.

В диалогах курсив будет обозначать высокий валирийский.

Реальная география мешается с вымышленной.

Алисента и Визерис не будут вместе, во-первых, времена всё-таки уже немного другие, во-вторых, Эймма может и мертва, а вот её портрет даже так может дать Визерису пизды за поползновения в сторону молодой девушки, у которой явно нет особого выбора в играх отца. А ещё потому что я люблю женскую дружбу. Я всё сказала.

Таргариены либо горят вместе, либо не горят вовсе.

Таргариены летают на драконах, чтут чистоту крови настолько, что предпочитают внутрисемейные союзы, и обладают разрушительной магией. Из всего этого полукровки и маглорождённые верят только в кровосмешение и презрительно кривят лица. Рейниру это волнует мало. Там, где у других рождаются сквибы и уроды от частых родственных браков, Таргариены и Веларионы крепнут с каждым поколением. Болезни, отклонения, тяжёлые последствия проклятий — всё обходит их стороной. Они то ли прокляты, то ли благословлены Старыми Богами, потому что кровь взывает к крови, а кровь дракона течет густо.

Дядя говорит, что они рождены из огня и лавы, поэтому никто не может их обуздать. Их белоснежные волосы — это вулканический пепел, их аметистовые глаза — наследие горных пород. Дракона может понять только другой дракон.

Рейнира ему верит больше, чем кому-либо. Деймон учит её высокому валирийскому с детства; сажает на Караксеса в четыре и показывает небо; гордится ею, когда она взлетает на Сиракс в семь; приносит её первую палочку в десять, такую же тёмную, из валирийской стали, как и его (никакого дерева, byka zaldrīzes{?}[маленький дракон (валир.)], оно не выдержит нашего пламени). Навершие рукоятки палочки украшено рубином, таким же кроваво-алым, как дракон на их гербе. У него даже нет сомнений в том, что она подойдёт ей также, как его Тёмная Сестра подошла ему. Деймон просто знает, и Рейнира не сомневается, когда делает взмах. Все свечи в зале вспыхивают жарким пламенем в полдень.

Деймон улыбается вместе с ней и подхватывает на руки, когда она с разбегу кидается на него. Он кружит её по всему залу, слушая победоносные восклицания.

— Ты дракон, Рейнира. Помни это. Помни, что любой, кто встанет на твоём пути, сгорит от твоего пламени, — шепчет он по-валирийски, когда они соприкасаются лбами и смотрят друг другу в глаза.

— Или от пламени Сиракс, — отвечает также Рейнира и скалится, копируя его самого.

Деймон думает, что никто в этом мире не мог заставить его улыбаться искреннее, чем его дорогая племянница. Zȳhon zaldrīzes{?}[Его дракон (валир.)].

Они пламя от пламени, плоть от плоти, кровь от крови.

Когда Рейнира впервые отправляется в Хогвартс больше всего она плачет из-за очередного расставания со своим дядей (и Сиракс, конечно, но это и так очевидно). Деймон крепко сжимает её руку на протяжении всего пути, находит для неё и Алисенты купе, а после обнимает так крепко, как только может позволить. Рейнира прячет нос у него на шее, трётся им, как маленький зверёныш, вдыхая такой знакомый запах бурбона, дорогой кожи и дракона. Ей не страшно. Не в его объятиях.

Рейнира знает, что он обратит весь мир в пепел ради неё и ощущает удовлетворение, хотя должна, наверное, ужас.

Хогвартс похож на другие родовые замки, которые она видела. Такие как Красная крепость — их родовая резиденция; Драконий камень, где чаще всего живёт Деймон; или Орлиное Гнездо, когда-то дом её матери. Рейнира чувствует себя избалованной принцессой (которой она отчасти и является), потому что дети вокруг смотрят практически с благоговением. Она же больше поглощена размышлениями о факультетах.

Таргариены обычно равномерно распределяются по факультетам: Рейнис на Когтевране, Визерис на Хаффлпаффе, Деймон на Гриффиндоре. Алисента учится на Слизерине, поэтому Рейнира не прочь попасть туда.

Ей хочется быть поближе к подруге, хотя сейчас она кажется ей особенно далекой, сидящий не за другим столом, а в другой жизни. Такая красивая, почти взрослая. Уже четвёртый курс. Деймон не особо любит Алисенту. Точнее её фамилию. Он всегда говорит: «Дракон не может дружить со своей добычей». Рейнира просит его не говорить глупости, но всякий раз, когда подруга убегает от приближающейся Сиракс, невольно сравнивает её с милой овечкой. Особенно с её кудряшками!.. Она старается не смеяться слишком сильно: Рейнире нравится их дружба.

Гриффиндор в тайне даже радует её. Факультет Деймона. Место, о чьих тайных ходах из гостиной он рассказывал ей вечерами. А ещё о таких же тайных (т-с-с!) вечеринках, любимых привидениях, занудных старостах и шалостях с риском для жизни. Гриффоны, конечно, не драконы, но тоже летают. Рейнира думает, что ей подходит.

Она начинает скучать по полётам уже спустя две недели. Первокурсникам не разрешены даже полёты на мётлах, о чём Рейнира, конечно, возмущенно и местами капризно сообщает Деймону в письме. У неё зудит под кожей от желания снова сесть в седло, взмыть в небо и раствориться в свободе. Небо для Таргариена — наркотик, зовущий, призывающий и подчиняющий.

Алисента отрицательно качает головой, когда Рейнира пытается одолжить её метлу и смотрит возмущённо.

«Рейнира, это не безопасно, ты можешь разбиться!».

Рейнира почти понимает свою подругу, но больше ей хочется выразительно поднять бровь. Она буквально летает на драконе с семи. Если Хогвартс означает разлуку с Сиракс, то он больше не кажется ей таким приятным местом. Алисенту это не переубеждает, она боится высоты и скорости — Рейнира, когда поднимается в небо, чувствует себя Древней Богиней. В этом они слишком разные.

«Это же просто метла, Алисента», — фыркает Рейнира, чем, кажется, оскорбляет ребят из команды по квиддичу. Они обижаются, будто действительно не видят разницу и не понимают. Они говорят, что она просто завидует, они приплетают её высокое и благородное происхождение. Рейнира понимает их едва ли.

Они продолжают её дразнить.

Декан сообщает, что дядя приедет к ней на выходных. Это не запрещено правилами, просто не принято в английском обществе. Деймону всегда было плевать на британские традиции. Это радует больше, чем Рейнира позволяет себе думать.

Она ждёт выходных с предвкушением, не обращая внимания на одногруппников. Они с Алисентой сидят в большой зале, выбирая в каталоге модели платьев для Йольского бала в Красном Замке и ткани. Алисента хочет что-то бархатное. Это неизменно ассоциируется у неё с зимой. Рейнира думает, что стоит написать швее и попросить прислать образцы бархата разных оттенков зелёного, когда раздаётся драконий рёв. Сдвоенный драконий рёв.

Рейнира скорее чувствует, чем понимает, что один из них принадлежит Сиракс. Люди вокруг пораженно замирают, а потом бросаются к окнам.

Восторг. Предвкушение. Чистейшая радость.

Ну конечно, конечно, её дядя не мог прийти без дракона, не устроив из всего шоу. Театральность Деймона часто выступает поводом для осуждения, но Рейнире находит это восхитительным. Её дядя демонстрирует себя миру в ультимативной форме, не интересуясь мнениями, не обращая внимания на косые взгляды. Он несёт свой терновый венец, как корону, продолжая ухмыляться.

Рейнира бросается на улицу, Алисента спешит за ней следом.

— Во имя Семерых, — поражённо шепчет подруга, застыв на месте.

У кромки Запретного Леса кружат драконы, опускаясь за землю. Сиракс раздражённо мотает головой и оглядывается, вытягивая голову, словно ища её. Рейнира бежит к ним, ловко протискиваясь между испуганными и одновременно восхищёнными учениками.

Деймон спускается с Караксеса с грацией уверенного в себе хищника. Даже издалека Рейнира видит, как он ухмыляется, как вся его поза демонстрирует превосходство, будто весь мир у его ног.

— Что здесь происходит? — хмуро и строго спрашивает профессор Поттер, их декан, стоя у моста, не пуская самых любопытных ближе и судорожно сжимая палочку.

Дядя Деймон рассказывал, что у него даже был какой-то опыт в общение и полётах на драконах. Его голос, правда, был полон какого-то лёгкого снисхождения. «Не все рождены драконами и для драконов, Рейнира», — добавлял он, — «Кому-то суждено лишь ухватить жалкий кусочек неба».