– Мне, что, питаться воздухом? – кричит девчонка. – Готовить нельзя, мыться нельзя, это какой-то концлагерь.

– Я не запрещал тебе есть, – замечаю я.

– О да, но готовить я должна только в твое отсутствие и ликвидировать все следы готовки и еды. Офигеть!

– Я терпеть не могу запах еды в доме, – произношу спокойно.

– А что ты вообще терпишь? – выкрикивает она мне в лицо и вылетает из комнаты.

Я готов рычать. Ну разве так сложно просто принять эти правила? Да, есть ограничения, но не полные запреты.

– Мне кажется, мы не договорили, – нахожу ее в гостиной.

– А, что, здесь кого-то интересует мое мнение?

Я молчу. Она права. Ее мнение меня не интересует даже в последнюю очередь.

– Окей, – вдруг восклицает эта заноза. Я морщусь от громкого звука. – Я буду соблюдать эти идиотские правила.

Жду это пресловутое «но», которое уже висит у нее на языке.

– При одном условии.

Молчу.

– Ты будешь мне за это платить.

Я ослышался?

– Что? – переспрашиваю.

– Ты выделяешь мне деньги на карманные расходы. В конце концов, должна же я на что-то покупать продукты, одежду и прочее.

– Я не собираюсь платить тебе за соблюдение правил. Ты просто будешь их соблюдать, – начинаю звереть.

Ее брови взлетают вверх. Глаза смотрят дерзко. Уголки губ чуть приподнимаются.

– Я не собираюсь соблюдать эти идиотские правила, – произносит спокойно.

– Что? – выдыхаю я.

– Что слышал, – огрызается чудовище с синими волосами. – Это тупые правила, которые я НЕ буду соблюдать.

Она скрещивает руки на груди.

– Ты живешь здесь, – цежу сквозь зубы.

– А я не напрашивалась, – выкрикивает мне в лицо.

– Отлично! – взрывает меня. – Можешь отправляться прямиком в детский дом.

– Прекрасно! – орет заноза, вылетая из гостиной.

Я пытаюсь дышать глубоко, но смертельная машина внутри меня уже начинает набирать обороты. Это какой-то трэш. Почему я должен биться за право сохранить порядок в собственном доме?

Срываю с себя рубашку, не заботясь о пуговицах. Хочется что-нибудь разбить. Желательно об голову этой дикарки. Кто вообще ее воспитывал? Ах да, такая же невменяемая мамаша. Влетаю в ванную и встаю под душ. На кой хер я вообще забрал ее к себе? Пусть бы шла на все четыре стороны. Зачем мне этот геморрой?

Переключаю воду на холодную, чтобы остыть. Снова дышу глубоко. Еще нет недели, как она появилась в моем доме, а мне уже нужны антидепрессанты. Да посильнее. Как же мне знакомы все эти чувства! Эта злость! Ненависть! Я уже проходил их с ее матерью. Почему должен снова?

Закрываю воду с такой силой, что едва не срываю кран. Жесткое полотенце раздирает кожу, но это отвлекает от желания убивать и громить все вокруг. Выхожу в гостиную. В квартире тишина.

– Перебесится, – решаю я. Варю на кухне кофе, глядя в ночь за окном, но вижу только свое отражение в стекле. Мне сорок три, но с появлением этой маленькой стервы я чувствую себя запертым в теле мальчишки, которого наказывали за малейший проступок, и чья жизнь была переполнена только одним чувством – ненавистью. И единственным желанием – сбежать.

Кофе выпит. Я почти успокоился. Время час ночи. Пора спать. Прохожу к своей спальне, но замечаю, что дверь в ее комнату открыта. Там никого. Вещи, телефон… Пусто.

Да бляяяядь!

К черту! Пусть катится ко всем чертям! Мне нет до нее никакого дела!

Три ночи. Я до сих пор не сплю. Мне знакомы ночные скитания. Но я был пацаном и мог за себя постоять. Она же… Идиотка!

Вдох, выдох! Мне плевать! Ей не пять лет. Пора думать головой, а не жопой! И если она найдет на нее приключения, то это будет только ее вина.

Четыре часа. Я уже не усну. Ночь коту под хвост. Сам себя ненавижу за то, что собираюсь сделать.

Я медленно еду по району, вглядываясь в остановки, тротуары, кусты. Куда она могла пойти? У нее нет денег. Она никого здесь не знает. Куда ее понесли гребанные черти! Хочется со всей дури приложиться головой об стену, чтобы потом очнуться и узнать, что все это страшный сон, а этой заразы в моей жизни не было никогда. Но она есть. Вот, твою мать, сидит на остановке. С сумкой. Как она еще жива, не понимаю.

Резко разворачиваюсь и торможу у тротуара. Вылетаю из машины, молча подхватываю сумку и зашвыриваю на заднее сиденье. Хочется также поступить с девчонкой.

– Что ты делаешь? – возмущается она. – Верни мне вещи. Это мои вещи. Я ничего твоего не взяла.

Орет так, что сейчас перебудит полгорода.

– Сядь в машину, – приказываю тихо.

– Я никуда с тобой не поеду.

– Да твою мать! – взрываюсь я. – Ты можешь хоть раз не перечить мне? Сядь в машину или я затащу тебя туда силой!

– Не имеешь право!

Это последняя капля. Хочется придушить ее. Хватаю за руку и под возмущенные крики запихиваю на переднее сиденье. Падаю за руль. Она открывает рот, собираясь продолжить свой ор. Я больше не могу этого выдерживать. Меня разрывает.

– Заткнись! – говорю, глядя ей в глаза.

И она замолкает. Демонстративно отворачивается в окно и молчит всю дорогу.

– Зачем ты снова меня сюда привез? – спрашивает, когда я паркуюсь возле дома.

Я бы тоже хотел знать ответ на этот вопрос. Зачем я все это делаю? Зачем мне это нужно?

– Куда ты собиралась ехать? – поворачиваюсь к ней, сдерживая злость.

– Домой.

– Куда?

– В Нижний Новгород, – орет мне в лицо.

– У тебя есть деньги на билет?

Молчит.

Вдох, выдох.

– Я выделяю тебе деньги на карманные расходы, но за каждое нарушение моих правил будет штраф.

Она смотрит на меня недоверчиво.

– Половина того, что я выдам.

– Идет, – быстро соглашается. Слишком быстро. Вглядываюсь в ее лицо, пытаясь прочитать по глазам, не было ли все это спланированной акцией, чтобы просто прогнуть меня. Чую, что так и есть, но у меня нет доказательств. Ничего, я еще отыграюсь.

Мы поднимаемся в квартиру. Уже утро. Я не готов сегодня идти на работу, но и оставаться с ней – тоже. Мне нужно остыть, прийти в себя, восстановиться после битвы с этим чудовищем. Радует одно – теперь действуют правила. И она сама согласилась их выполнять. А я буду очень кропотливо следить за этим.

Прошло уже две недели. Девчонка пока не прокололась ни разу. С одной стороны, я доволен, что в квартире чисто, нет ничего лишнего и не пахнет едой. Ее саму тоже почти не видно. Идеально. Но с другой, хочется эту заразу проучить и наказать. Поэтому иногда я приезжаю домой посреди дня или раньше обычного. У меня даже начинает складываться ощущение, что ее вообще не бывает дома. Пусть! Лишь бы выполняла правила.

– Алиса, – зову ее вечером из гостиной.

Идет. Смотрит настороженно. Да, тебе стоит бояться. Это отличное средство держать тебя в рамках. Но сегодня я не собираюсь ее пугать и даже ругать.

– Через неделю первое сентября. Твои документы уже сданы в школу.

– В какую? – спрашивает осторожно.

– Здесь недалеко от дома. Школа вроде неплохая.

– Но я ее даже не знаю.

– А какую школу в Москве ты знаешь? – вскидываю брови.

– А если мне там не понравится?

– Тебе остался учиться последний год. Потерпишь.

Смотрит в сторону и тут же – на меня. Все, завелась. Ноздри раздуваются, в глазах ярость. Жду ее тирады, внутренне потирая руки. Сегодня ее карманные пополнения уменьшатся, потому что один из пунктов правил – «Не спорить!». А она сейчас будет делать именно это.

– Слушай, ты мог бы хотя бы в этом со мной посоветоваться? В конце концов, в этой школе учиться МНЕ.

– Не вижу проблемы, – пожимаю плечами. – Вполне себе нормальная школа. Не думаю, что та, в которой ты училась в Нижнем Новгороде, чем-то от нее отличается.

Поджимает губы. Ищет подходящие слова.

– Это нечестно, – выдает наконец. – Ты не дал мне возможности выбрать самой.

– Эта школа недалеко отсюда. Не надо тратить время на дорогу.

Мотает головой и разворачивается, чтобы уйти.

– Штраф, – сообщаю ей в спину.