— В моей комнате в общежитии Академий, — ответил Фэш.

И вдруг накрыл ее губы своими, опять заставляя краснеть и пытаться сжаться как можно сильнее. По телу Василисы прошлась волна жара, опускаясь к самым кончикам пальцев, и что-то вдруг заставило ее крепко прижать целующего ее Фэша к себе и прикрыть глаза, позволяя ему, сминавшему ее губы, тем самым заставить ее забыть о неприятных событиях сегодняшнего дня.

Забыть обо всем.

А когда он отстранился, тихо дыша и прижимаясь лбом к ее шее, дрожащим голосом она попыталась спросить:

— И что ты со мной делаешь?

Василиса буквально почувствовала его усмешку.

— Ложусь спать. И вам того же желаю, мисс Огнева.

После чего расслабился в ее ответных объятиях и прикрыл глаза.

Это было слишком контрастно с теми эмоциями, что она испытавала чуть ранее. В мыслях никак не вязалась дневная истерика с этим почти не наигранным успокоением.

Василиса понимала, что поступает до одури глупо. Что начинает доверять тем, кому и вовсе не следует. Что отвратительно пропускает все учения госпожи Афелии мимо ушей.

В голове вертелись воспоминания о замерших во времени телах, мысли о том, что теперь она такая же — вечный угловатый подросток, кривой и нескладный на вид, что смотрится до ужаса смешно.

А еще она вечная. И Фэш вечный. Все они вечные были, застрявшие в загустевшем времени.

И сейчас в объятиях Фэша в лучшее верить хотелось.

Но… не получалось никак.

========== Глава шестая, «Жалкая ненависть» ==========

Хочешь я буду беречь твой сон?

Самый сладкий, самый короткий…

(с)Fleur — Колыбельная для солнца

Пыль мрачными комьями кружилась в воздухе и оседала на старые, ветхие книги, с годами потерявшие презентабельный вид. Их ей выдали в библиотеке Академии и назвали учебниками. Василиса сидела за столом в мрачной, оформленной в серых тонах комнате и задумчиво наблюдала за оседающей на страницы талмуда по истории заклинания грязью.

У нее в руках теплился кусочек былого счастья (самое яркое пятно в этой комнате, не считая Василисы) — маленький, вянущий тюльпан, подобранный в садах при общежитии двух Академий. Он был темно-бордового, кровожадного цвета, но при этом казался хрупким и невесомым, как кровь на прокушенных от поцелуев губах.

Этот хрупкий цветок казался Василисе остатком того привычного и родного мира, что, казалось, утерян на века (для нее, по крайней мере).

Вздохнув, девушка спрыгнула со стула в комнате и достала из рюкзака свою тонкую клетчатую тетрадку, заложенную среди страниц учебника по истории, в которой записывала неожиданно пришедшие в голову мысли и зарисовывала все, что только могла. Эта тетрадь тоже была частью старого, родного мира, и ее Василиса собиралась сохранить у самого сердца.

Вырывая из нее листы, где были хоть какие-нибудь зарисовки или записи, расклеивая их по всей серой комнате, превращая ее в яркое, цветастое пятно, она не жалела. Она хотела сохранить при себе хоть какую-нибудь память о Лешке, Марте и родном городе.

Разрывая листы на небольшие полоски с цитатами, приписанными простым карандашом, она разрывала свое сердце на части.

И не жалела, ни капли, правда.

Она просто хотела домой. И счастья.

*

Она не видела Фэша по меньшей мере две недели и даже не скучала — не до того было. Мрачные, холодные и напоминающие дом ее отца стены общежития помогли сделать одно непременно важное открытие: Захарра Драгоций умела смеяться.

Испуганно, да. Потерянно, постоянно оглядываясь по сторонам, словно боясь, что заметят и накажут, но умела.

И Василиса верила, что еще не все потеряно.

Вытряхивая из-за воротника пестрой голубой куртки снег и поправляя на ходу черный вязаный шарф, она, тихо посмеиваясь, пряталась за деревом от Захарры с разноцветным снежком наперевес.

Копаясь в библиотеке, в которую ей ходить никто пока не запрещал, Василиса откопала одно заклинание, благодаря которому маленьких демонят заставляют есть творог и прочие полезные, но не слишком аппетитные на вид продукты — с помощью него их перекрашивают во все цвета радуги, превращая обычный скучный завтрак в маленькую сказку для ребенка.

Вместе с Захаррой она доработала заклинание, чуть усовершенствовала и теперь перекрашивала безжизненно-серый снег в самые веселые оттенки.

В умении колдовать, которое они за каждый день каникул улучшали, определенно были свои плюсы.

Иногда.

— Берегись! — услышала Василиса окрик Захарры и резко пригнулась.

Именно этот момент она почему-то запомнила ярче всего. Когда мир медленно уплыл куда-то в сторону, словно она на карусели, все предметы смазались, и — вжжу-ух — нет вокруг никакой Преисподней. Огоньки теплого света их окон общежития расплылись в облачке пара, выдыхаемого изо рта, а над головой резко пролетел комок искристого, золотистого, как карамель, снега, и мир на какое-то мгновение стал похож на один большой комок счастья.

Всего на секунду. Волшебную секунду.

Захарра, смеясь, упала на горку разноцветного снега, и Василиса повалилась рядом с ней. Они подбрасывали небольшие горстки искрящегося снега вверх и старались поймать их языком.

— А давай сбежим отсюда? — в какой-то момент произнесла Драгоций, не отрывая взгляда от розовато-серого неба.

— Мечтаю об этом с самого своего появления в Аду, — честно призналась Василиса, ощущая на языке горьковато-ледяной вкус тающего снега. — Я думала об этом, и много. Нам всего-то нужен какой-нибудь план.

— Замечательно, — с улыбкой произнесла Захарра, растягивая гласные. — План — это дело времени, главное, что желание есть.

Василиса улыбнулась ей в ответ и кивнула.

В эту секунду девушка была полна ощущениями, она готова была светиться ими в темноте и щедро раздаривать другим, так легко и радостно ей сейчас было внутри. Василиса вновь улыбнулась и закрыла глаза.

*

— Фэш, идем на улицу? — тихо предложила Василиса, сидя в комнате демона и изучая довольно интересный конспект по проклятиям, врученный лично Драгоцием.

— Не хочу, в садах в такое время слишком много народа, да и ты учиться должна.

— Да нет, я не про сады. Давай прогуляемся по городу, там, наверное, сейчас так красиво. Я хочу купить подарки вам к завтрашнему празднику, если, конечно, его тут отмечают.

— Отмечают. Но подарки можно и заказать по почте, так даже проще, и город посмотреть в другой раз — успеется еще, — отмахнулся Фэш, вновь уходя с головой в какие-то документы, аккуратной стопочкой лежащие на столе.

— А я булочек попробовать хочу, — попыталась возразить Василиса.

— Попроси у поваров на кухне, в чем проблема?

— Уличные вкуснее.

— Чем же? — Фэш иронично-вопросительно приподнял бровь.

— Не знаю, вкуснее как-то. Понимаешь, к ним добавляется привкус мороза, частичка воспоминаний о друзьях из родного мира, толика пьянящего чувства свободы и… что-то еще, едва уловимое.

Демон на ее слова рассмеялся. Негромко и как-то располагающе.

А затем резким движением поднявшись, стремительно обошел стол, подошел к Василисе и протянул ей руку со словами:

— Пошли.

— К-куда? — не поняла девушка.

— Покупать твои булочки с толиками, чуточками, привкусами и чем-то неуловимым. Даже самому захотелось.

*

С неба падал искрящийся в лучах фонарей, пушистый и колючий снег, и Василиса стояла, запрокинув голову, ощущая, как снежинки оседают на щеки и скрытый челкой лоб, тая и стекая тонкими ручейками. Мороз усилился, разгоняя учеников Академий, оставшихся здесь на каникулы, по теплым комнатам, но у девушки никакого желания возвращаться не было.

Дернув головой, она сбросила снежинки с ресниц, отщипнула еще кусочек от ароматной булочки с апельсиновым джемом внутри, отправила в рот и, пережевывая, огляделась.

Фэш, заложив руки за спину, стоял рядом с ней и тоже разглядывал городскую площадь, где веселились демоны всех возрастов, от мала до велика.

Вдалеке виднелись горящие костры, возле которых стояли маленькие демонята в одних пижамах и куртках поверх них, радостно болтали, смотря на огонь, и пили горячий шоколад из пластиковых черных стаканов, что продавался практически в каждом ларьке вечером и стоил так мало, что его могли позволить себе демоны всех рангов.