— Я наделил его магией, — сказал Уилл. — Мне не принадлежит магия света и тьмы, она как бы сосредоточена в камне, а я только разбудил её из спячки. Этот камень прослужит месяца три, большее — шесть. Вечным ничего не может быть.
— А что с ним потом станет? — спросила Тина.
— Станет серым и мёртвым, похожим очень на сероземельник, но другим веществом. Его, скорее всего, используют в строительстве.
Когда ужин был готов, к столу моментально бросился Бон. Он жадно поглощал всё, что попадалось под руки, даже простой хлеб, но он не забывал пользоваться салфетками, знал толк, для какого блюда нужна та или иная вилка.
— Тебя месяц не кормили что ли? — посмеялась Нулефер.
— Три дня, — ответил за друга Уилл. — Тебе не понять, что такое голод.
— Чутьё подсказывает мне, наглец, — обратила на Бонтина внимание Элеонора, что нетерпеливо сидела на диване и ждала, пока из-за стола уйдёт раб, — что ты сам в этом виноват.
— Да, я назвал лентяйку вроде вас лентяйкой.
Элеонора сдвинула брови.
— Ты чей такой гордый?
Бон быстро поправил рубашку, прикрыв ей ошейник. Странно, родилась мысль у Нулефер, а она за день так и не посмотрела на имя хозяев Бонтина. Теперь же это стало невозможным — он скрыл господ.
— Хочешь пожаловаться? Жалуйся, — пожал Бон плечами. — Мне не страшен гнев хозяев, и боли я не боюсь. Если хочешь знать, я живу у Казокваров в западной окраине столицы.
Элеонора задумчиво прикусила губу.
— Казоквары говоришь… Это не родственники генерала Казоквара, который до выхода на пенсию руководил дивизией на западе Зенрута? Я знаю, что у Казоквара есть два сына, интересно на них взглянуть. Бон, я слышала, один из них владеет конорской шахтой, ты его раб?
— Его. Но, если у тебя планы на Казоквара, то горько-прегорько разочарую. Нормут — лысый пузатый мужик с противным голосом. Он женат, растит четверых детей. Ты опоздала.
— А второй сын?
— Эван — зрелая детина. Двадцать семь лет жизни он потратил на то, что объедал родителей, когда те пинком вышвырнули его из дома, он пересел на шею братцу.
Мысли лихорадочно заиграли на лице Элеоноры. Она встала и подошла к зеркалу, чтобы рассмотреть себя.
— Бон, Эван Казоквар будет завтра свободен? Смогу я его навестить? Вот что, скажи хозяевам, что завтра к ним приедет дочь Свалоу обсудить производство винамиатиса. Так уж и быть, за оказанную мне помощь, прощаю твоё хамство.
Бонтин прыснул от смеха и вылез из-за стола. Уилл и Урсула пошли за ним, чтобы проводить. Юноши вытащили из маленького домика, где находилась летучая повозка Урсулы, самокат, Бон ловко вскочил на него. Нулефер, которая смотрела на них из окна, сначала удивилась — у раба свой летающий самокат? Но потом всё стало на свои места. Это был новый прототип волшебных повозок, он обладали защитой от угона. Хозяин вещи мог «позвать» к себе заточённый внутри неё винамиатис, и повозка прилетит к нему. Повеление мыслями, присущая одному виду магов, стала всеобщим. «Как это?» — задумалась Нулефер. Сколько же вопросов в этом мире остаётся без ответов…
— Научить винамиатис слышать зов владельца люди решили после смерти Тобиана, — подошёл к Нулефер Джексон, читая её не хуже любого мага чтеца мыслей. — Вот так чужая смерть приносит людям пользу.
С отъездом Бонтина всё началось по-старому. Уилл вдруг вспомнил про сказ на стекле, Элеонора отправилась убаюкивать дочку и радовалась. Урсула долго расспрашивала Нулефер о её даре, интересовалась роднёй, задавала дотошные вопросы, прямиком она прерывала расспрос, рассказывая что-то интересное. Но Нулефер, жаждущая встречи со своим кумиром, не особо сейчас её слушала. Всё было как в тумане. Не такой она ждала встречи, рисуя так часто этот знаменательный день в своём воображении.
На смену вечера подходила ночь. Сестра обустраивала щедро подаренную ей комнату под себя, стараясь не разбудить Тину, и радовалась, что хоть в спальне у нее нет никаких посторонних невольников. Уилл, Джексон и Люси беседовали за сказом. Скоро по двери заскрёб Живчик, требуя вечерней прогулки с Джексоном, Элеонора позвала зачем-то Люси. Воспользовавшись занятостью соседей по дому, Нулефер подскочила к Уиллу.
— Пожалуйста, не отстраняйся от меня. Я пять лет ждала эту встречу!
— Я тоже, — грустно ответил Уилл, отойдя от неё в сторону. — Даже больше тебя. У тебя ведь есть семья, а у меня… я думал, ты заменишь её мне. Но ты изменилась. Ты не та Нулефер, которую я знал.
— Естественно! Я выросла, ты думал, что увидишь снова глупую десятилетнюю девочку? Нет!
Уилл рукой указал на дверь и посмотрел в печальные глаза Нулефер.
— Люси мне всё рассказала. Раньше я бы закрыл глаза на то, что ты сделала. Но не сейчас. В моей жизни много чего произошло… Нет, я не могу тебя принять.
***
Ночь опустилась на Конорию. Слышно было, как в кладовке храпит Живчик. Туда его попросил посадить Джексон, чтобы спросонья пёс никого не покусал или не погнался за кошкой Урсулы. Сладкие сны, лучшие друзья детей, подчиняли себе людей, им составляли конкуренцию ночные кошмары, которые, даже когда наступает покой, не отступают от несчастных, напоминают им о демонах подземного мира. Правда, в большинстве случаев людей в своих кошмарах тревожат люди.
Нулефер не спала. Она уже жалела, что приехала в столицу, лучше бы осталась в спокойной родной Рыси. К чему она приехала? Ни к чему. Всё осталось неизменно: друга нет, нет рядом с ней этого близкого человека, с которым хорошо. Внутри стояла боль, которая разгоралась всё сильнее и сильнее, отдавая ушам чёткий гул: Люси, Джина, Фьюи. Нулефер трогала руками свою шею. Интересно, думала она, что такое ошейник? Одни говорят, он как огонь, другие, как попадание молнии. Если Люси испытала на себе его мощь, сколько же раз его пробуждали на этих милых женщине и мужчине, её родителях?
В коридоре послышались шаги. Тихие, гладкие. Нулефер поняла — Люси. Она вышла и увидела камеристку сестры, несущую совок. Видимо, Тина что-то разбила. Может, вазу Урсулы, может, посуду из изящного чайного набора, который Элеонора днём приобрела в Конории.
— Люси, — зашептала Нулефер, стараясь никого не разбудить. — Не убегай, мне нужно с тобой поговорить. Я о том дне… Я хочу сказать… я…
Люси остановилась, по привычке опустила голову. В глазах мелькнула недобрая искра, и она тут же подняла взгляд на хозяйку.
— Будете оправдываться, госпожа Нулефер? Какую нелепую отговорку вы себе придумаете?
— Нет! Я хочу сказать… Я виновата. Прости меня, Люси.
Люси тихонько хмыкнула и расправила плечи.
— Я так долго ждала от тебя, Нулефер, этих слов. Я мечтала их услышать, мечтала вычеркнуть тот день. Но устала их дожидаться. Нет, Нулефер, простить тебя я не могу.
Люси ушла, к своей госпоже, на скромную маленькую кровать, которую ей предоставила Урсула. По оконному стеклу забарабанили капли дождя. Сквозь яркое свечение винамиатиса можно было разглядеть Уилла, который загонял в домик возвратившийся самокат. Он не замечал Нулефер. Его новый сосед по комнате, Джексон Марион, смотрел в потолок, вспоминал добрые школьные дни. Через стенку в бутылочках с зельями тревожно копошилась Урсула.
Старых друзей разделяли толстые стены, длиною в годы.
Комментарий к Глава 8. Так близко, но так далеко
(*)При выстреле об лёд, пуля быстро крутится вокруг своей оси, сохраняя инерцию выстрела и растапливая лед вокруг себя.
========== Глава 9. Завод по созданию силы ==========
Элеонора Свалоу настроилась решительно. С вечера она приготовила красное платье с немного обнажёнными плечами, узкой талией, пышной юбкой. Неброское, не слишком-то яркое, не вызывающее, деловое, но способное кое о чём намекнуть собеседнику, если он мужчина. У нее было всё продумано: едет она к Казокварам, чтобы обсудить вопросы добычи винамиатиса, на правах наследницы семьи Свалоу заключить с ними деловые соглашения. Работая с камнем, она будет подбираться к сердцу Эвана Казоквара. Не интересуясь войной и миром, Элеоноре однако была известна древняя фамилия её носителей. На протяжении столетия Казоквары занимали высшие военные посты в государстве, ясное дело, что даже гражданский Казоквар не окажется развозчиком протухшей рыбы на рынке. Проницательная женщина оставила маленькую дочь дома с сестрой, по опыту она уже знала, что не стоит показывать в первый день мужчине ребёнка. Но Люси она решила взять с собой — воспитанная служанка, за которую на аукционе покупатели могут выложить крупные деньги, как красивое украшение подчёркивает положение хозяйки.
