Назад молодые люди ехали в полной тишине, забыв даже включить музыку. Казалось, что лизин стон летит за ними следом.
***
В этом кабинете не было углов: полукруглый стол, мягкое кресло, цилиндрические светильники. Владелец не пожалел средств, убедив прораба сгладить даже стыки стен, создав своеобразные овальные ниши. Это «съело» пространство. Зато помещение приобрело индивидуальную атмосферу: каждый пришедший словно попадал внутрь яйца. В этом коконе было тепло и уютно, появлялось приятное ощущение защищенности, будто тебя укрыли теплым одеялом, но, для многих, кокон оказывался смертоносной паутиной… Да, первое впечатление бывает обманчивым. А сладость обмана оборачивается гибелью.
Олег любил смотреть в овальное окно, как мимо проносится Москва. Она менялась так быстро, словно не стояла на месте, где была построена 850 с гаком лет назад, а бежала вперед в несколько раз, опережая саму планету. Причиной, конечно, были люди. Драконий город притягивал к себе самых умных, смелых, талантливых со всей страны. А те в свою очередь, не теряя ни дня, кидались в новый забег, чтобы опередить лучших из лучших. Но все их усилия лишь распаляли голод огнедышащей твари. Больше! Быстрее! Сильнее! Давай-давай-давай!
После того, как Дорофей выпил отравы-отвара, а Наталью Великую смыло бурей, разрушившей сам Ахун, расстановка сил среди магов наконец-то впервые за три сотни лет могла поменяться.
Столько лет Дорофей делал вид, что Орден Феникса ведущий Орден в Матушке России, а Наталья быстро лишала разума каждого, кто пытался хоть немного выделиться. Но теперь их тайному сговору пришел конец. Влад, скорее всего, и сам не успел понять, какую услугу оказал всем, скинув с шахматного поля одним ходом Черного Короля и Белую Королеву, и после этого выйдя из игры. Теперь каждая пешка могла пробиться в «дамки». А Олег пешкой не был, поэтому его шансы утраивались.
Он наклонился и достал с внутренней полки стола холодный прозрачный предмет. Бережно поставил святыню на стол. Все-таки нужно было сделать выдвижные ящики, так было бы удобнее скрывать её от посторонних глаз. Но никто не взялся сделать их сферической формы, поэтому пришлось обойтись потайным углублением. Он очень боялся, что кто-то узнает его секрет раньше времени и попытается помешать. Он положил ладони на холодную поверхность. Сомкнул веки. Темнота окутала комнату. В воображение всплывали логограммы майя: забавные рисунки, выставленные на потеху толпы в музеях обладали огромный силой для тех, кто умел их распознать. Исчезнувшая цивилизация не требовала фонетического озвончания, поэтому спиритический сеанс можно было проводить в полной тишине, не зная, как читать и произносить слова, а лишь наполняясь их смыслом. Олег сосредоточился. Ладони жгло холодом, но он не отрывал их. Стоящий на столе Череп Смерти не согревался от человеческого тепла, наоборот весь холод, сокрытый в нем. переходил к мужчине, отважившемуся к нему прикоснуться. Внезапно глазницы зажглись синим светом. Они словно прожигали сидящего перед ними, кобальтовыми лучами сверлили невидимое отверстия в его лбу. Но он никак не реагировал, полностью уйдя в транс.
Письменность майя напоминает детские каракули, считается, что некоторые из них означала слова, другие – слоги. Из них древний народ сплетал речь, которую современникам не дано услышать, но которая баюкала человечество на рассвете цивилизаций. Языки древних народов имеют большую магическую силу, потому что тогда люди были ближе к природе и тоньше умели различить её естественный голос. С развитием науки и техники интуиция, телепатия, телекинез и исконные древние навыки ушли в небытие. Сначала ясновидящих и тех, кто умеет перемещать предметы в пространстве, выдавили на задворки цирков, а затем дабы они не угрожали текущему миропорядку в сумасшедшие дома. С каждым новым витком развития, а точнее сказать – деградации того, что люди назвали «культурой», маги становились все большими аутсайдерами. Но пришло время взять реванш. Мертвые цивилизации передают живым привет. И ждут встречи.
***
– Зай, не волнуйся, все получится. Ну хочешь еще по-другому попробуем, – многозначительно вытянув губки трубочкой, произнесла девушка, томно тряхнув рыжими кудрями и накрыв своими идеально наманикюренными пальцами его сморщенный стручок. – Я много, что умею. Хочешь покажу?
Она подмигнула ему.
– Да верю-верю, – он потянул её за темно-коричневый сосок, шары-грудей призывно качнулись. – Да что-то сегодня совсем нет настроения шалить.
Он хлопнул её по голой заднице.
– Ты свали пока в туманы. А я как в настроение буду – позвоню. Денежку себе сама возьми, в портмоне на полке у выхода. Да халат мне кинь.
– А ты чего такой скучный, я уж собиралась девчонок на эти выходные к тебе позвать. Думала покуражимся. Как в старые добрые. Спросить хотела, может ты кого позовешь, Бориса там Севочку. Я помню, Севе в прошлый раз понравилось…
– Тебе думать по статусу не положено – титьки отвиснут. Сказал «свали» – значит сдернула отсюда быстро и подальше, а то разозлюсь, – в мгновение ока впадая в неистовство, рявкнул Панкратий, завертываясь в полы халата. – Если каждая голая баба думать начнет, да еще вслух, это что же с Россий станется!
Уже про себя добавил мужчина, пока испуганная девушка спешно засовывая себя в джинсы и майку, обувалась в коридоре. Куртку она застегнула уже на улице. «Вот псих, ненормальный», – сделала она вывод, но хрустящие зеленые купюры быстро примерили ее с действительностью, и она забыла о вспышке гнева неудачливого любовника.
Панкратий остался один. После смерти Дорофея он считал, что руководство Орденом должно автоматически перейти к нему, но братья не оказали ему должного почтения. Когда он пришел на Совет на месте Магистра уже горела свеча, символ памяти и, затушив её, занять место главного было неприемлемо. Пришлось Панкратию встать в общее кольцо как рядовому члену Братства. Ему даже не дали начать совет! Вылез этот Севка, любитель минетов в два язычка, и начал свой спич, что Братство скорбит по Фениксу, не успевшему возродиться из пепла и ушедшему за Черту, и что мы все там будем, а пока стоит отдать дань уважения его памяти и через три месяца собраться вновь и выбрать нового магистра. Панкратий пытался сунуться с мыслью, что выбирать стоит из Мастеров, но Севка, видимо понимая, что ему все равно не победить опередил его, озвучив, что любой из Братьев может попытать счастье. И пусть Огонь возродит лучшего из них.
Учитывая, что Дорофей правил Орденом со времен Ивана Калиты никто из присутствующих не знал, как именно происходит посвящение в Магистры. Пришлось принести и развернуть старый свиток из дубленной кожи, где неопалимыми буквицами было начертано: «Дабы найти сильнейшего, опалите кажного, кто осмелится назвать себя Фениксом, и буде так, что восстанет из Пепла токма один из тысяч, ему и поклонитесь, абы его выбирает Пламя». Несмотря на то, что свиток хранился у Панкратия, потому что именно он первым прибыл на место смерти Дорофея и забрал все немногие артефакты, которые были у Ордена, отказать воле большинства он не мог. Поэтому он принес огниво, свечу и свиток. Больше ничего у Ордена не было, либо Дорофей еще раньше это припрятал так, что ни Панкрат, ни кто-то другой найти не смогли.
И теперь ему предстоял выбор: или рискнуть всем и позволить поджечь себя, надеясь, что именно его выберет пламя, либо не рисковать, а радоваться должности Мастера и постараться наладить отношения с новым Магистром. Но главная дилемма была не в этом, а в том, что в свитке не было сказано ничего о том, как именно пламя будет определять избранного. То есть за эти три месяца нужно доказать некому незримому судье, что именно ты достоин возглавить Орден… И ведь наверняка каждый из Фениксов, кто дерзнет выставить свою кандидатуру, будет владеть заклятием восстания из пепла. Но значит Огонь не позволит им воспользоваться? Да, это был вопрос на ящик с бриллиантами. И самое обидное, что сундук с алмазами у старого северного мага был, а вот ответа не было.
