Пришлось долго и осторожно манипулировать важными фигурами при дворе, пожертвовать несколькими неважными, что повлекло за собой кое-какие перемены по всей стране. Но лучше малые жертвы, чем большая кровь. К утру позиция, наконец, сложилась, но выходило, что непременно придется ехать в княжескую столицу лично. Терять время на дорогу, тратить силы на пустые беседы… Повелитель тяжело вздохнул. Ответственность слишком велика. Не время думать об удобствах.

Весьма довольный своим мужеством и готовностью жертвовать собой ради общего блага, он решил, что вполне заслужил хороший отдых, медленно пошел вдоль доски, случайно задел краем широкого рукава какую-то фигуру. Фигура качнулась, но устояла. Повелитель пригляделся, стремясь убедиться, что не сдвинул ее. Пешка. Та пешка, которую он еще вчера собственноручно убрал с доски. Висок прошило тупой мучительной болью. Да, тот самый парень с приметной сединой в волосах, который был должен умереть еще вчера. Парень мирно спал, да еще и улыбался во сне. По безмятежному лицу скользили теплые солнечные пятна. Невероятно. Доска отказывается служить? Минувшие столетия, когда ею пользовались редко или не пользовались вовсе, не прошли даром? Нет. Этого не случится. На его век хватит. Хватит с избытком. Безотчетно он толкнул лишнюю пешку пальцем. Пешка скользнула по доске и исчезла в темной области, на просторах Злого моря. Безлюдные моря и земли доска не показывала никогда.

Обр встрепенулся, отгоняя дремоту. Нет, спать нельзя. Бежать, и как можно скорее! Тело ныло, будто от долгой неподвижности. В пещерке было темновато. Он осторожно выглянул наружу и от души выругался. Вот тебе и погрелся. Солнце ушло.

На прибрежном песке лежала неровная тень леса. Освещенным оставался только самый край у кромки прибоя. Ветер успел раскачать спокойное с утра море. Волны опять взялись за свою бесконечную работу.

Дурак ленивый! Проспал целый день. Обр высунулся из-под свисающих корней, чтобы оглядеться, и выругался снова, хотя грязные слова вряд ли могли помочь делу. Заколдованы они, что ли, эти Малые Соли? Всего в полуверсте чернели домишки рыбацкого конца, тянулись в море полоски причалов, торчали мачты пузатых кочей. От крайнего причала до этого откоса вообще рукой подать. Хуже всего было то, что на берегу между причалом и ближайшими домиками копошились человеческие фигурки, быстро двигались в сторону Обра. Бежать или переждать, спрятаться?

Хорт помедлил минуту и понял, что ждать не сможет. Хватит с него ловушек. Глубоко вздохнув, он выскользнул из пещерки, прижавшись к сосновому стволу, бросил последний взгляд на берег, но красных мундиров среди бегущих не заметил. «Интересно, чего это они всполошились?» – мелькнула праздная мысль. Впереди, путаясь в длинной юбке, все пытаясь подобрать ее на ходу, бежала женщина, за ней в некотором отдалении – кучка парней разного возраста, от совсем пацанов до вполне взрослых. Один из них нагнулся на бегу и, ловко размахнувшись, бросил камень. Попал. Женщина споткнулась, но продолжала бежать. Обр уже слышал свист и крики парней. Еще один камень просвистел мимо, но брошенный следом кусок мокрого плавника сделал свое дело. От удара в спину женщина упала. Пока она пыталась подняться, первый преследователь оказался рядом, грубо схватил за плечи, содрал и отшвырнул прочь рваный зеленый платок. Зеленый платок!

Увязая по щиколотку, Хорт слетел по крутому песчаному откосу и только потом подумал, что бежит не в ту сторону.

Анна закричала, как зайчонок, попавший в силок. От этого крика у Обра потемнело в глазах. Подвернувшимся кстати куском плавника он шарахнул обнаглевшего парня по крепкому загривку. Бревно разломилось на две мало пригодные к бою половинки. Парень, охнув, обернулся. Девчонку ему пришлось выпустить. Хорт левой рукой отпихнул подальше несчастную дурочку, а правой с наслаждением врезал прямо по пухлым губам, по угреватому носу уточкой. Бить пришлось снизу вверх, парень был на полголовы выше, но все равно получилось удачно. Помогло толстое железное кольцо на безымянном пальце. Удобная вещь, оказывается. Кровь струей хлынула из разбитой губы и сломанного носа, заливая лицо и перед рубахи. Парень взревел и размахнулся, намереваясь дать сдачи. Обр, рассчитывавший как раз на это, летящий на него кулак пропустил мимо, карающую руку аккуратно перехватил и резко выкрутил, заодно развернув взвывшего от боли парня лицом к остальным, чтоб видели. Крови натекло уже много, и Обр надеялся, что выглядит все это достаточно страшно. В конце концов, он же не кто-нибудь, а Хорт. Должны бояться. И верно, парни подбежали и остановились шагах в трех-четырех. Семеро. Еще один взрослый, остальные подростки, может, и помладше самого Обра. Но Хорт точно знал: такие гораздо опасней взрослых. Так и вышло. Старший встал как вкопанный, видно припомнив кое-какие рассказы о нраве Хортов. Остальные медленно приближались. Парень в руках Обра дергался, пытался достать его ногой и всякий раз начинал хрипеть от боли.

Ну что ж, семеро так семеро.

– Эй, Герман, – глядя поверх голов надвигавшихся противников, весело сказал Оберон Александр, – ты чего так долго-то?

Мертвый брат не подвел. Помог. Все как один испуганно обернулись. Воспользовавшись этим, Обр основательным пинком швырнул своего пленника, так что тот врезался прямешенько в живот второму двадцатилетнему амбалу, и они вместе повалились на песок. Пока они бранились, цеплялись друг за друга, пытаясь встать, Хорт быстренько разобрался с третьим противником. Без затей с разбегу врезал ему ногой в пах. Парень повалился и завыл так, что даже жаль его стало. Себе Обр такого не пожелал бы. Краем глаза он заметил, как сбоку подбирается четвертый, норовя запустить камнем, а пятый, согнувшись, тянется к голенищу сапога. Хорт вовремя ударил ногой по кисти, уже сжимавшей нож. Нож взлетел, сверкнув в воздухе серебряной рыбкой, и приземлился прямо в подставленную ладонь. Маркушкины уроки всегда приносили пользу. Только не те, которые про столбцы. Эти еще ни разу не пригодились.

Второй здоровяк, спихнув с себя страдальца, рука которого была если не сломана, то уж точно вывихнута, поднялся, наконец, на ноги, весь в песке и чужой крови, двинулся было к Обру, но, увидев нож, призадумался. Хорт широко улыбнулся, скользнул взглядом по растерянным хмурым лицам и крутнул нож в пальцах. Фокус, которому он тоже научился у Маркушки. Видать, они уловили что-то в прищуренных Обровых глазах.

– Хорт проклятый! – подозрительно знакомым гнусавым голосом заорал кто-то из младших. – Висельник! Хватай его!

– Такой убьет – недорого возьмет, – нерешительно донеслось из задних рядов.

– Тебя даром уделаю, – пообещал Обр, оскалясь по-волчьи.

Первым дрогнул бывший хозяин ножа, который еще не успел разогнуться. Так и рванул в сторону Малых Солей почти на карачках.

– На помощь звать надо, – солидно пробасил здоровяк с разбитым носом и, живо развернувшись, кинулся прочь. Через минуту на берегу вокруг Хорта было чисто. Парни быстро удалялись к городу.

Не обращая внимания на пару камней, брошенных в него с безопасного расстояния, Обр повернулся, отыскивая девчонку. Она сидела на песке, там, куда он ее толкнул, молча глядела на него большущими от испуга глазами. Хорт ухватил ее за руку, заставил подняться.

– Это и есть твои добрые люди?

Девчонка посмотрела вслед убегавшим и вдруг вцепилась в Обра обеими руками, уткнулась в грудь, прижалась всем телом. Она не плакала, только мелко дрожала и дышала часто-часто, как смертельно раненный зверь. Цепкие пальчики тискали суровое полотно его рубахи.

Согреть ее надо, что ли. Хорт замер в растерянности, а потом все-таки решился, неуверенно обхватил трясущиеся плечи свободной левой рукой. Но этого показалось как-то мало. Правая рука выпустила нож и присоединилась к левой. Как ни странно, это помогло. Глупая девчонка обняла его за шею, уткнулась носом в самую грудную ямку, но дрожать перестала. Лишь ходили под рукой острые воробьиные ребрышки.