— Вы не тронете их и пальцем, — сурово покачал головой Аахен.
— Кто меня остановит? Твои родители больше никто! А за мной стоят девять старейшин. Кто пойдёт против совета старейшин?
Хриплый голос Видонома оглушил весь зал. Но рёв Онисея был сильнее. Кумрафет уже не стоял на месте, лишь Аахен, схвативший его на шерсть на груди, останавливал его.
— Уйми свою обезьяну! Я отдам самое мощное оружие Зенруту. Это заставит на некоторое время остановить боевые действия. Камерут и Иширут тоже осознают, что их армия будет вся уничтожена, когда появятся на поле боя абадоны. Начнут переговоры, предложения, а за всё это время Тенкуни будет получать деньги. С тех пор, как пятьсот лет назад Камерут принял веру в Единого бога, он как кость в горле для Тенкуни. Сколько пошлин мы заплатили, чтобы пользоваться их Линским и Эренским морями! А теперь Камеруту придётся их отменить. Я тебе раскрою тайну. Камерут уже просил переговоров. Он просит у нас одного — абадон. Вот представь, сколько мы получим денег от Камерута! Сто обезьян Зенруту, сто Камеруту. Одна из обезьян стоит двадцать миллионов! Ещё и каждый наёмник уйдёт за пять миллионов. Ты заберёшь у своих граждан эти деньги? Ты отберёшь хлеб у отцов семейства? Ты остановишь строительство больницы? Ты плюнешь в лицо жителям Тенкуни? Ты хочешь, чтобы снова пришли те времена, когда воевали не соседние страны, а кланы внутри самой Тенкуни? Ты этого ждёшь, Аахен Тверей?
Онисей кричал раскатами грома. Шерсть вздыбилась, когти царапали пол.
— Отойдите от меня, господин Видоном!
— Ты ждёшь падения Тенкуни? Ждёшь нашего позора? Это измена! Она карается смертью, Тверей! — первейший старейшина больно ткнул пальцем в грудь Аахена.
Онисей подпрыгнул, ударив ногой Аахена, и схватил Видонома за грудь. Размахнувшись, он метнул дряхлое тело в каменную стену. Поднял его, ударил об пол и под крики старейшин и людей, под шумы телохранителей бросил Ваксму Видонома в окно.
В Онисея попала острая и пронзительно больная стрела воздуха. Он заорал как мог. Смеси боли и ужаса, окутавшего Онисея, хватило, проклятие снялось. Онисей предстал человеком. С правого бока стекала кровь, обнажённая грудь поднималась от тяжёлого дыхания. Онисей бросил взгляд на вековые мощные стены, и с грохотом они стали падать. С молниностной скоростью отражая удары магов, он взял Аахена и спрыгнул с ним из окна. Земля лёгкой периной приняла своего повелителя. А стены центральной части Броциля разрушались на глазах.
— Где Лендарский? Где мои абадоны? — взвыл он и отмахнул от себя всех людей.
Камни приклеились к телу Онисею и стали его щитом. В него стреляли пистолетами и магией, проходящие пытались убрать его из дворца. Но Онисею были нипочём их жалкие потуги. Возле разрушенного зала в отдалённой части дворца он нашёл министра Лендарского.
— Абадоны будут ратовать, — прогремел Онисей. — Мы умертвим столько вечных людей, сколько вы прикажите. Абадоны идут на войну, — он преклонил колено без Лендарским. — Подручаюсь твоим приказам и приказам твоей королевы. Брань так брань. Я хочу крови вечных людей. Камерут, Иширут, кого ещё умертвить в Зенрутской империи, вечный человек? Абадоны повинуются вашей воли. Отведи меня к моим дружинам.
Онисей вместе с Лендарским, зенрутскими офицерами, тенкунскими магами и подоспевшими Уиллом и Аахеном прошёл в подвал, в котором пустоглазы грызли плюшевых медвежат. Люди опасливо шли в нескольких метрах позади Онисея. Первейший старейшина Ваксма Видоном мёртв, скончался от удара головой по стене, стало уже известно. Возле Броциля и, наверное, во всём Намириане царила паника. Где-то здесь ещё разгуливает Онисей, но никто не хотел идти против него.
— Абадоны мои! — выкрикнул Онисей. — Мы послужим вечным людям, коль жаждут они нашей силы. Мы покажем вечным людям силу, мощь и наше коварство. Вникайте в слова мои, абадоны!
И он заговорил на неизвестном языке. Язык был чужд людям, ни одно слово не казалось им знакомым. Человеческое сознание абадон, заточённое в тела пустоглазов, прекрасно знало этот язык. Пустоглазы внимательно слушали кумрафета и кивали лохматыми головами. «Один из умерших тысячу лет назад языков», — догадался Аахен.
— Вечные люди не вечны! — закричал Онисей на старотенкунском. — Утопим их в крови! Да услышат они наш рёв!
========== Глава 53. Вернувшийся беглец ==========
Шёл второй день траура. По всей Тенкуни были приспущены флаги. Гонг отбивался гулкими протяжными ударами, застревающими в ушах людей и повторяющими настойчиво и грубо: «У-у-у». От спячки отошли мухи и летали, низко припадая к снегу. Свидетели говорили, тело первейшего старейшины окружено мухами, стрекозами, сверчками и муравьями, которые яростно летают возле него и не подпускают даже родственников, хотевших умыть тело Видонома.
Девять старейшин восседали на жёстких креслах в доме намирианской городской администрации. У Кайлена Торфура были переломаны обе ноги, у Мариса Афаса правая рука. Других старейшин телохранители быстрее оттащили от обрушающихся колонн и спасли тем самым жизнь и здоровье своим хозяевам. Десятое центральное кресло пустовало, на нём лишь стояла большая картина с Ваксмой Видономом, устремляющим зоркий и широкий взгляд вдаль. Первым заговорил Кайлен Торфур:
— Сколько абадон отдаём Зенруту и Камеруту? Делим поровну?
— Сто на сто, — ответила Эва Мадгорд.
— Нет, нам тоже нужны абадоны для дальнейших походов на остров, — возразил сгорбленный Марис Афас. — Пятьдесят оставляем себе.
— Можно и тридцать оставить, — ехидно щёлкнул пальцами Улай Аверон. — Такой большой корабль как «Встреча» нам отныне не потребуется. Плаванье можно совершить на корабле меньших размеров. С одним абадоной можно переплыть хоть на лодке. Тридцать абадон оставляем себе.
— Предлагаю послать Зенруту сто абадон, — настойчиво сказал Адрик Фомбил. — Камерут обойдётся и семьюдесятью. Он много задолжал Тенкуни, поражение в войне пойдёт ему на пользу и научит, что некоторых нельзя злить.
— Восемьдесят пять каждой стороне, — ещё настойчивее сказала Гэберли Акко. — Чем дольше Камерут и Зенрут будут сражаться или оттягивать бои, тем лучше для нас. Перевес хотя бы с одним абадоной это вам не лишний револьвер, это тысяча револьверов против одной палки. Абадоны делятся поровну. Хорошо, что так получилось… — долговязая старейшина протяжно вздохнула. — Видоном обещал Зенруту почти полную поддержку в войне. Мы не Видоном. Мы расторгаем устное соглашение между Видономом и Эмбер. Абадоны делятся поровну.
— Будут ли абадоны воевать за Камерут? — недоверчиво спросила Эва Мадгорд. — Их вожак присягнул Зенруту…
— Оставим эту проблему Камеруту, — махнул рукой Марис Афас. — Они просили абадон — они получат абадон.
— О языке, на котором говорил Онисей, стало что-нибудь известно? — спросил Амиэль Гагер старейшину Аладейла Альба, который следил, как продвигается перевод последних слов кумрафета.
— Нет, — покачал головой Аладейл Альб. — Знакомые слова не встречаются ни в одних свитках и манускриптах, разгаданных людьми. Путешественники, антропологи тоже не припомнят, чтобы слышали подобные слова. Рано говорить, прошёл всего день, но пока безрезультатно.
— Оставим работу учёным, — последним заговорил пожилой Валарик Эйзак. — Я назначаю досрочные выборы первейшего старейшины и выборы обычного старейшины, место которого сейчас занимает будущий преемник Видонома, через два месяца после объявления первейшего.
— Через три месяца, — возникла Эва Мадгорд.
— Боитесь, что не успеете убедить людей проголосовать за вас? — рассмеялся Эйзак. — У вас не будет шансов. Вы манарка с Синистре, избранная год назад. Победу на пост первейшего одержит либо Аверон, либо Акко, либо манар Торфур. Акко и Торфур в Броциле сидят уже восемь лет и хорошо зарекомендовали себя. Но раз настаиваете, будь по-вашему. Выборы через три месяца.
— Аверон, Акко, Торфур поддерживали решение Видонома привезти абадон в Тенкуни, — хмуро произнёс Фомбил. — Мы все, но вы трое в большей степени, напоминаете тенкунцам демонов. Людям приятнее манар Аладейл Альб, который стал старейшиной в прошлом году. Он единственный высказывал опасения насчёт безумной идеи Видонома подчинить океан и дьявольских абадон.
