Рейнира была ещё совсем ребёнком, но уже тогда, слушая эти истории, приходила в полный восторг. Она даже не понимала всего, но Деймон терпеливо объяснял, иногда по несколько раз, упрощая многие вещи. И Рейнире это нравилось, потому что он не делал вид, что из-за возраста с ней нужно обращаться, как с комнатным цветком. Дядя всегда видел в ней дракона. Он призывал быть им, разжигал пламя, что грозилось превратиться в пожар.

Поэтому многие, конечно, не любили и откровенно боялись Деймона (который выполнял все её капризы и был самым лучшим защитником). Рейнире это даже нравилось. Это было всё равно, что ходить под руку с опасностью. Всё равно никто не мог ничего ему сделать (кроме его брата, разумеется).

А потом отец называет её своей Наследницей. Наследницей их Дома. Это не пустые слова, это магический ритуал, полный древних слов, крови и пронизывающей до костей Родовой магии. Дом принимает её. Она чувствует это, ощущает, как трехглавый дракон перестаёт скалиться и обвивает её защитным кольцом. Магия наполняет её, как никогда прежде.

Она жаждет разделить свою радость, свою кипящую внутри силу с единственным человеком, который всегда её понимал. И не находит его.

На Ступенях, за Узким Морем, через Ла-Манш, крупномасштабное восстание магов. Крагхас Драхар устраивает теракты, требует отмены Статута и оборачивает силы моря против маглов.

Рейнира никогда даже не слышала о такой магии, а Деймон туда отправляется… Уже там. Вместе с Морским Змеем и её кузеном Лейнором. Британия не может отправить туда свои магов официально. Это вызовет международный скандал. Это внутренние проблемы Франции и её радикальной ячейки Триархии.

Деймон привычно не спрашивает ни у кого разрешения. Он объединяется с Веларионами и отправляется проливать кровь, жечь огнём и магией, врываясь в привычную для себя стихию.

Рейнира теряет покой. Она ничего не может поделать. Семейные совы иногда не находят адресата, либо просто не возвращается, на дошедшие письма не приходят ответы. За морем идёт война. Реальная. Такая же, после которой Британия потратила почти десятилетие, чтобы хотя бы частично оправиться. И её дядя в эпицентре этой бури. Снова.

Рейниру трясёт.

Тогда она впервые и знакомится с Джеймсом Сириусом Поттером. Он учится всего на курс старше, но раньше Рейнира не особо обращала на него внимания. Если быть честными, это скорей её все же опасались. Впрочем, когда драконы перестали мелькать над школой каждую неделю, напряжение немного спало. Не то чтобы это было, чего хотела Рейнира. По их общему с Алисентой мнению это было забавно.

Джеймс приятный и милый. У него появляются милые ямочки на щеках, когда он смеётся. Он добрый, мягкий и несмотря на проскальзывающую немалую магическую силу вообще ей не кичится. Ему чужда театральность, усмешки. Он окружает Рейниру теплом и мягким светом.

Она слишком поздно понимает, что каждое описание звучит, как будто в противовес… В противовес характеристикам Деймона. Это врезается в неё, как Хогвартс-экспресс, со всей скоростью и силой. Рейниру придавливает к земле осознанием.

Она и раньше знала, что не свяжет свою жизнь с забавным полукровкой. Все вокруг — во имя Семерых! — это знали. Такой союз не для Таргариена. Он не даст ей чистокровных наследников для продолжения их линии и вряд ли станет её опорой, когда она возглавит Дом и войдёт в Палату Лордов и Леди (нововведение в название от министра магии Гермионы Грейнджер-Уизли). Джеймс принадлежит другому миру. Им никогда не было по пути.

Но Деймон… Дядя — это всё, что ей было нужно. Истинный Таргариен, который бы никогда не позволил никому усомниться в её праве быть Главой Дома, который бы уничтожил любого за пренебрежение в её сторону, дал бы ей валирийских наследников и всю жизнь на полёты в небе.

Рейнире шестнадцать и она впервые задумывается о такой перспективе, пока не приходит к мнению, что это было в ней всегда.

Она всё равно пишет Алисенте. Подруга выпустилась в прошлом году и сейчас получала степень по гебрологии. Это не мешает ей приехать в Хогсмид. Они снимают комнату в «Трёх мётлах», Алисента достаёт прихваченное вино, и Рейнира радостно думает, что её подруга совсем не изменилась.

В начале они говорят о парнях, потом разговор плавно стекает к Деймону, потому что пьяной Рейнире очень трудно не говорить о своём великолепном и сексуальном дяде. Алисента вообще не удивлена. Это даже немного обидно, но приходится признать (теперь), что её дядя со своей аурой опасности, скорей не отпугивает, а ещё больше привлекает людей. Это, к сожалению, как простуда, неизбежно, неизлечимо и её просто нужно пережить.

Алисента тоже кое в чём признаётся. Например, в том, что окрутила своего преподавателя в вузе. Чистокровный волшебник. И пускай как Глава Дома он не особо талантлив, но Алисента уже нашла подход к его бабушке, которая до этого представляла Дом в Палате Лордов и Леди. И они заключили взаимовыгодный союз.

Алисента саркастично замечает, что хоть чему-то папаша её научил. Рейнира думает, что у Невилла Лонгботтома уже нет шансов, потому что именно она научила Алисенту, что своё нужно просто брать, не спрашивая дозволения. А Алисента хотела семьи и положения лучше, чем у дочери второго сына, которому никогда не взобраться выше. И она собиралась ускользнуть из рук своего отца чисто в Слизеринской манере.

Рейнира восхищена ею. Они ещё говорят о Деймоне. И приходят к коллективному мнению, что здесь нужно выждать, затаиться, а потом поймать дракона за хвост.

Когда Джеймс предлагает встречаться, Рейнира говорит, что не может дать ему ничего серьезного. Это честно. Он всё равно предлагает попробовать. Рейнира думает, что у милого полукровки, наверное, много примеров вокруг, когда любовь заставляла выйти из-под давления чистокровной семьи. Это… довольно наивно, потому что Рейнира ни за какую любовь не откажется от своего Дома и места, положенного ей по праву рождения.

Рейнира — избалованная принцесса и не знает, что такое отказ. «Мы — драконы, Рейнира. Мы берём то, что хотим, а не спрашиваем разрешение», — шепчет ей на ухо Деймон.

Но любопытств и скука — вещи опасные, тем более, когда приправлены искренний симпатией, тем более, когда дело касается жадных драконов. Она соглашается.

Это заходит слишком далеко. Правда. Рейнира действительно заигралась и готова признать это, но с другой стороны… С другой стороны, разве она не предупреждала?

Джеймс на последнем курсе, когда рассказывает о своих планах поступить в Академию авроров, о том, что родители могут помочь ему снять комнату рядом с ней, если ему будет с кем жить. Это тонкий намёк на жирные обстоятельства и серьёзные отношения.

Рейнира действительно не думает, что променяла бы родовой замок, на какую-то квартиру. Без домовых эльфов, прислуги, садов, Драконьего Логова, портретов всех её предков (и мамы) и магии, что наполняет её каждый раз, когда она переступает порог дома. Это даже звучит смешно! Он же тоже Наследник. Не идеальный, но должен же он понимать…

«Мы живём в Годриковой Впадине, если хочешь, можешь приехать к нам летом», — как-то сказал ей он. Рейнира ни разу не приняла его предложения (у неё была Сиракс) и вообще не обращала внимания на эти слова. Она читала о Двадцати Восьми благородных домах Англии. Она знает их поверхностную историю. Это её обязанность — знать тех, кто будет окружать её в Палате. У Поттеров никогда не было резиденции в Годриковой Впадине. Их фамильный особняк стоял где-то в Йоркшире.

Джеймс Сириус Поттер действительно не знал чувства, которое наполняло каждого Наследника, когда он переступал порог своего родового дома: когда родовой Камень взывал к тебе, откликался на твоё прибытие, а дом будто начинал дышать вместе с тобой. Он не знал.

И Рейнира, кажется, впервые чувствует к нему жалость. Это просто несправедливо. «Мы не всегда получаем то, что справедливо, моя дорогая, но мы можем взять всё, что захотим сами», — говорил ей Деймон.

Драконья жалость — это печально и горько. Она смывает симпатию, влюбленность, как первый весенний дождь — разводы от снега с окон. Дракон не может желать того, кого жалеет. Дракону нужен кто-то равный рядом.