И он прожег в мантии небольшую дырку.

Василиса представила, что точно также огонь мог прожечь ее руку, если бы не вовремя среагировавший Лешка, и ей стало дурно. Друг подхватил ее на руки, и начал шарить по карманам ее джинсов, спрятанных под мантией. Он быстро отыскал ключи в заднем кармане и открыл дверь, ведущую в квартиру, толкая Василису внутрь.

Пришла она в себя только через несколько минут, осознав, что лежит на кровати в своей старой комнате, а рядом стоит Лешка, сложив руки на груди и поджав губы.

— Когда ты в последний раз спала?

— В поместье Розерман.

— И сколько с того момента времени прошло?

— Два дня… кажется, — Василиса уткнулась лицом в подушку, услышав скрип старушки-кровати и почувствовав, как она прогнулась где-то возле ее ног.

Теплые ладони начали стягивать с нее пыльную, местами грязную и прожженную мантию, потом кроссовки, и устало Василиса прикрыла глаза. Руки Лешки приподняли ее за талию, и он расстегнул молнию и пуговицу на ее джинсах, после чего начал медленно стаскивать их.

Демонесса даже не пошевелилась, потому что Лешки ни капли не боялась — он был одним из ее самых верных друзей, и знала она его с детства.

Стянув с нее джинсы и носки, Лешка укрыл ее теплым мягким одеялом, подоткнув края, после чего присел рядом с ней, начав распускать сбившуюся косу алых волос.

— И какая из тебя будет Повелительница, если ты даже за своим здоровьем нормально проследить не можешь, — вздохнул друг, поглаживая по голове засыпавшую подругу.

Василисе казалось, что она ходит босыми ногами по звездам — прекрасным, сверкающим. Они мягко светили ей, устилая дорогу млечным путем, а где-то вдалеке просыпалось целое человечество. То самое, что жило где-то под надкостницей.

И Василиса уснула, совершенно не почувствовав прикосновения чужих губ к ее макушке. Знакомых, холодных и сейчас прозрачных губ. Льдисто-голубые глаза на секунду сверкнули в темноте.

А Лешка в последний раз взглянул на подругу и, стараясь не шуметь, вышел из чужой квартиры, надеясь, что рано утром Василиса встанет и закроет дверь, или же Марта, когда будет собираться на работу, сделает это.

Он, как ни странно, даже не предполагал, что это может сделать кто-то другой.

*

Солнце медленно вставало над маленьким городом одной из самых больших стран мира, освещая все уголки и закоулки. Рассвет раскрасил темно-синее небо яркими красками, точно неизвестный художник пролил на мокрый холст половину своих баночек с красками. Багряный смешивался с золотистым, ярко-оранжевый — с голубым, и вместе они образовывали неповторимое разноцветье красок.

Яркий солнечный свет заполонил комнату со старыми бежевыми обоями так, что они словно светились изнутри, а алые волосы Василисы, лежащие на светло-голубых подушках, казались багряными, будто кровь растеклась по воде.

Зазвенела знакомая с детства трель старого будильника Марты, и демонесса резко распахнула глаза, поспешив спрыгнуть с расправленной постели. Василиса обернулась — ее ключи, которыми Лешка открыл дверь в квартиру, лежали на письменном столе — и поспешила закрыть дверь, которую друг оставил открытой. К ее изумлению, она не поддалась, когда демонесса потянула за ручку.

Дверь была заперта.

Василиса пожала плечами, ничему уже не удивляясь, и босыми ногами прошлепала на кухню, где поставила чайник на плиту и достала из холодильника сырые яйца, упаковку плавленого сыра и холодную буханку хлеба, после чего разбила три яйца о нож, и на сковороде зашкворчала будущая яичница вместе с подсолнечным маслом. Чайник быстро закипел, и демонесса разлила по кружкам кипяток, от которого мигом повалил пар.

Из раскрытого окна доносился аромат дождя, мокрого асфальта и свежего ветра, несшего откуда-то из пригорода семена мелкие травинки, пыльцу с осенних цветов и мелкие капли росы. Запахи смешивались один с другим, рождая в Василисе приятную ностальгию по родному дому.

Она была сейчас здесь и в то же время — не здесь.

Кинув в кружки молотые зерна кофе, Василиса размешала ароматный напиток, полила его поверх карамелью и добавила по коричной палочке.

Сев за стол, она крепко задумалась о том, что будет дальше, и не заметила прихода Марты. Та молча взяла свою кружку, закуталась в халат и зазвенела ключами, выходя из квартиры. Через несколько минут она уже зашелестела утренней газетой, что еще пахла краской и типографией, наступающим морозом и улицей.

Что будет дальше? Василиса не знала. Этой ночью они с Захаррой начали избавлять монету-телепорт от лишних чар, потихоньку дорабатывать новые, которыми вскоре придется усеять старинный кусочек железа. Одно Василиса знала точно — скоро с этим миром придется вновь проститься, ведь ее уже ждут там, в Преисподней.

Она нужна там.

— Смотри в школу не опоздай, — улыбнулась Марта, попивая ароматный кофе, от которого еще поднимался теплый молочно-белый парок.

— Постараюсь, — с улыбкой отозвалась Василиса, тряхнув головой и залпом выпив горячий напиток, мигом обжегший горло и огнем прокатившийся по пищеводу.

Демонесса встала со скрипящего стула, задвинула его под стол и, оглянувшись единожды на Марту, поспешила собирать рюкзак на сегодняшний день.

Сейчас — не время… Не время думать о будущем, ведь сейчас ее ждет сегодняшний день.

Сейчас ее ждет Земля. Маленькое человечество под надкостницей.

Комментарий к Глава десятая, «Человечество под надкостницей»

**Florence and The Machine – Never Let Me Go**

========== Глава одиннадцатая, «Марципановое сердце» ==========

Комментарий к Глава одиннадцатая, «Марципановое сердце»

Что ж, я сожалею, что немножко задержалась с этой главой. Но, при этом, я начала писать небольшой миди по паре, что появится только во второй части дилогии:

https://ficbook.net/readfic/4371528

Дейла Огнева/Рок Драгоций, где Дейла - ведьма, существо, рожденное от союза демона и человека (об этом в этом фанфике уже упоминалось). Подробнее будет в этом самом миди. Надеюсь, вам понравится.

Как всегда, плейлист песен:

**spooky black – take the blame so i don’t have to**

**43ai – Воздуха! (Рождественский)**

**Florence and The Machine – Wish That You Were Here**

Приятного чтения:3

Скоро будет весна. И Венеции юные скрипки

Распоют Вашу грусть, растанцуют тоску и печаль,

И тогда станут легче грехи и светлей голубые ошибки.

Не жалейте весной поцелуев, когда зацветает миндаль.

(с)элли на маковом поле — злые духи

Она прикрыла глаза, вдыхая носом горько-кислый аромат химикатов. Определенный механизм — сделать глубокий вдох, заглотнуть и ртом, и носом, прикрыть глаза, чувствуя, как мыльная пена стекает по плечам и спине.

Василиса понятия не имела, сколько уже так просто стояла в холодной керамической ванной, нелепо размазывая шампунь по сухим волосам.

Она, кажется, опоздала в школу. И ей было совершенно плевать, потому что воздух пах не яблоками, как написано на упаковке, а неповторимым химическим смешением ароматов, каких в Преисподней просто нет. Там натуральное мыло пахнет травами и полевыми цветами, а здесь — лаурил-сульфатом и пиритионом цинка, чем-то еще более едким и ароматизаторами. Эти запахи въедаются под кожу, и не вымыть ничем.

Василиса давно не чувствовала мягкую пену, текущую по спине и ногам, — мыло в Преисподней почти не пенится, потому что не содержит химических добавок.

В носу щекотало, а глаза слезились.

Она закрыла глаза, вспоминая, как каждый день умывалась утром и мылась перед сном в этой ванной, как в детстве ее купала здесь Марта, и всегда, совершенно всегда воздух пах мятной зубной пастой и этим неестественным химическим ароматом, которым якобы пахнут яблоки.

Василиса вообще была уверена, что они почти не пахнут. Точно не так. Но она все равно с детства верила этикеткам шампуней и верит до их пор, потому что это — правила этого мира.

Это естественно.

Это обыденно.

Василиса слишком счастлива окунуться в привычную рутину этого мира, подготовку к контрольным, чтение какой-нибудь романтической книжки на ночь, завтрак вместе с Мартой и обед с Лешкой.