– До свидания.

Не отвечаю. У меня есть дело поважнее.

В конце концов, психую и возвращаю отчет Успенскому с разгромным сообщением в адрес его экономистов. Бесят! Если не умеют работать, пусть валят к чертовой матери! Мне нужны точные цифры и достоверные данные, а не это…

Негромкий стук в дверь. Кого еще принесла нелегкая? Макеева.

– Ты еще здесь? – заглядывает она в дверь.

– Здесь, – отвечаю раздраженно.

– Уххх, Климов, ты скоро огнем начнешь дышать, – смеется Юля.

Это была бы весьма полезная опция.

– Ты что-то хотела?

– Соскучилась, – ее губы растягиваются в многообещающей улыбке.

Она медленно обходит стол и встает у меня за спиной. Ее пальцы скользят по моим плечам, то вдавливаясь в них, то отпуская.

– Ты в последнее время так напряжен, – мурлычет она мне в самое ухо.

– Много работы, – не шевелюсь.

Ее руки спускаются ниже. Губы касаются моего уха. В нос бьет сладкий аромат духов.

– Нельзя так много работать. Иногда нужно и отдыхать.

Она устраивается на моих коленях лицом ко мне. В ее взгляде неприкрытое возбуждение. Пальцы скользят по шее. Наши губы почти касаются друг друга.

– Ты не закрыла дверь, – ухмыляюсь.

– В офисе уже никого нет, – шепчет.

Не целует. Ее губы скользят по моей щеке. Бедра вжимаются в пах.

Я подхватываю ее и усаживаю на стол. Сам возвращаюсь в кресло и чуть откатываюсь назад. Хочу смотреть. Макеева давно знает все правила игры и как я люблю. Она широко разводит колени. Короткая кожаная юбка не скрывает черный треугольник кружевных стрингов. Смотрит на меня сверху вниз. Пальцы ныряют между ног. Розовая плоть блестит от влаги. Я даже отсюда чувствую ее запах. Запах возбужденной самки. Позволяю ей немного поиграть, сам наслаждаясь зрелищем. Достаточно! Достаю из тумбочки презерватив и выпускаю из брюк своего джинна. Как обычно вхожу сразу на всю длину, не давая Макеевой привыкнуть к моему размеру. Она только ахает и, смеясь, укладывается на спину.

– Лучше? – спрашивает уже после, одергивая юбку.

– Немного, – криво усмехаюсь, разглядывая ее еще затуманенные после оргазма глаза.

– Только немного? – кокетливо.

– Самую малость.

– Поужинаем вместе?

Почему бы и нет?

Макеева знает все темы, на которые со мной можно говорить, а на какие не стоит. Кроме одной. На нее тоже нужно ввести запрет.

– Как ты уживаешься со своей новой соседкой? – спрашивает Юля.

И зачем я согласился взять ее в ресторан?

– Мы могли бы не говорить о ней и вообще не вспоминать?

– Все так плохо? У тебя же огромная квартира, Марк. Ты вообще можешь с ней не встречаться.

– Угу, – киваю. – Я тоже так думал, пока не появилась она. Она везде.

– Ты серьезно? – Макеева вскидывает бровь.

– Она оккупировала всю мою квартиру.

Смеется.

– Она, что, правда, твоя племянница?

Молчу.

– Климов, да ты полон тайн. Что еще мы о тебе не знаем? Только не говори, что по выходным ты подкармливаешь бездомных или под этим строгим костюмом у тебя костюм супермена?

– Я не хочу о ней говорить. Давай закроем эту тему.

– Окей, – легко соглашается Макеева. Но настроение уже испорчено.

Не хочу идти домой. Долго сижу в машине на парковке. Выставить ее из квартиры? Вернуть обратно в Нижний Новгород? Еще не поздно, пока попечительство не оформлено.

– Да кому ты нужен? – насмешливый крик отчима. Я собирался уехать учиться в другой город. – Ты же ни на что не способен! Подохнешь, как собака, в какой-нибудь канаве. Или загнешься от наркоты. Ты же больше ни на что не способен.

Вздрагиваю, возвращаясь в настоящее. Пальцы с силой держат руль. Отпускаю и открываю окно. Кожу обдает прохладный воздух. Мне сорок три. Я совладелец крупной IT-компании. У меня есть деньги, недвижимость, машины. Я могу путешествовать по всему миру и не думать о ценах. Я не сдох в канаве, как собака. И не стал наркоманом. Как бы тебе ни хотелось! Зло ухмыляюсь. А где ты?

Последний раз я видел его на похоронах матери. Мельком. Почти десять лет назад. Он изменился. Разжирел, обрюзг, стал еще отвратительнее. Я даже не знаю, жив ли он сейчас. Надеюсь, что нет. И надеюсь, что его смерть не была легкой.

Поднимаюсь в лифте, уже заранее раздражаясь от мысли, что в моей квартире посторонний. Почему-то вспоминаю сегодняшний разговор с Успенским. В голове щелкает само собой. Если с Макеевой прокатили правила, почему не прокатят с девчонкой?

Я научу ее знать свое место!

Я перешагиваю порог квартиры и инстинктивно ищу следы. В коридоре идеальная чистота. В ванной – тоже. Тишина. Неужели, девчонки нет дома? Раздеваюсь и прохожу в гостиную. Цепким взглядом сыщика сканирую пространство. На журнальном столике смятая обертка от конфеты. Закатываю глаза, пытаясь не взорваться. На кухне, на первый взгляд, все в порядке. Грязной посуды нет, следов еды нет и запаха тоже. Все вообще выглядит нетронутым.

Возвращаюсь в гостиную. Взгляд цепляется за маленькое красное пятно на полу. Из-под дивана торчит еще одна обертка от конфеты. Я даже думать не хочу, сколько их ПОД диваном. Но вместо того, чтобы устроить девчонке разнос, ухожу в ванную, а после – в спальню. Грудь распирает предвкушение выражения ее лица, когда она увидит то, что я приготовлю для нее.

На составление списка правил уходит полночи. Нет, это не просто правила. Это договор о нашем сосуществовании на одной территории, в одном пространстве. Да, он односторонний. Но территория моя, поэтому и правила жизни на ней диктую я. Засыпаю полностью удовлетворенный.

Привычная пробежка, отжимания и кофе. Она еще спит. Оставляю на столе список. Она не сможет его не заметить. Что ж, моя жизнь скоро вернется в привычное русло. Но это при условии, что девчонка будет неукоснительно соблюдать все правила. Но я уверен, она будет.

До вечера от нее ни одного звонка. Значит, приняла и согласилась. Я возвращаюсь после работы домой. Тишина. Прохожу на кухню, зорко сканируя пространство по пути. Пока ничего раздражающего. Взгляд упирается на оставленные мной утром листы. Куча правок ее почерком. КАЖДЫЙ пункт. И внизу приписка: «Готова обсудить».

Что тут можно обсуждать? Ты подчиняешься – и точка. Никаких переговоров.

Дверь в ее комнату закрыта. Захожу без стука, даже не подумав, что она девушка и может быть без одежды, но девчонка одета. Лежит поперек кровати в наушниках. Подхожу вплотную и смотрю на нее сверху вниз. Видимо, почувствовав мое присутствие, она открывает глаза и тут же садится, стягивая с головы наушники. Ее взгляд останавливается на листах бумаги у меня в руках.

– Никакого обсуждения не будет, – говорю, глядя ей в глаза. – Ты неукоснительно соблюдаешь эти правила.

– Это нечестно! – возмущается девчонка. – Я же не в тюрьме, в конце концов.

– Я и не заключаю тебя в тюрьму. Ты можешь выходить.

– Кстати, было бы неплохо, если бы ты дал мне комплект ключей.

– Подожди, – застываю я. – Ты же выходила в магазин, пока меня не было дома.

– Ну, да, – опускает взгляд.

– Ты, что, не закрывала дверь на замок? – зверею я.

– А что мне было делать? – вспыхивает она. – Я предупредила охрану внизу.

– Ты вообще головой думаешь?

– Конечно, – кивает. – Поэтому и предупредила охранника. Милейший парень. Не то, что некоторые. Кстати, запрет на пользование ванной. Ты серьезно?

– Есть душ.

– А я люблю полежать в ванне.

– Вот будешь жить отдельно в своей квартире и полежишь.

– А дезинфекция кухни? Ты, что, шизофреник? – вскакивает девчонка на ноги.

– Следи за словами, – произношу угрожающе.

– Но некоторые из твоих правил просто абсурдны. Не звонить тебе. А если что-то случится?

– Например? – вскидываю брови.

– Ну мало ли, – всплеск руками. – Пожар или наводнение.

– Если ты ничего не будешь здесь трогать, но никакого апокалипсиса не случится.