— Согласна, учи.

Громила опускает ружье и с недоверием смотрит на девушку.

— Шутишь? — не верит он своим ушам.

— Я серьезно, — утирает она нос и сильнее завязывает на шее шарф, чтобы было не так холодно. — Показывай, как это делать.

Громила встает с колен и подходит к Альме, протягивая ей ружье. Оно увесистое, довольно тяжелое, но жизнь всегда учит ее тому, что нужно быть готовой ко всему: каждый навык однажды может пригодиться.

Она берет ружье в обе руки, Громила встает сзади.

— Левой рукой держишь ствол, — начинает он, поправляя ее руки, — правая на ручке, палец на курке, — помогает он, склоняясь чуть ниже.

Альма делает все, как он рассказывает.

— Смотреть вот сюда, — стучит он пальцем по прицелу, — оба глаза открыты. Прицеливаешься и стреляешь. Только держи ствол крепче, и не склоняйся слишком низко, иначе будет отдача, и тебе вышибет глаз.

— Спасибо, что предупредил, — машинально отвечает она.

Альма держит оба глаза открытыми, дышит размеренно, наблюдая за оленем на прицеле, и думает о маме, о папе, о тех, кого она убила, о тех, кто убил ее. Думает о единственной сойке-говоруне, из-за которой она выстрелила в Сейна, о кролике, которого она задушила. Думает о том, что этот олень в прицеле обязан умереть.

Боль жжет за ребрами, стараясь вырваться наружу, но Альма заглушает ее снова, хоронит в себе в сотый или тысячный раз, присыпая землей, и возвращается в реальность. Она снова вдыхает через нос и выдыхает через рот, а после сжимает руками ружье и стреляет.

Выстрел эхом пробегается по округе. Громила в два шага подходит к Альме.

— Проклятье, — снимает он капюшон и поправляет шапку. — Ты попала!

Громила бежит по сугробам в лес и исчезает из виду. Альма ждет его, обнимая руками ружье. Надвигается вечер, постепенно темнеет, снегопад усиливается.

— Альма, иди сюда скорее!

Альма идет на его голос и останавливается в тот момент, когда видит, как Громила связывает копыта оленя, белый снег вокруг которого окрасился алым. Альма завороженно смотрит на багровый холм и борется с желанием к нему прикоснуться.

— Ты просто невероятна, — качает головой Громила. — Просто невероятна! Я за полгода всего семь оленей подстрелил, а ты с первого раза такую машину завалила. Я потрясен!

Альма просит Громилу сказать всем, что оленя подстрелил он, на что от отвечает отказом, но Альма уговаривает пойти ей навстречу. Громила соглашается и снова не задает вопросов. Альма не хочет теперь привлекать к себе внимание. Всякое привлечение для нее чревато.

На следующий день в расписании Альма видит ожидаемое собрание во второй половине дня. Она усердно собирает все данные по земледелию, сельскому хозяйству и демографии и понимает, что дальше откладывать нельзя. Она не сможет подготовиться к этому разговору. Ей придется просто сказать, предугадать реакцию Элдера Койна она никогда не может.

Альма видит его почти каждый день, через день находится с ним на собраниях, старается к нему не прикасаться, а по ночам не может спать. Не может, потому что его слишком много в ее мыслях, и потому что он совсем не похож ни на одного из всех тех представителей мужского пола, кто попадался ей за всю жизнь.

Получив утром свое расписание, Альма считает до собрания часы. Когда время подходит, она берет необходимые папки и лист результата анализа, который отдает ей Иви. Само собрание словно проходит мимо нее, она слушает, но не особо слышит. Единственное, на что она правда обращает внимание, так это на тот факт, что Рокот сегодня разговорчивее и счастливее обычного.

Вайлет на шитье сегодня упоминает о том, что они теперь видятся в свободное время, и эта новость не может не радовать Альму.

Дождавшись, пока Энтони последним выйдет из зала и закроет за собой дверь, Альма поднимает взгляд, все еще сидя на своем месте. Она знает, что Элдер отключается от реальности в тот момент, когда заканчивается собрание.

Она смотрит на него и не понимает, как же ей справиться с собственной задачей. Смотрит на его профиль лица, сосредоточенно сведенные брови, на замок рук за спиной и чуть вздернутый подбородок. Она так привыкла видеть его таким сильным и, в исключительных случаях с ней, слабым.

Элдер Койн оборачивается. Альма ожидает этого, поэтому сразу ловит его взгляд. Элдер смотрит в ответ, но они оба молчат. Альма привыкла с ним молчать.

— Прекрасный отчет, Альма Грей, — первый нарушает он тишину. — Ты очень смышлена и способна для… своих лет.

Альма не замечает паузу в его словах, не хочет замечать. Она только продолжает смотреть на него, а слов правильных найти так и не может.

— У меня прекрасный наставник, — наконец произносит она, — который не просто прикрывает спину. С таким хочется идти рука об руку.

Альма сжимает губы. Все равно не то. Это все не то. Нужно встать и уйти, но она больше не может откладывать. Как же начать? Она всегда умела начинать, что же сейчас случилось? Элдер отходит от доски, делая шаг к Альме.

— Альма Грей, ответь мне, — он делает паузу, — нашла ли ты для себя кандидата? Этот вопрос я не задал еще на общем собрании фокус-группы.

Альма замечает, что вопрос этот и для Элдера оказывается тяжелым. Значит, не она одна в такой ситуации. Однако она благодарна Элдеру, что он начинает разговор, ради которого она сюда пришла.

Девушка поднимается с места и вынимает снизу папку, сжимая ее в руках. Она делает два шага вперед и подходит к Элдеру, опуская документ на стол перед ним.

— Нашла, — наконец отвечает она.

Руки начинают дрожать, сердце громко колотится в груди. Элдер Койн тянется к бумагам, и Альма делает это быстрее, чем думает: она накрывает его руку своей. Элдер замирает, глядя на их руки, и не поднимает взгляд.

— Элдер, — набирается она смелости, — скажи, как ты ко мне относишься?

Она замечает, как его желваки слегка дергаются, но он не поднимает взгляд.

— С уважением, — кивая, начинает он, — ты многое делаешь для…

— Нет.

Она мотает головой, сжимая губы, и обхватывает пальцами его подбородок, заставляя повернуться к себе и посмотреть в глаза. Альма чувствует пальцами тепло его гладко выбритой кожи.

— Я спросила, как ты относишься ко мне, а не как глава Дистрикта Тринадцать ко мне относится.

Элдер Койн сглатывает, но молчит. Бегает лихорадочно сухими глазами по лицу Альмы, словно старается запомнить каждую черту лица, каждую мелочь и крапинку в серых радужках. Он хочет сказать слишком много, но он не умеет говорить.

Альма кивает, несколько раз кивает, опуская взгляд и поднимая ладонь с его руки. Зря она подумала, что все это взаимно. Зря приняла это решение. Какая же она глупая! Досада тут же начинает жечь под веками, Альма порывается забрать папку, но Элдер ее опережает, и она сдается, намереваясь уйти из зала и больше не входить в него.

Снова убежать. Снова стать призраком. Как Рут, как Саванна, как Люси. И как Альма.

Альма уже идет к дверям, но Элдеру достаточно шести секунд, чтобы открыть папку, прочесть заветную строчку, все осознать, в два шага подлететь к ней и сомкнуть пальцы на запястье, вынуждая остановиться.

Досада жжет у Альмы под веками. Она не хочет, чтобы Элдер видел ее слабость. Ее слабость перед ним. Элдер Койн разворачивает ее к себе, приподнимает пальцами подбородок и осторожно берет ее лицо в свои ладони. Он стирает подушечками больших пальцев ее слезы.

Альма Грей такая красивая, такая умная и сильная. В ее прекрасных глазах не должно быть слез. В глазах человека, которого он любит, слез печали быть не должно.

— Позволь мне? — чуть склонившись к ней, спрашивает он.

Альма замирает, глядя так близко ему в глаза. В эти взрослые, рассудительные глаза. Ее поражает то, что она слышит. Элдер Койн спрашивает ее о поцелуе. Никто никогда не спрашивал. С одиннадцати лет никто не спрашивал.

Он спросил. Первый.

Альма знает, что ответить не сможет, иначе разрыдается пуще прежнего, поэтому просто кивает и опускает веки. Элдер Койн склоняет голову вправо и мягко накрывает ее губы своими.