Его сестра взрывается от гнева и боли за него. Джеймс находит это даже милым, а её отважной. Такая храбрая. Чем он заслужил такую преданность и ярость в защите?

— Тишина! — заставляет всех умолкнуть директор.

— Мисс Таргариен, не могли бы вы сказать, что именно было сказано? — устало смотрит на неё Макгоногалл.

Рейнире больше нравилось быть сторонним наблюдателем, созерцая чужую истерику.

— Таргариены чтят чистоту крови, — спокойно повторяет она.

— Вот! Видите! — почти пищит Лили.

— Это не оскорбление! — прерывает её наконец-то Джеймс.

Ему больно видеть Рейниру такой спокойной, холодной и великолепной, когда он сам страдает от разрыва, ему мучительно стыдно находится здесь и вытряхивать грязное белье, демонстрируя собственную глупость, ему хочется свернуться калачиком и уползти под взглядом гребаного Деймона Таргариена. Но никого не волнует, чего он хочет. Пьеса продолжается, и он просто должен в ней участвовать. И всё же…

Джеймс был предупреждён. Он не должен был ничего говорить Лили. Сам виноват. Процесс самобичевания запускается по новой, заставляя его прикусить щёку, чтобы закончить уже это шоу.

— Это не оскорбление! — повторяет он уже громче, чтобы Лили его услышала наконец-то.

Деймон не выдерживает и смеётся. И вот из-за этого его лишили возможности с пафосом прилететь за своей племянницей на драконе в выходные? Он разочарован. Рейнира шипит на него, и он послушно умолкает, не обращая внимания на чужие колючие взгляды. Только его маленькому дракону здесь можно командовать.

— Он прав, — наконец-то вступает в диалог Рейнира, скучающей опираясь на руку. — Я не оцениваю людей по чистоте крови. Личные качества от этого не зависят. «Таргариены чтят чистоту крови», — повторяет она, — это не о чистоте крови в привычном тебе смысле. Мы летаем на драконах, обладаем разрушительной магией и чтим чистоту крови. Чистоту валирийской крови. Мы предпочитаем заключать внутрисемейные браки или вступать в союзы с Веларионами. С валирийцами. Ведь именно благодаря валирийской крови мы заявляем права на драконов.

Когда она озвучивает это, Лили теряется, а лица взрослых на мгновения перекашивает отвращение. Рейнира находит это забавным, и дядя только поощряет её:

— Добей их.

Ему тоже весело.

— Джеймс знал это с самого начала. Я сказала ему, что ничего серьезного не выйдет. Я была названа Наследницей своего Дома. Когда я стану Главой, я должна буду выйти либо за Лейнора Велариона, своего кузена, — спокойно продолжает Рейнира, потому что больше этого фарса ей нравится только дразнить дядю.

— Мечтай, — почти шипит Деймон.

— Либо за… — она смакует этот момент, потому что это первый раз, когда она озвучивает свои желания, -… своего дядю, — и под их синхронный вздох добавляет чуть насмешливо, — чтобы родить сильных наследников. Это и значит, что Таргариены чтят чистоту крови, Лили.

— Ты не можешь выйти за своего дядю! — возражает Лили.

Она делает неловкую ситуацию ещё более сложной и неловкой для взрослых, у которых стыд мешается со смущением и отвращением. Рейнире это нравится, она не собирается упускать эту возможность сделать всё ещё хуже.

— Я — Таргариен. Я могу.

— Лили… — профессор Поттер пытается остановить дочь, успокоить, но она не хочет слышать.

Лили — это спутанный клубок нервов, чувств и сумбурных эмоций. Спокойный и скучающий вид Рейниры её только подстегивает.

— Это наверняка запрещено законом, — уверенно заявляет она.

И это правда.

Деймон фыркает и снисходительно поясняет:

— Мы не заключаем министерские браки такие, как у твоих родителей и их друзей. Просто бумажка с подписью. Их можно расторгнуть.

— Что?

— Большинство чистокровных и мы скрепляем союз перед магией. Это куда глубже и ближе. Если брак был консуммирован, то его уже нельзя расторгнуть.

Наверняка ведь специально использовал такое специфичное слово, думает Рейнира и не скрывает ухмылки, когда Лили спрашивает:

— Консу… что?

Разбирательство превращается в фарс, и Макгонагалл не может это остановить. Чёртовы Таргариены! Всегда делают всё, как хотят.

Она чистокровная волшебница. Это указывает на среду взросления и её окружение. В ней есть доля отвращения, но недостаточно осуждения, потому что близкородственные браки есть и в её роде. И она росла со знанием, что там, где люди страдают от подобных связей, рожая больных детей, Таргариены — только крепнут.

Это просто факт. Неприятный, напоминающий об их и так очевидной исключительности. Некрасивая истина: Таргариены всегда были ближе к богам, чем к людям.

Это не может не раздражать. То как они демонстрируют себя миру в ультимативной форме, устанавливая собственные правила. И к этому нельзя приблизиться, как не старайся, с этим можно только родиться.

Она знала это с детства, но Гарри Поттер по воспитанию больше магл, чем маг, поэтому Макгонагалл сложно представить какие мысли сейчас роятся в его голове. Он смотрит на Деймона с отвращением и презрением, как будто тот прямо перед ним совращает свою племянницу, а на саму Рейниру — почти с ужасом и сочувствием. У него доброе сердце, Макгонагалл знает это, как и то, что его сопереживание никому не нужно. Юная Таргариен — не жертва и не заложница долга и семьи. Просто для неё всё это в порядке вещей. Всё правильно. Это правда жизни, которую маглорождённым и полукровкам порой слишком трудно принять.

Макгонагалл делает глубокий вдох и напоминает себе о своём долге. Они покончат с этим разбирательством.

— Вы зададите этот вопрос позже своему отцу, мисс Поттер, — пытается вернуться к теме директор. — В словах мисс Таргариен не было оскорбления, и ваш брат это знал. Вернёмся к нарушению правил и наказанию.

Она стремится покончить с этим, как можно быстрее.

— Мисс Поттер, вы напали на другого ученика. К счастью, никто не пострадал. Я отстраняю вас от занятий на неделю, и следующий месяц вы будете ходить на отработки у мистера Филча. Я надеюсь, что ручной труд поможет вам выплеснуть все негативные эмоции.

Макгонагалл переводит взгляд на Таргариенов. Абсолютная уверенность и превосходство. Ну, конечно.

— Мисс Таргариен несмотря на то, что вашей вины в произошедшим нет, вы знаете, что использование магии вне класса запрещено. Вы защищались, но я считаю, что вы превысили самооборону. Я назначаю вам две недели отработок у профессора Меллоса, чтобы вы снова вспомнили об ответственности при использовании магии. Только чудом мисс Поттер обошлась синяками.

— Я не согласна с этим, — прищуривается Рейнира, ощущая молчаливую поддержку от Деймона. — Это было не чудо. Я чётко дозировала силу удара, как меня и учил дядя.

Магконогалл прикрывает на секунду глаза, понимая, что драконья упертость — их семейная черта. Семеро дайте ей сил!

— И тем не менее, я пока ещё здесь директор и вы нарушили школьные правила, даже если это было сделано в целях самозащиты, это всё ещё нарушение, — повторяет она. — Моё наказание остаётся неизменным.

Рейнира хочет возразить, но Деймон крепче сжимает руку, останавливая её. Он знает Маккошку достаточно давно, чтобы понимать, что она костьми ляжет, но от своих слов не откажется. Для того, чтобы изменить что-то, пришлось бы привлечь Визериса, а тогда бы он узнал об этом инциденте (Деймон не сказал, что перехватил школьную сову? Как он мог забыть!). А сейчас его племяннице явно не нужны ещё и нотации отца.

— Хорошо, — цедит сквозь зубы Рейнира.

Макгонагалл кивает и отпускает их.

— Я бы хотел обсудить всё со своей племянницей, — заявляет Деймон, игнорируя камин и направляясь с Рейнирой на выход.

Он не спрашивает разрешение, а Макгонагалл больше не хочет его видеть и играть в его фарсе, поэтому просто закрывает глаза на это. Если бы у него были плохие намерения — защита школы бы не пустила его, если бы он попытался причинить кому-то вред — защита школы бы оповестила её. Шаткий мир — это не такой уж плохой вариант. В конце концов, Деймон был уже не ребенком, которым она его помнила, теперь его стоило здраво опасаться.