Влада

С того самого дня, как Инга и папа объявили нам с Валей, что станут родителями, мою голову без конца терзает мысль о старшинстве. Ведь с рождением их ребенка я автоматически перешагну на следующую ступень в семейной иерархии и стану самой старшей сестрой. Новый человек, рожденный в браке наших с Валей родителей, непременно сделает всех нас пятерых одной большой семьей. И как ни крути Валя и Инга врастут в мой мир еще крепче.

— Каково это «иметь брата»? — спрашиваю я у Дениса, когда он в очередной раз с водителем везет меня домой после работы.

— В детстве мне казалось, что мой родной брат — это сущее наказание. С ним постоянно надо делить игрушки, комнату, друзей.

— А теперь? Что изменилось сейчас?

— В настоящее время я рад, что в моей жизни есть родной человек, который готов как поддержать и помочь, так и нагоняй дать, если ситуация того требует. С Олегом я могу поговорить в любое время дня и ночи.

— Но таким человеком может быть и просто друг. Необязательно кровный брат или сестра.

— Может. Но когда становишься старше, обрастаешь работой, ответственностями, самостоятельно принимаешь множество решений, то приходит понимание одной маленькой истины: чтобы в жизни не произошло, а родной брат все равно останется твоим братом. Даже диаметрально противоположные интересы во всем будь то работа, музыка, культура, язык общения и т.п., наличие или отсутствие жен и детей, своей жилплощади или транспорта для передвижения — всё это все равно не сможет сделать нас с братом чужими людьми. Мы навсегда останемся связанные друг с другом на генетическом уровне. С чего вдруг такой вопрос у тебя возник?

— Мой отец собирается стать папой во второй раз. Моя мачеха беременна. Вот теперь я и думаю, каково это иметь брата или сестру? В твоем рассказе все замечательно, только вот в моем случае, скорее всего, между нами с новорожденным не сможет образоваться такая крепкая связь, как у вас с Олегом.

Денис поднимает одну бровь вверх в немом вопросе.

— Просто из-за того, что у нас получается двадцатилетняя разница в возрасте. Мы уж точно не будем с ней или с ним делить ни комнату, ни игрушки, ни друзей. Да мы, может, и квартиру, то делить не сможем. Если папа попросит меня съехать…

— Не стоит слишком углубляться в столь далекое будущее. Ты не можешь предусмотреть всех вводных на данный момент. В жизни всякое может произойти. Может ты съедешь от родителей раньше, чем родится ребенок? Сама, по собственному желанию.

— Думаешь?

— Точно знаю, — уголок губ Дениса ползет вверх.

На улице сегодня нам не удается погулять. Ветер воет с такой силой, что никакой теплый шарф и штаны не спасают.

Чувствую непонятное разочарование в груди. Денис в этот раз не приглашает меня ни к себе, ни в ресторан. Не настаивает, чтобы провела с ним еще хоть минуту. Устало потирает свою переносицу и чешет подбородок. Мы немного целуемся с боссом в машине и все. Он желает мне хорошего вечера и говорит водителю, чтобы вез его домой.

Лифт неспешно поднимает меня на нужный этаж. Квартира встречает непривычной тишиной. На кухне меня нахожу записка от папы.

«Не смог дозвониться. Мы пошли всей семьей в кино. Не скучай. Целую, папа.»

Да уж. Вот и выдался вечерочек. Подключаю севший телефон к зарядному устройству на тумбе, а сама иду в ванную комнату.

Включаю воду и выставляю температуру погорячее, добавляю две порции пены для ванн. Тушу основной свет и оставляю гореть только бра над зеркалом. Снимаю с себя всю одежду и медленно опускаю тело в горячую воду.

Кожа моментально краснеет.

Упираюсь спиной в бортик ванны и погружаю колени под воду. Закрываю глаза и начинаю тихонько напевать песню, которая только что всплыла в мыслях.

«Зашиваю душу, зашиваю душу и не спеша дышу…».

По миллиметру, шаг за шагом я опускаю тело все ниже в воду. Пена доходит до подбородка, щекочет шею. Кровь разгоняется по сосудам. Ступни покалывает. Мышцы постепенно расслабляются.

Напряжение, усталость, нервозность по миллиметру, по клеточке покидают мое тело и разум. Чувствую как расправляются плечи, как выпрямляется спина и как вытягиваются кончики пальцев от удовольствия.

Задерживаю дыхание и с головой ухожу под воду. В ушах вакуум. В голове пустота.

Один, два, три, четыре….

— ВЛАДА, ВЛАДА, ВЛАДА!

Чьи-то руки резко тянут меня за плечи вверх. От неожиданности делаю резкий вдох одновременно носом и ртом.

— Что происходит? — Вода пошла в дыхательные пути, тяжело дышать. Пытаюсь откашляться, высморкаться. — Ты что творишь? Я чуть заикой не стала из-за тебя!

От яркого света жмурю глаза. От громкого крика морщу переносицу и тру руками лицо, прогонять лишнюю влагу.

— ВЛАДА, ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ? ЗАЧЕМ ТЫ ТАК ДЕЛАЕШЬ? ЭТО ВСЕ ИЗ-ЗА МОЕЙ БЕРЕМЕНОСТИ, ДА?

Наклоняю голову то вправо, то влево, выгоняя лишнюю воду из ушных раковин.

— Чего? Инга, не кричи, пожалуйста. Что случилось? Что я делаю?

Скрещиваю руки на груди и подтягиваю колени к животу. Я абсолютно голая, пена не скрывает ничего. Испытываю жуткий дискомфорт под взглядом нависающей надо мной женщины. Мыльная вода щипает глаза. Приходится часто моргать, чтобы поскорее убрать жжение.

— Ты, ты хотела… ты… хотела… Что… ты… собиралась… сделать?

Инга не может толком выговорить полностью слова. Задыхается. Хватает стаканчик от ополаскивателя для рта и набирает в него воды прямо из-под крана. Мелкими глотками осушает ёмкость. Её руки дрожат. Ее трикотажное платье практически полностью мокрое, прическа взъерошена, помада на губах смазана.

— Что ты собиралась сделать? — чуть спокойнее повторяет вопрос Инга.

Она таращится на меня во все глаза, ее зеленые зрачки расширены на максимум. Инга взглядом бегает по моему лицу, плечам, рукам, коленям, торчащим из воды. Женщина будто пытается за что-то ухватиться в моей внешности. Только проблема в том, что я не понимаю чего конкретно она во мне высматривает.

— Я хотела немного поваляться в ванной. После напряженного рабочего дня. Нырнула с головой, чтобы намочить волосы, голову мыть собиралась. Вон шампунь стоит на раковине.

— И ты не собиралась ничего такого с собой сделать?

— Кроме как помыть голову и тело, нет.

— Тогда почему ты не отзывалась. Я тебя звала, звала под дверью.

— Эм… Не услышала?

Инга с недоверием смотрит на меня. Дискомфорт от того, что я нахожусь без единого клочка одежды перед не близким человеком, нарастает.

— Может ты выйдешь уже? Я не собираюсь мыться под твоим надзором!

— Влада?

— Да, не собиралась я прощаться с жизнью! Успокойся уже! — Мой голос похож на жалобный крик. — Поняла? А теперь убирайся из ванной комнаты!

Слезы брызгают из глаз. Зачем только папа ей рассказал о том случае. Зачем? Я просто хотела догнать маму. Хотела быть с ней. Хотела попасть к ней. Только мама знала как унять мою боль. Только мама могла успокоить меня.

Инга медленно пятится к двери.

— Ребёнок не виноват, что его мать мне не нравится, — сквозь слезы бросаю я в спину мачехе.

С остервенелым рвением тру собственное тело. Ощущение будто сдираю кожу вместе с мочалкой.

Все движения на автопилоте. Взять немного шампуня, втереть его в корни волос, помассировать, смыть. Потом насести маску, кондиционер, помассировать.

Я смотрю перед собой, но не вижу ничего. Белая плитка сливается в одну.

Слезы продолжают бежать по щекам. Под проточной водой при помощи душевой лейки смываю все, нанесенные на себя, моющие средства.

На негнущихся ногах, осторожно встаю и переступаю бортик ванной. Прикосновение разгорячённых ступней к холодному кафельному полу немного отрезвляют и выводят из болезненной агонии.

Надеваю домашние штаны и футболку. Мокрые волосы оставляю без внимания. Вода с них продолжает капать мне на плечи. Одежда мгновенно становится насквозь мокрой.