Тобиан посмотрел на мать, сердце кольнуло от жалости. И также быстро вспомнилось её равнодушное лицо, когда дядя пытал Уилларда. Величественно, гордое — лицо королевы.

— Я напал не на брата, я напал на будущего короля! — вскричал Тобиан.

Эмбер поднялась на ноги, выпучила глаза, которые за миг налились злобой, и ударила сына по щеке. Первый в жизни удар от родителя был больнее всех тумаков сверстников. Тобиан отошёл от матери и встал перед Огастусом:

— Дядя, вы можете меня убить. Прошу, не наказывайте только Уилларда. Прошу, накажите меня вместо него, я приму всё за друга, Уилл достаточно настрадался.

Огастус закашлялся, насмешливо показал раскрытой рукой на Тобиана Эмбер, королева фыркнула и прижала к себе Фредера. Нежно и заботливо мать гладила волосы сына, злобно смотря на его брата.

— Хочешь занять место Уилла? — брезгливо поджала губы Эмбер. — Ты его займёшь. Огастус, признайся себе, мы не справились с воспитанием Тобиана! Урсула нас подвела… Придётся заняться им другим людям. Кого ты посоветуешь?

— Моего студенческого приятеля Нормута Казоквара, — обнажил герцог белоснежные зубы.

— Это чудовище? — ужаснулась Эмбер и сильнее прижала к себе Фредера, её рука нащупала царапину, оставленную на шее братским мечом. — Сойдёт.

Комментарий к Глава 10. Детство раба

(1) кислор - январь

(2) хас - сентябрь

Решила нарисовать карту к этому миру, чтобы читатель не запутался, что да где находится и как называется. Надеюсь, юг с севером, а запад с востоком не перепутала))

https://pp.userapi.com/c626825/v626825718/e54e/pF1eXw7oDRQ.jpg

========== Глава 11. Юность принца ==========

Таниса — месяц холодный и ветреный. Под колёсами кареты хлюпали лужи, облетала листва, раскинув скрюченные ветви, раскачивались деревья. В карете сидели двое — Его Высочество герцог и молодой, ещё подросток, юноша с каштановыми непричёсанными волосами.

— Не передумал? — сквозь зубы проговорил Огастус, не глядя на мальчишку. — Я ещё могу приказать кучеру развернуться. Ты можешь стать свободным.

— А что мне для этого надо сделать? — дерзко спросил Тобиан, поглаживая непривычный ошейник, под которым таился медальон отца. — Бросится к вам на колени, биться лбом о землю и просить прощение? Дядя, вместо меня вы воздадите по заслугам Уиллу? Нет, я не изменю своего решения. Это — мой выбор.

Было всего двенадцать часов дня, обычно в это время Тобиан видел десятый сон, с рабов, которых он встретил на своём пути, шёл двадцатый пот. Они как муравьи, противные тараканы маячили перед каретой, пока та медленно заезжала во владения Казокваров. Огастус любимейшей тростью вытолкнул племянника из кареты и крикнул девчонке, которая первая попалась на глаза:

— Приведи Нормута Казоквара! Скажи хозяину, что приехал его друг — Огастус Афовийский.

Девочка юркнула в дом, только и видели её босые обветренные ноги. Тобиан с изумлением оглядывал свой новый дом. Гранитные стены, мощные колоны, золотая крыша, бесконечный сад — какое великолепие! И какое убожество рядом — полуголые худые люди, вот где его новое место. Через пять минут из особняка выбежал Нормут. Едва взглянув, Тобиан поморщился с отвращением — небритый, лохматый, живот свисает с распахнутого халата.

— Друг мой! — грубым, хриплым, но громким голосом закричал Нормут.

— Здравствуй, братец! — улыбнулся Огастус.

Мужчины крепко обнялись.

— Что же ты не предупредил меня, Огастус? Я бы приоделся, приумылся, с постели ты меня поднял!

— Не успел, — со стыдом сказал Огастус. — Прости уж старика.

— Ну, прощаю — прощаю, заходи в дом, не позволю другу мёрзнуть на моей земле. Мои как раз за трапезу принимаются.

«Так ты что же, в халате до нас есть собрался?», — чуть не сказал вслух Тобиан, смотря со смехом, как его дядюшка обнимается и целуется с Нормутом словно сопливая девочка. На принца-раба мужчины не обращали никакого внимания, он, Тобиан, пошёл за ними вглубь дома. Рабы при появлении хозяина и высокородного гостя бросались на колени, их лица окутывал страх.

— Приготовь ещё пару столовых приборов, уважаемая! — ядовитый оттенок появился в голосе Нормута, когда он обратился к рабыне — горничной. — Приехал мой друг!

Нормут провёл Огастуса и его раба в столовую, в которой собралась вся его большая семья — жена, два сына, две дочери. Ближе к входу сидел широкоплечий горделивый парень, с умным задумчивым лицом он повернулся к отцу, встал и поприветствовал Огастуса. На вид ему было девятнадцать лет, Тобиан со своим новым лицом казался перед ним ребёнком.

— Дрис, мой наследник, — с гордостью сказал Нормут. — Вырос?

— Не узнать! Какой мужчина! — воскликнул Огастус. — Не то что некоторые…

— Поздоровайся с богинями моего сердца — Фалитой и Ромилой!

Маленькая одиннадцатилетняя румяная девочка показалась Тобиану красавицей для своих лет: нежная, хрупкая, с красивыми каштановыми волосами. От её матери хотелось убежать, за столом розовощёкая Фалита не привлекала к себе внимание, но как только она встала и продемонстрировала своё полосатое платье, у которого один край был больше другого, Тобиану стало не по себе.

— А вот мои бесята. Недавно родились, дочку назвал Азадер, сына Алекрипом.

Нормут и его жена протянули Огастусу двух упитанных малышей — четырёхлетнюю девочку и двухлетнего мальчика. С отцовской заботой Огастус взял детишек на руки и расцеловал как своих дочь и сына. Дети кричали, когда к ним потащил скользкие руки незнакомый дядька.

Казоквары и Огастус уселись, принявшись за еду. Тобиану пришлось встать за стул дядюшки. Он вспомнил, как за этим местом всегда стоял Уилл, прислуживая Огастусу, и усмехнулся. Но нужды в Тобиане у Огастуса не было, рабы Казокваров выполняли всю работу за Тобиана, получая за медлительность пинки Нормута и Дриса. Старые друзья вспоминали дни дружбы, обсуждали дела Казокваров.

— Три года не виделись! Огастус, как тебе не стыдно! — вдруг закричал Нормут. — Чем же ты таким занят был?

— Сам понимаешь, государство, сестра, племянник, — виновато опустил голову Огастус. — Впредь буду почаще тебя навещать. Слово чести!

— Государство… Огастус, что ж это такое? Я лишился нескольких зарубежных покупателей, к камеручатанам перебежали! Из нашей земли, из Санпавы те твари забирают сероземельник, своего будто мало! Почему ваше правительство это допускает?

— Я не намерен обсуждать политику, — сверкнул глазом герцог. — Мой тебе совет, повышай качество своего сероземельника.

— Ну ладно, не сердись, — обнял друга Казоквар. — Прошли те времена, когда мы были заклятыми врагами.

— Папочка, вы враждовали? — спросила удивлённая Ромила.

— Да, — протянул с тоской Нормут, — все три года, пока мы учились в академии, Огастус ненавидел меня за мои рабовладельческие взгляды. Приятель, эх, сколько же раз ты набрасывался на меня с кулаками, когда я избивал какого-нибудь раба?

— Не помню, — процедил Огастус. — Я был недоразвитым мальчишкой. Вот тебе мой ответ.

— В академию Гумарда недоразвитых мальчишек не берут, приятель, даже если у них голубая кровь. Мой вот братец Эван, как не старался отец замолвить за него словечко, но если Эван уродился бестолочью, то хорошая родословная из бестолочи человека не сделает.

— Твои слова, дорогой друг, надо записать и в золотой рамке на главной площади города вывесить, — засмеялся герцог, покосившись на Тобиана. — Ах, чуть не забыл! Нормут, я пришёл к тебе не просто чайку попить, у меня большая-пребольшая просьба. Выручи!

— С удовольствием, а что за просьба?

Огастус встал из-за стола и подвёл к Нормуту племянника.

— Это раб Бонтин. Существо крайне строптивое, непослушное и безмозглое. Я его по глупости купил на аукционе и жалею уже, но продать не могу, безумно хочу научить этого придурка знать его место. Сам бы занялся, да времени нет воспитывать.

Нормут схватил за руку Бонтина и подтолкнул к себе, деловито посмотрел на тело парня, развернул спиной, пощупал плечи, ошейник, содрал рубашку и взглянул на спину — нет ли шрамов? Тобу казалось, что Нормут заглянет ему и в штаны, но, к счастью, этого не произошло.