— Ты нашел мне еще немного солнца? — спрашивает его Альма.

Сейн улыбается.

— Это гамамелис, — рассказывает он, — растение, цветущее в непогоду. Оно распускается зимой, в самую стужу, и красоты холоднее и прекраснее никто еще никогда не видел.

Альма наблюдает за бутонами на веточке, которую Сейн крутит между пальцами. Растение и вправду красивое. Альма задумывается об этом всего на секунду, после чего Сейн вставляет ей веточку в волосы и заводит прядь за правое ухо.

Внезапное прикосновение обжигает кожу и Альма чуть отстраняется.

— Ты такая же, Альма Грей, — касается он кончиками пальцев ее щеки. — Красивая до безумия, но отчего-то холодная.

Альма хмурит на мгновение брови и убирает его руку от своего лица.

— Не говори так, Сейн, — качает она головой.

— Прости, — тут же извиняется он, когда она отодвигается, чтобы налить воды в чашку, — но ты и в правду… очень красивая… Альма, ты… Мне…

Сейн сбивается с мысли и заикается. Альма снова хмурится, но в этот раз по другой причине. Под ребрами снова собирается злость.

— Сейн, — делает она глоток воды, — не говори слов, о которых пожалеешь.

— Альма Грей, — проводит он пятерней по волосам и качает головой, — я хочу сказать, но ты не даешь мне закончить.

— Тебе не нужно говорить мне этого, Сейн, — начинает она злиться. — Не нужно, потому что ты ведешь себя глупо и совершенно не видишь ничего дальше собственного носа.

Альма не понимает, на кого она злится сильнее. На девушек с кухни, которые пускают по нему слюни? На Вайлет, которая слепо любит его из чувства благодарности, а не потому что так решило ее сердце? На Сейна за то, что он правда не видит ничего вокруг? На свои исследования за то, что узнала о нем то, что не знает и он сам?

Или на себя за то, что влюбила его в себя еще в самом начале, а теперь жалеет об этом, потому что не хочет делать ему больно?

— Мне не нужно смотреть дальше, потому что ты здесь, Альма Грей.

— Сейн, приди наконец в себя! — вскакивает она на ноги.

— Почему тебя расстроило то, что я сказал? — старается понять он.

Альма меряет шагами их маленький лагерь.

— Я не расстроена, Сейн, — сдувает она прядь с лица, — я злюсь.

— Тогда почему ты злишься?

Альма останавливается и смотрит на него. Он растерянный сидит перед ней в растрепанных чувствах, оголив перед ней душу, возможно, впервые в жизни, и не понимает, что сделал не так. Альма злится.

Злится, потому что Сейн любит ее. Злится, потому что Вайлет слепо любит его. Злится, потому что Сейн любит Вайлет, но не так, как она этого хочет. Злится, потому что генетическая аномалия светлых волос и темных глаз Сейна привела к тому, что Альма знает страшную вещь: на данный момент Сейн не может создать ни с кем из Дистрикта здорового потомства.

Злится, потому что ей жаль.

Альма обессиленно присаживается с ним рядом на колени и смотрит ему в глаза. Под веками Альмы тоже злоба. Она щиплет и заставляет ее часто заморгать. Теплый воздух треплет ее отросшие каштановые волосы, к макушке пригревает солнце.

Альма гладит Сейна по щеке всего мгновение, за которое он успевает закрыть глаза, и слабо улыбается. По ее щеке бежит злоба. Она стирает ее пальцами и поднимается на ноги, захватывая с земли куртку.

— Надо собрать силки и возвращаться домой, — не оборачиваясь, произносит она.

Альма Грей думает только о том, что ей нужно поговорить с Вайлет. Ее лучшей подруге нужно прийти в себя и как можно скорее. Она не станет очагом раздора в их дружбе, не станет давать Сейну обещания и принимать его слова.

Сейн не сможет полюбить Вайлет так, как она это заслуживает, Альма не сможет полюбить Сейна так, как это заслуживает он, потому что ее сердце принадлежит другому человеку. Теперь Альма Грей это понимает.

Собрав с силков девятнадцать кроликов, они направляются домой. Идут тихо, испытывая неловкое молчание впервые за столько времени. Альме так сильно жаль, что она еще два раза за время пути утирает с щек злобу.

Когда они добираются до Дистрикта, Альма не может заставить себя посмотреть ему в глаза, и они также молча заходят внутрь. Альме хочется попросить у него прощения за свою злость и грубость, но она не может этого сделать.

Слишком многое стоит на кону.

Альма не может заставить себя поесть, поэтому сразу идет на шитье, потому что ей крайне нужно все объяснить Вайлет, пока не стало слишком поздно. Она все должна узнать от нее самая первая.

Поприветствовав Мегги, Альма старается найти в дальней части цеха среди серых полотен бледно-рыжую косу, но не видит. Альма подходит ближе и понимает, что Вайлет впервые за пять месяцев заплетает два колоска, вместо одного.

— Альма! — Вайлет вскакивает с места и обнимает за шею подругу.

Альма не может заставить себя обнять ее в ответ, подруга чувствует это и чуть отстраняется.

— Что-то случилось? — осторожно спрашивает она.

Альма берет натруженные суховатые руки Вайлет в свои и ведет ее к стульям возле швейной машинки подальше от чужих глаз.

— Давай присядем, — произносит она. — Нам нужно поговорить.

Вайлет повинуется и садится рядом. Альма набирает в легкие воздуха и начинает свой рассказ. Она рассказывает ей все. Начиная с идеи и заканчивая реализацией. Альма рассказывает ей о Сейне, рассказывает о том, что они с Вайлет не могут быть вместе. Рассказывает о фокус-группе. О том, что она будет участвовать вместе с ней. О том, что она уже выбрала ей партнера.

Альма говорит ей только правду. Когда она заканчивает, Вайлет закрывает лицо ладонями и начинает плакать.

Гирей на душе у Альмы становится втрое больше.

— Почему? — беззвучно плачет Вайлет, утирая слезы. — Почему я не могу выйти замуж и родить детей от своего любимого?

Альма старается отвечать с холодной головой.

— Вайлет, это не любовь, — пытается она вразумить подругу. — Ты просто благодарна ему за тот тяжелый период. Он не любит тебя так, как любишь его ты.

Она ее не слышит, только проводит руками по бледным волосам и все еще плачет.

— Почему мы должны так делать, Альма? А как же любовь?!

Альма резко наклоняется к ней ближе. Собранность и рациональность затмевают дружеские чувства.

— Дело не в любви, Вайлет, — цедит она, — дело в выживании. Нам нужно сильное потомство, а ваш союз с Сейном принесет слабое! Они не выживут в наших условиях, ты даже не сможешь их выносить! — рявкает она.

Вайлет шарахается назад от подруги, как от огня. Дорожки от слез на щеках высыхают, Альма снова видит в ней девчонку, которую напугала своей жестокостью в первый день знакомства. Все повторяется. Альма оглядывается назад, вспоминая, какой была пять месяцев назад, и понимает, что той девчонки давно нет.

— Союз… — наконец находит в себе силы Вайлет. — Потомство… — она качает головой, не может поверить, что услышала это от своей подруги. — Что же с тобой стало, Альма?

«Я стала настоящей», — хочется ей ответить, но она не говорит.

Вместо ответа Альма хватает коробок спичек и начинает подпаливать торчащие нитки на изделиях. Огонек на горящей головке успокаивает, мысли постепенно приводятся в порядок, эти бесконечные три минуты Альма старается на Вайлет не смотреть.

Самое сложное — это сделать первый шаг. Альма умеет делать его.

— Прости меня за эти слова, — поднимает глаза Альма, сжимая в руке коробок спичек. — Я не хотела тебя обидеть, просто… — она вздыхает, — просто ты не видишь ничего и никого, кроме него. Так нельзя.

Вайлет ничего не отвечает. Альма заполняет пустоту словами.

— Просто попытайся понять, что мир вокруг него не вертится, — она смотрит в ее карие глаза прямо, ищет в них понимание. — Что есть люди, которые хотят сделать тебя счастливой, а ты этого совсем-совсем не видишь.

Слов больше нет, Альма сдается и проводит рукой по волосам, откидываясь на спинку стула. Она сделала всё, что смогла. В голове гудит, внутри набатом стучит мысль о том, что Вайлет никогда ее не простит.