— Фэш, блять, нет, я не могу просто уснуть! Лорд, мать твою, Драгоций, ублюд…

И вдруг последние силы спорить иссякли, веки окончательно потяжелели, и мир померк.

*

— Я искал эти документы почти с самого своего появления в Преисподней, едва услышал о них от Родиона, а они, блять, были в мире, недоступном мне. Спасибо за помощь, о великий спаситель всея живого, Иисус. Или лучше лорд Броннер? — усмешка-укус. — Самое забавное, что Христос все время помогал Антихристу.

— Иногда все не то, чем кажется, — еще одна усмешка. Добрая, что ли. — Не говори ей, иногда шаблоны лучше не рвать до конца.

— И что теперь?

— Ну, меня ждет суд, ну, за то, что снова вмешиваюсь. В прошлый раз запретили выходить из собственного дома, приходилось помогать дамам ткать погоду целых восемь сезонов.

— Ну, у тебя хоть дамы были, моя вот сбежала, и не на два года, а почти на всю жизнь. А они, Высшие, имеют вообще право тебя судить-то? Ты вроде как всесилен.

— Они меня создали, лорд Драгоций, — очередная усмешка. — Как и моих Погодниц.

— Да уж, создание превзошло создателей. И скоро придет твое время?

— Ну, на то, чтобы прогуляться до соседнего бара, хватит. Превратить воду в вино не обещаю, но…

— Как раз хватит времени на то, чтобы окончательно продумать недоработанный план Василисы, пока уважаемая леди не проснулась.

— И на то, чтобы научить жалких демонов веселиться, как сам Спаситель. О да, ненадолго, но Христос Воскрес!

— Воистину Воскрес, — усмешка-укус.

*

Мир вокруг словно замер. Застыл Норт на кухне, мирно беседующий с Ингой, остановился Лешка, не донеся чашку с чаем до своего рта, прилип к пустоте до того стремительно падавший снег. Василиса ходила по собственной квартире, словно в первый раз изучая ее и узнавая заново. Слоем пыли покрылся уже сервиз, стоящий в шкафу в гостиной, на стекле, за которым бережно хранился портрет Марты, нарисованный еще в ее молодости, где она, по мнению художника, была вылитым ангелом — белоснежные крылья, остались небольшие разводы. Теперь Василиса понимала. А оттого еще более горько роняла слезы на сияющее улыбкой лицо женщины. Вечно молодое, счастливое — такой Огнева ее и запомнит навсегда.

Пальцы легонько мазнули по глупой бумажке — какая-то грамота, которой в школе награждали, бессмыслица. А Марта тогда хлопала громче всех, сохранила в фотопленке сотни кадров ее награждения, решила это дело отметить в соседней кафешке и потом весь вечер повторяла, какая у нее Василиса умница и как бы мама гордилась ей.

А Василиса говорила, что ей достаточно того, что ей гордится она, Марта. И конечно та гордилась. Больше всего на свете.

Слеза стремительно покатилась по щеке, видимо, существуя против законов этого странного заклятия.

— Небольшая временная петля, — послышался знакомый веселый голос. Маар подошел со спины и вдруг обнял ее за талию, опершись подбородком об ее макушку. Милый, светлый и добрый мальчишка, которого она никогда не была бы достойна — ощущение, складывавшееся в ней с первой встречи в земном госпитале.

— Зачем?

— Потому что его, времени, очень мало. Обо всем необходимом тебе расскажет твой лорд, я достал все, что нужно, для того чтобы предотвратить эту войну. И из-за этого мы, возможно, больше не увидимся никогда, сестренка.

— Почему?..

— Потому что Высшие не любят вмешиваться, а значит и я не должен. Прости, милая, что не сказал раньше. Береги малышку Николь, она вырастет славной ведьмочкой.

— Ведьмочкой?..

— Ее мать была человеком, впрочем, об этом ты узнаешь конкретнее уже не от меня. Норт и твоя еще не найденная сестра Дейла — тоже дети этой милой женщины. Береги их всех, они еще не раз помогут тебе, и Драгоция своего ручного береги. Хотя я бы никогда не отказался очутиться на его месте, — Маар ей подмигнул, а у нее в глазах вдруг защипало. — Я буду скучать, сестренка, — Василиса вцепилась в него так крепко, как только могла, молча глотая слезы и сотрясаясь в рыданиях. Очередное дорогое ей существо покидает ее — и неизвестно, что теперь будет. Маар прощался так, словно идет на смерть, и так ли он далек от истины?.. — Ну все, ну все, Антихрист, мне пора. Может, еще свидимся. Я же всегда появляюсь тогда, когда тебе больше всего на свете нужна помощь, — он нежно улыбнулся, отстраняя ее от себя и растворяясь в мягком свечении. Василиса отчаянно пыталась ухватить его и со всей силы вцепилась в рукав ее мантии, что в итоге осталась в ее руках, а сам Маар исчез.

— Нет! Нет-нет-нет-нет, — мир стремительно ускорялся, зазвенела посуда на кухне, послышался звонкий смех Лешки, звякнул ключ в дверном замке.

— Василиса дома? — послышался приглушенный голос Фэша.

— Спит еще, — ответила Инга, но сама Василиса даже не услышала этого. Маара больше нет и не будет рядом, не будет сказок про Высших на ночь для Николь, не будет милого, доброго и светлого мальчишки с его надоедливыми шутками, не будет больше лорда Броннера, ее главного советника.

Ничего больше не будет так, как раньше.

Разве ли не в этом прелесть войны, леди Огнева?..

Чужие руки ласково приобняли ее, даруя тепло, опору и поддержку. Но пустота внутри так никуда и не делась — скоро ль слезы разольются до краев и она вновь перестанет чувствовать хоть что-то?

— Лиса, — тихий успокаивающий шепот. Ни черта не успокаивает. Стеклянным взглядом в стеклянный мир, замерший, полупрозрачный. Словно временная петля и не расплелась вовсе.

Она посчитала себя самой умной, всесильной — и вот, любимый демон усыпляет ее, не позволяя предотвратить смерть не менее дорогого Высшего. Василиса оказалась права: все эти чертовы живые существа вокруг лишь мешают, лишь все портят и разрушают. Она справится, сама справится, как и множество раз до этого.

А что до других…

— Ты знал? — тихий зловещий шепот свистяще пробивается сквозь зубы клоками воздуха. — Ты знал, что его ждет? Знал и не предотвратил?

— Это был его выбор, Лиса.

— Какой к черту выбор?! — слезы покатились с удвоенной силой. Не существовало таких слов, которые могли бы описать горечь, поселившуюся внутри Василисы сейчас. Злость. Ненависть. Разочарование.

— Он — живое существо, неподвластное тебе, Повелительница, и — волен выбирать. Маар выбрал помочь тебе защитить эти миры и это сделал, никто не в праве ему помешать, тем более, ты. Повторюсь, Василиса, ты не всесильна. Не взваливай на себя непосильный груз.

— Ты ничего не понимаешь! — о, конечно он не понимал. Разве Фэшиар Драгоций был хоть в одной из тех ситуаций, из который она училась выкарабкиваться? Разве мог бы он хотя бы предположить, что она чувствовала?

— Я все понимаю, милая моя, в первую очередь — тебя саму. Я люблю тебя, моя Повелительница, — захотелось просто исчезнуть, не видеть этого якобы всезнающего и понимающего взгляда, не слышать мягкого успокаивающего голоса, не чувствовать этого противоестественного ситуации тепла внутри. Василиса почувствовала, как немеет тело, начиная растворяться в воздухе, повинуясь ее желанию. Но сначала…

— Документы, — вновь злой свистящий шепот. Почти змея, почти ядовитая. — Все, что отдал тебе лорд Броннер.

Фэш достал из кожаной черной сумки папку пошлого кроваво-красного цвета, молча протягивая ее Василисе. Та же вцепилась в холодный пластик, как в спасательный круг.

— Там есть много пометок, оставленных мной и Мааром.

— Для тебя, Драгоций, он лорд Броннер, — обжигающее презрение. Маска невозмутимости слетела с его лица лишь на секунду.

— Прочти и разбери все на досуге, время у нас пока что еще есть.

И вот, прижав к груди алую папку с документами и мантию Маара, Василиса наконец пожелала исчезнуть, просто не существовать.

*

От ослепительного белого света уже болела голова и слезились глаза. Зрение болезненно расфокусировалось. Било резью.

Но Василиса продолжала сидеть, глотая слезы и читая мелкие строчки, написанные убористым почерком Фэша. Рядом — неаккуратные поправки Маара. День зимнего солнцестояния, когда день такой короткий и света так мало — время, идеального для ритуалов. Но… этот день уже прошел. Ждать практически год для того, чтобы освободить Преисподнюю?..