи оттолкнула друга и вскочила с земли.
— Ты мог его остановить! Ты стоял рядом!
Она хотела схватить лицо Этераямы и порвать его. Соплеменники застыли словно мёртвые, только родители погибшего подбежали к телу сына и оплакивали его.
— Экене, что ты молчишь? — сорвала Токи голос. — И ты скажешь, что у Этераямы не было выбора?
Экене с Коу закрывали глаза сёстрам, девочки тряслись от увиденного.
— Да. Время шло на мгновения. Этераяма не смог бы подбежать и схватить Трипа.
Экене присел к Токи.
— Ему пришлось пойти на это. Зато ты жива.
Токи отмахнулась от него. Она вытерла слёзы и прокричала в толпу:
— Как же я устала от всего, от всех вас! Убийца теперь героем считается?! Не ожидала такого я от тебя, Экене, — вырвала Токи из груди и убежала.
— Жизнь близкого важнее всего, — прошептал самому себе Экене.
Тинуваку не приходили в себя. Они были поражены, восставшие сломлены убийством Трипа и озверением Риго. Азубуик понял, дело надо брать в свои руки немедленно.
— И так будет со всеми, — указал он ногой на тело бунтовщика, — кто решит восстать против наших традиций и традиций наших предков. Он уже разозлил всех алуани, которые только есть. Не повторяйте его участь!
Не долго восставшие оплакивали тело предводителя, собственное выживание важнее. Переворот закончился, не успев толком и начаться. Только родные скорбели о Трипе. Как и положено вождю, Азубуик зашёл спустя время к семье погибшего высказать глубочайшие соболезнования. С ним были и все старейшины. Но лишь один из них, Бохлейн, отошедший от дел племени, чувствовал скорбь по погибшему парню. Он своей ложью и молчанием создал Трипа.
На ночь было назначено совещание старейшин, на которое не пускали никого из посторонних. Сёстры с трудом были уложены спать, Коу мрачно рассматривал потолок. В хижине совета не смолкали обсуждения правителей Тинуваку.
— Можно войти? — вдруг раздался голос Экене.
Азубуик поднялся с пола.
— К нам войти? — прорычал он. — Мы тут спорим изгонять тебя ли, как твоего братца, или нет, а он к нам как к равным хочет войти!
— Входи! — крикнул Бохлейн, которого позвали на совет.
Экене сел к любимому старейшине и заговорил первым.
— То, что случилось с Трипом — ужасная трагедия. Но это ещё цветочки, мы не должны дать созреть ягодам. Нельзя жить так, как после месяца перемирия с Гаапи. Прошло несколько лет. У меня есть несколько задумок. Выслушайте.
Бохлейн хлопнул его по плечу.
— Я в него верю. Он молодой, но в людях научился разбираться куда лучше нас стариков. Экене, твои родители, Мейкна и Марани могли гордиться тобой.
“Видела бы Мейкна, как её балбес сидит в хижине совета с вождём и старейшинами. Что бы она сказала? Эх, сестра, — грустно улыбнулся Экене, — ты в загробном мире покоишься, а не в этом дурдоме находишься. Дай мне сил выстоять”.
И Экене сказал собравшимся:
— Тинуваку — мой дом. Мне и моей семье здесь жить, через два месяца мой брат будет проходить инициацию. Я не могу позволить закрыть глаза на свой народ.
Экене рассказывал свой план вождю и старейшинам. Главы Тинуваку слушали его как равного.
========== Глава 13. Ярость зверя ==========
Медленно, но уверенно Экене вместе со старейшинами и вождём преподносил изменения в Тинуваку. Отряд каби временно распустили. Любому, кто хотел в него вступить, главы племени разрешили пройти вступительное испытание. Добровольцев на сей раз нашлось прилично, даже взрослые и старые тинуваку решили показать, что они способны быть главными охотники и самыми уважаемыми людьми. Но испытания прошли меньше половины энтузиастов. Одни не выдержали долгую разлуку с семьёй, другие так и не смогли в течение нескольких дней гнать добычу, втайне от самих животных, ближе к родному племени, третьи нарушили главное правило — не охотиться у Коолжи, в результате чего соплеменники в деревни оказались без еды, не будут же они есть тухлое мясо? Нашлись и те, кто не захотел каждый день видеть рожи гаапи. Половина ребят, которые вместе с Экене захотели стать каби, отказались он новой должности. Однако Этераяма не покинул своё место. Вскоре отряд восстановили. Ему вернули старое имя — дешо. По новым условиям охотники сменялись через две недели, групп каби стало четверо, вместо старых трёх.
Экене настоял, чтобы главами дешо стали люди, непитающие ненависти к гаапи, он не хотел, чтобы Этераяма или кто-нибудь другой имел возможность убить гаапи, не пересекая границу и не нарушая правил перемирия.
Детям больше никто не внушал отвращение и вражду к соседнему племени. На следующий день после смерти Трипа было созвано собрание. Вождь и старейшины рассказали соплеменникам всё, что утаивали от них в течение долгих лет. Детям отныне рассказывалась история племени без злости и ненависти, кто виновник, а жертва должны были решить они. Их отводили к Коолже, чтобы те своими глазами посмотрели на гаапи и решили, являются они чудовищами или нет. То же самое проделывалось и со взрослыми.
У Экене привалилось ещё больше обязанностей. Он теперь отвечал за дешо. Но на первом месте у него был младший брат, черёд которого наступил пройти инициацию.
— Через несколько дней придёт один из самых решающих моментов твоей жизни, — говорил Экене. — От будущих испытаний зависит, станешь ли ты мужчиной или останешься ребёнком ещё на несколько лет.
— Брат, я пройду инициацию, — гордо отвечал Коу. — Ты же смог пройти её раньше на год, а я-то уж справлюсь.
Экене по старой привычке потрепал Коу по щеке, как делал, когда брат был совсем маленьким, и печально добавил:
— Как жаль, что ты не позволил Пьеру присутствовать на твоей инициации. Он очень хотел приехать.
Коу резко отмахнул руку Экене.
— Я же сказал тебе — Пьер, Уэйт или как там его зовут, мне никто. Он для меня чужой человек. И я не собираюсь видеть постороннего на моей инициации. Вы можете считать себя лучшими друзьями, братьями, можете пожениться друг на друге — ваши заботы, но для меня Пьер никто. Я вовсе не укоряю тебя за дружбу с Пьером, я тоже простил его, но принять его не могу и не хочу.
Экене ничего не ответил брату. Это его выбор как относится к Пьеру, который лгал в течении стольких лет. Он дал Пьеру второй шанс, Коу нет. Каждый имеет право решать прощать ли ему лжецов или нет, кого называть братом, а к кому питать равнодушие. Да и насильно мил не будешь.
Наконец-то наступил первый день инициации. Экене волновался не меньше Коу.
— Экене, а что это у тебя на шее? — спросила дома Мики.
— О чём ты? — удивился Экене.
На его шее висел голубой камешек, который до отъезда во Франции ему подарила Токи. Экене сам не знал, когда он из камня сделал ожерелье и повесил себе на шею.
— Это подарок от одного очень дорогого мне человека, — улыбнулся он.
И вот старейшины увели их брата и других ребят за пределы племени. Три дня и три ночи они должны будут просидеть в невыносимых условиях, искушаемыми вкуснейшими блюдами и желанием поспать хотя бы минутку. Но по-другому нельзя. Только проходя испытания, человек взрослеет.
К Экене приехал Шарль Барре, чтобы поддержать Коу.
— Я через неделю отплываю, — сказал Шарль. — Но инициацию твоего брата я пропустить не смог.
Экене все три дня сидел, словно на раскалённых углях. Он чувствовал, что кошки скребут у него на душе.
— Похоже, у меня не простое переживание, — поделился он своими мыслями с Шарлем. — Мадива, Гаапи, Трип — мне кажется, что последние события отразятся на этой инициации и особенно на моём брате.
