Быстро натянув тёплую одежду и сапоги, Нулефер и Люси поспешили в аптеку. Находилась она за тремя домами на их спокойной улице Трёх аулимов. У прилавка был один покупатель, да и он ушёл через десять секунд, как вошли девушки.
— Здравствуйте, фанеса, — вежливо улыбнулся аптекарь.
Нулефер хотела было поприветствовать его в ответ, но увидела, что тот смотрит на Люси. Она почувствовала еле заметный укол зависти. Почему ей так не улыбаются? Все, начиная с раба Уилла и заканчивая Её Высочеством, грубят!
— С чем мы на этот раз? — спросил аптекарь. — С лекарством от кашля ребёнку или от отравления протухшей курицей? Ох, кто же такой обжора? Целых две курятины за один присест съел!
Нулефер покраснела и опустила глаза на полный живот, который, вспомнив о еде, начал требовательно урчать.
— Нет, не за этим, господин, — улыбнулась Люси. — У вас есть такое противоядие?
Она махнула Нулефер рукой, и та вытащила записку и протянула аптекарю. Мужчина посмотрел и мотнул головой.
— Нет, не завозили.
Девушки вышли из аптеки понурыми.
— Зачем сказала, что я две курицы съела? — рыкнула Нулефер.
— Потому что. Чтобы он нужное лекарство дал. Успокойся, я же не крикнула: «Нулефер Свалоу не вылезала из-за стола!»
Нулефер хмыкнула. В последнее время Люси стала с ней очень раскованной, даже слишком, — без робости наступала на грубость. Влияние Тобиана, наверное, действует, думала Нулефер.
Во второй аптеке их снова ждала неудача. Аптекарь долго и нудно изучал бумажку, проверял качество печати, переводил без конца с неё подозрительный взгляд на Люси и Нулефер — откуда у детей листок с печатью королевских служащих? — снова утыкался в бумажку. И сурово сказал в конце — противоядия нет.
Эта была последняя аптека в их районе. Больше просто нет. Комфортабельный, спокойный и красивый район, центр торговли и прогулок иностранцев. Да, назвать место, где бурлит жизнь, тишиной сложно, но благодаря магам, которым столица дарила дома за верную службу, негодяев и хулиганов не было. Не каждый за пьянку и драку захочет получить рой пчёл в штаны. Зачем же здесь строить аптеки, если гостям города нужны магазины одежды, парикмахерские, салоны, рестораны? А местные маги обойдутся вполне себе двумя, или же знакомых целителей, живущих по соседству, попросят излечить хворь.
Почему так сложно, подумала со злостью Нулефер. Было бы как в старых книжках про магию, два волоса медведя, три чеснока, потолчённый зуб волка, произнесённое заклинание — и противоядие готово. Но нет, надо рыскать по аптекам, надеется, что они заключили договор с фармацевтической компанией, а там химики вывели нужную формулу из невидимых элементов. Увы, жизнь не сказка, надо и побегать. Можно было бы сбегать на центральные, старинные улицы Роз и Йосема, самые красивые и величественные, чья история берёт начало с прошлого тысячелетия. Да как это сделать, если улицы и соседние набережные реки Ювы превратились в поле боя?
— Люси, — сказала Нулефер, — куда нам идти? Ты последняя смотрела стекло, где сейчас спокойно?
— Откуда я знаю? — поморщилась Люси. — Может, думаешь, у меня карта с собой, где написаны все аптеки города и улицы, а отряды мятежников кружками обозначены?
— Хотелось бы, — вздохнула Нулефер. — Слушай, давай пойдём в сторону южного причала? Хоть что-то должны найти.
— Не понимаю тебя.
— Ну слушай тогда меня, — воскликнула Нулефер. — Центр опасен, ближе в сторону дворца и идти нельзя. Всё, что находится на западе, заполонено мятежниками, там же вперемешку со всякими комитетами, прокуратурами стоят воинские части. Как говорят географы, мы можем идти вниз по течению подальше от стычек тех и других.
Люси удивлённо посмотрела на Нулефер. Почему она всё это знает? Интересуется сама мятежами? Ну только не эта раскормленная бездельница!
Нулефер поняла, о чём спутница её молчаливо спрашивает. Но не ответила. Не в восстаниях и солдатах дело, её мучил вопрос, как живёт Конория, сердце Зенрута. Когда она вместе с Элеонорой покидала владения Казокваров, то видела, как беднота покрывала собой все свободные куски земли. Она селилась на окраинах города, в его самых тёмных и узких закоулках вдалеке от длинной сытой полосы, ведущей с океана и за десятки миль от дома Фарар.
Нулефер оказалась права, чем дальше от центра, тем меньше шума, революционных слов. Люди жили своей жизнью: ходили гулять, в магазины, играли с детьми. Но просчиталась в одном — в полицейском участке, который мешал пророкам свободы. Огромная баррикада из листов железа, досок и всего, что попадалось по руки, блокировала участок и загородила дорогу.
— Будем обходить? — осторожно спросила Люси и цокнула язычком. — А может, напрямик пойдём ради твоего возлюбленного Уилла? Любовь же требует жертв.
— Ничего он мне не возлюбленный, — зыкнула Нулефер. — Меня тянет к нему по другой причине — нашему общему происхождению, тайне. Вот ты сама почему возле Мариона вертишься? А я знаю, он тебе напоминает родителей. Я же слышала, не глухая, ваши разговоры, Марион каким-то образом знаком с твоими родителями.
Люси склонила голову, и Нулефер пожалела, что подняла эту тему. Девушки прижались к стене дома, им сказали, что аптека за полицией. Но обходить кругами отнюдь не хотелось, когда в миле от них спали Уилл и Урсула, перелезать через баррикаду тоже боязно.
— Люси, может, обойдём? — прошептала Нулефер.
В эту секунду послышался выстрел.
— Ну же стоять! Руки вверх!
Испуганно подняв руки, они застыли. Нулефер бросила предупредительно Люси:
— Если что, беги, я постараюсь задержать их. Сделаю петлю из вон той лужи, как Урсула научила.
Шаги приближались. Из угла выскочил мужчина с повязкой голубых крыльев.
— Сдавай… — вскричал он и увидел, что вместо солдат стоят две девчонки. Опустил ружьё и воскликнул. — Ну живо вон! Могилу ждёте?
Люси и Нулефер переглянулись, они вдвоём увидели маленький огонёк, что промелькнул в глазах друг друга, и одновременно кинулись к мятежнику. Скрестили жалобно руки, тяжко взвыли:
— Пожалуйста, дяденька, пропустите нас. Нам в аптеку нужно. За лекарством.
Они подбежали к освободителю, просили, жалобно умоляли дать им хотя бы пять минут, чтобы сбегать в аптеку. Мятежник исподлобья смотрел на них и качал головой. Неожиданно в его глазах вспыхнула злая искорка, он уставился на воротник пальто Люси, из которого выглядывал ошейник. Подошёл вплотную и, грубо схватив воротник, прочитал, шипя:
— Элеонора Свалоу.
Резко мятежник повернулся к Нулефер и стянул с неё шарф, оглядел пустую шею, рявкнул:
— Твоё имя!
— Нулефер… Свалоу, — заикаясь, ответила она.
Освободитель отошёл назад. Он пристально взглядом пожирал девушек, так что те вцепились в плечи друг друга, неосознанно ища поддержки.
— Уходите! — вдруг закричал он. — Не показывайте ошейник, не говорите фамилию! Освободители не вздрогнут уничтожить любого, кто причастен к рабству, даже ребёнка! Они чудовища! Безжалостные! Мирных с нами на восстании нет, воюют те, кто привык с пелёнок бороться и убивать. У этих освободителей нет святого, знаете лозунг Тимера? «Уничтожай врага, дави тварь». Он понабрал всякого отребья, отщепенцев из бывших рабов, крестьян и рабочих, каторжан да молодёжи, лишившейся мозгов.
Мятежник стал толкать девушек назад от баррикад. Они шли медленно, молча, оглядываясь назад, и думали, как скажут Синду, что ни в одной аптеке города не нашли противоядие, а где оно, возможно, было — там засели повстанцы. Мятежник зло дёргал бровью, слушая стоны Нулефер и Люси. Вдруг он плюнул за землю и прокряхтел так сильно, что слышались в его голосе виноватые во всех мирских бедах Создатели.
— Была не была, что вам надо купить? Дайте мне деньги.
Он взял рецепт и монеты и скрылся за баррикадами. Нулефер и Люси не отпускали руки друг друга, всматриваясь в сторону убежавшего мятежника, они дрожали и пытались уловить его слова. Нулефер стянула с себя шарф и обвязала им шею Люси.
