С этой мыслью она ложиться спать, с ней же просыпается и, подставив руку в сенсор под чернила, радуется после этого так, что почти подпрыгивает на месте. Целых три часа вдали от кухни! Лучше и не придумаешь! Напевая веселый мотив, Альма в хорошем расположении духа выдерживает первую половину дня и, забежав на минутку в свою ячейку, бодро направляется на шитье.

Мегги уже вовсю суетится среди помощниц, раздает указания и бегает по цеху, стараясь все успеть. Альма приветствует ее и, спрятав за спину серый мешок, сразу ищет глазами светло-рыжую косу. Макушка девушки мелькает среди серых тканей.

Вайлет сидит возле швейной машинки и сосредоточенно делает строчку за строчкой, чуть сгорбившись и нахмурив светлые брови. Альма садится недалеко от нее, так, чтобы Вайлет могла ее увидеть и услышать, но на таком расстоянии, чтобы не прикасаться к ней. Альма тревожится, что Вайлет ее теперь боится.

— Привет, — чуть улыбнувшись, произносит она.

Вайлет вздрагивает и поджимает губы. В золотисто-карих глазах читается испуг. Боится. Альма перехватывает мешок, укладывая его к себе на колени, и на мгновение замолкает. Не знает, с чего начать.

— Я всегда любила петь, — начинает она, — мама всегда говорила, что у меня хороший голос.

Вайлет, не зная, как реагировать, сиротливо озирается по сторонам.

— Она говорила, что музыка должна быть не только внутри тебя, но и снаружи, — продолжает Альма. — Если ты счастлива и поешь счастливые песни, то и выглядеть нужно также…

Она на мгновение замолкает и смотрит на девушку, та терпеливо пытается понять, к чему Альма ведет.

— Ярко, — улыбнувшись, заканчивает мысль Альма и тянется в свой мешок. — У меня будет концерт, Вайлет, — вытаскивает она сложенное мамино платье, — и я не могу представить, кому я могу довериться, если не тебе.

Альма расправляет на коленях платье и старается разгладить непоправимо измятый, потрепанный материал. Вайлет, в свою очередь, восхищенно открывает рот и округляет глаза. Поднявшись с места, девушка присаживается возле Альмы на колени и гладит платье. Это не лён, этот материал намного светлее и обработан иначе. Вайлет восхищенно касается пальцами хлопкового платья.

— Это мамино, — гладит фонарики Альма. — Совсем истрепалось.

— Это самое красивое платье, которое я когда-либо видела в жизни, — восхищенно шепчет она.

Альма думает о том, как же мало платьев в своей жизни видела Вайлет, и ее поражает, с какой любовью смотрит девушка на совсем истрепанную вещь.

— Прости меня, Вайлет, — чистосердечно произносит Альма, глядя на нее. Девушка поднимает взгляд. — Я не со зла, правда. Я здесь совсем недавно, всё никак не обвыкнусь, — продолжает она. — И мне очень нужен друг.

Под конец голос удачно дрожит, и страха в глазах Вайлет как не бывало. Теперь она беспокоится. Невероятно, как просто манипулировать людьми, если примерно представляешь их слабые места.

— Я не злюсь на тебя, Альма, — заключает она ее в объятия. Девушка обнимает ее в ответ. — И я помогу тебе, обещаю.

Мамино платье оказывается ключом к замку дружбы. С этого момента Альма обещает себе не упоминать Капитолий ни при каких обстоятельствах, и это правило ей хочется соблюдать. Возможно, Элдер Койн прав. Без порядка и правил случился бы хаос.

Вайлет обучает Альму шитью, параллельно в свободные минутки что-то придумывает, чтобы освежить ее платье. Мегги они стараются не попадаться на глаза с этой вещицей, и концертное платье становится их маленьким общим секретом, который только сильнее укрепляет их дружбу.

В свободное время Альма репетирует и играет на гитаре в своей ячейке, занимается с платьем, проводя больше времени с Вайлет, общается со своим столом, все больше проникаясь доверием к Сейну и Громиле. Только этим двоим она постепенно учится доверять, остальные в компании для нее все еще просто знакомые.

Альме кажется, что она все больше понимает людей, которые на добровольной основе живут под землей, а еще начинает замечать мелочи.

— Принесешь мне новый моток ниток со склада? — просит ее Вайлет, ловко рисуя вдоль лекала по ткани, — мне нужно наметить траекторию по мелу.

— Конечно, — встает с места Альма и сразу знает, куда идти.

Завтра вечером концерт, и Вайлет старается закончить свое первое творение точно в срок. Она всеми силами скрывает от нее то, что задумала, несмотря на то, что Альма видела все кусочки мозаики. Собрать воедино замысел Вайлет у Альмы так и не получается.

Захватив с полки моток ниток, Альма выходит из подсобки, но не успевает пройти и трех шагов, как замирает. Рядом с Вайлет сидит Сейн и о чем-то с ней беседует. Вайлет смеется. Альма чувствует себя нарушителем порядка, когда останавливается за стойкой с тканями и смотрит за тем, что происходит, не привлекая к себе ненужного внимания.

Вайлет держится легко и непринужденно, Сейн, что удивительно, тоже. Никакой деланной вежливости или горячих комплиментов с широкими улыбками, как это чуть ли не ежедневно происходит на кухне с другими девушками. Сейн смотрит на Вайлет спокойно и тепло, она, в свою очередь, смотрит на него так, словно он для нее целый мир.

Альма уверена, что сейчас ни один из них не притворяется. Они просто смотрятся так, словно всю жизнь друг друга знают, что, скорее всего, правда. Сейн что-то отвечает Вайлет, кивает и, коснувшись ее предплечья, выходит из блока.

Вайлет провожает его влюбленным взглядом как раз в тот момент, когда Альма с довольным выражением лица останавливается возле нее с мотком ниток в руках.

— Ты любишь его, — прищурившись, с улыбкой сообщает она.

Вайлет вздрагивает и бегает глазами, хватаясь за все руками.

— Глупости, — фыркает она, прикладывая на мгновение ладони к горящим щекам.

— Любишь, — заговорщически протягивает она, усаживаясь напротив нее и глядя через свободное место под швейной машинкой.

— Ты говоришь какой-то бред, — парирует она, складывая серый кусок ткани.

— Брось, Вайлет, — роняет Альма голову на руки, — я же твоя подруга…

Вайлет какое-то время молча возится с тканью, а после все же поворачивается к девушке.

— Мы с ним вместе в начальной школе были, за одной партой сидели, — начинает она, — вечно он у меня списывал, слово в слово причем, серьезно тебе говорю.

Она смеется, Альма тоже. Внезапно ей хочется узнать чуть больше о прошлом людей, которые здесь живут.

— Гулял со мной тайком после занятий, таскал леденцы сахарные из лавки, пока на поверхность еще выходить можно было, — рассматривает она свои пальцы. — И был рядом, когда все стало совсем плохо, — позволяет она себе слабую улыбку. — Как его не любить?

Альма вопросительно поднимает брови, ожидая продолжения. Вайлет снова слабо улыбается каким-то своим мыслям и сразу становится печальнее.

— А что было дальше? — не выдерживает Альма.

— Дальше? — переспрашивает Вайлет и чуть шмыгает носом. — Дальше пришлось повзрослеть раньше положенного.

Альма все еще ждет, но девушка дальше продолжать, видимо, не планирует.

— Я придумала еще кое-что к твоему платью, — внезапно оживает Вайлет. — Я точно успею к завтрашнему вечеру, я уверена.

Альма улыбается, глядя на нее, и начинает считать. Если они были с Сейном в начальной школе в тот момент, когда можно было выходить на поверхность, значит, в тот момент ей было около десяти лет. Значит, Вайлет сейчас около девятнадцати.

На свой возраст девушка совсем не выглядит. Как и многие другие.

Эта мысль быстро теряется, потому что Альма думает о другом. Сейн ведет себя с Вайлет совсем не так, как с другими девушками на кухне. Есть в его общении с Вайлет что-то личное, принадлежащее только им двоим, и Альму это задевает. Она никогда не хотела делать Сейна своим, тут вопрос куда деликатнее и глубже.

Ее расстраивает и злит, что она видит у них связь, понятную только им двоим. Такое у нее было всего раз. Только раз она на пару минут потеряла контроль над ситуацией: на луговине в Двенадцатом Дистрикте, когда в ужасную жару Кориолан пришел к ней с талым льдом, мокрыми темными кудрями и горячим сердцем.