Пусть Максимуса Торна считают сбежавшим, я совершенно не против. А что пропала пятерка искоренителей, так кто же знает, куда они пошли и что делали. Может быть, их как раз глава культа перерезал. Все равно доказательств никаких не останется.

Ченгер появился за моей спиной и положил руку на плечо.

— Ты доволен, «Чертополох»? — спросил высший демон страданий.

— Да, — ответил я, оборачиваясь к своему компаньону. — Вот теперь можно возвращаться домой.

Ченгер оскалился и растворился в воздухе. Подхватив свою трость, я открыл «Тоннель», и прошел прямиком в Чернотопье.

Дия держала на руках младенца, завернутого в теплое одеяло. Я лежал рядом с ней, обнимая супругу и глядя на своего сына, будущего барона Чернотопья. Полукровка молчала, наслаждаясь моментом.

Ханна и Катриона вместе совершили настоящее чудо. Моей супруге практически не пришлось страдать от послеродовой боли. И теперь она лишь блаженно улыбалась, глядя на маленького человека в своих руках.

— Нам нужно дать ему имя, — сказала она, не оборачиваясь ко мне.

Погладив самым кончиком пальца малыша по лбу, баронесса не прекращала улыбаться. А наш сын, нахмурив тонкие брови, тут же заплямкал губами в поисках еды.

— У меня есть одно имя, — сообщил я, целуя супругу в макушку.

Дия повернула ко мне голову и взглянула с такой искренней любовью, что я в очередной раз похвалил себя за выбор супруги. А поцеловал ее губы, отстранился и протянул руку к нашему первому сыну.

— Я Киррэл «Чертополох» Шварцмаркт, барон Чернотопья, — произнес я, касаясь щеки ребенка, — нарекаю тебя Янисом Шварцмарктом, наследником баронства Чернотопья.

Где-то на грани сознания одобрительно хмыкнул Ченгер.

Семьдесят два года спустя .

Я смотрел с мансарды на раскинувшийся вокруг моего поместья город. Сколько я уже прожил в Эделлоне? Земная жизнь стерлась из памяти, не до конца, разумеется, но все же утратила былые краски.

Я постарел. Седые волосы, усохшие мышцы. Уже никто не скажет, что я мог в молодости голыми руками подковы гнуть. Вот уже два десятка лет хожу с тростью по необходимости. Впрочем, ее я доработал и серьезно улучшил. Хотя внешне она все ещё похожа на ту, самую первую.

За эти годы мы многое успели сделать. От территории поместья поднимались трехэтажные дома перестроенного мной города. По широким асфальтированным улицам катались автомобили на этернии.

Чуть в стороне возвышался храм Марханы, под которым я поместил основное производство магических кристаллов. Все Чернотопье жило и работало на них. А в храме, ставшем главным центром культа богини магии, руководила внучка Саломеи фон Ней, моей первой учительницы. Сама Мархана периодически появлялась в стенах своего храма. И ей нравилось то почитание, какое ей выказывали паломники со всего света.

Так и не возродилась империя. Всех наследников перебили. И единого центра власти и силы не получилось. Братья Райога и служители Марханы больше не враждовали, утратив в противостоянии всякий смысл. Если Райог создал Мархану, с ней воевать — все равно что биться против воли создателя. Да и в мире, который целиком живет на эфире, такая драка просто глупа.

Орден Аркейн распался окончательно. Его существованию больше не было места в Эделлоне, а об участии ордена в спасении мира никто так и не узнал. Сгинули тайные архивы, которые я похищал и уничтожал один за другим. Миру не нужны знания, которые все правители сочли запрещенными. Эделлон проживет и без Хибы с его чудовищами.

Я смотрел, как к воротам подъезжает машина моего правнука. Черный хромированный кабриолет двигался бесшумно, только шорох колес по дороге. Сегодня у меня день рождения, и весь наш большой род Шварцмарктов собирается вместе.

— Дорогой, ты идешь? — позвала меня Дия, подходя к двери на мансарду. — Без тебя никакого праздника не будет.

Она тоже постарела, но все же сохраняла внешнюю привлекательность. Ни у кого бы язык не повернулся назвать баронессу Чернотопья старой. Кровь вампира позволила Дие прекратить старение в возрасте сорока лет. И никаких кровавых жертвоприношений для этого не требовалось.

— Сейчас приду, дорогая, — ответил я, посмотрев на эту прекрасную и лучшую из женщин, с которой прожил бок о бок почти восемьдесят лет в счастливом браке.

Она кивнула, глядя на меня со смехом в глазах, после чего ушла.

Ченгер появился рядом со мной, как только супруга покинула этаж. Старый друг был вовсе не подвержен времени.

— Пора? — спросил я, глядя на высшего демона страданий, возглавившего свой слой.

Он кивнул.

— Все уже собрались, — подтвердил он. — Ждем только тебя. Идем, старик, пора показаться твоим родным, а то решат, что я тебя сожрал, вместо того, чтобы звать.

Я посмеялся и, опираясь на трость, открыл «Тоннель» в столовую.

Гостей действительно собралось много. Мой первенец и наследник Янис с супругой, Аделией Блэкланд, их дети. Густав Шварцмаркт — второй сын, и главный ученый нашей компании, прибыл с женой из рода Равентурм, такой же рыжей, какой была когда-то давно ее прабабка. Николас Шварцмакрт, третий сын и управляющий всем огромным состоянием рода, а также сделками на международном уровне. Он пока еще молод, и женой не обзавелся, но ходят слухи, что на него посматривает с интересом дочь рода Замберг.

Помимо членов рода Шварцмаркт, сидевших у головы стола, приехали и Вайссерманны. Марк с Женевьевой, седые и все еще не перестающие бросать друг другу колкие фразы, их дети и внуки.

— Дорогие друзья, — произнес я, вставая у своего трона и поднимая кружку с квасом, который мне так когда-то понравился. — Я благодарен вам всем, что вы собрались сегодня, чтобы в очередной раз отпраздновать со мной этот день. Спасибо вам за все эти чудесные годы!

И пока гости вставали, чтобы поддержать мой тост своими здравницами, я улыбался.

Чернотопье стало центром всего нынешнего мира. Технологии на этернии превосходили все, что только могли придумать наши соседи. А обилие кристаллов делало их цену крайне низкой. Королевства и опомнится не успели, как оказались в полной зависимости от поставок из Чернотопья.

Но я к власти не стремился. Пусть этим займутся следующие поколения, а мне хватит и того, что я добился своей цели. Я живу в комфорте, вокруг меня моя семья. И я счастлив.

Просто по-человечески счастлив.

Конец.