Альма вопросительно вскидывает брови.

— Платья?.. — заканчивает Вайлет мысль.

Альма вспоминает, как в зоопарке к ней приходили капитолийцы со своими детьми. Она обратила тогда внимания, что все они одеваются вычурно, но красиво. Будь у нее хоть одно такое платье в прошлом, она бы никогда не сходила со сцены.

— Яркие, — выдыхает Альма, поддавшись воспоминаниям, — с пышными юбками и бантами сзади… Как на куклах.

— У меня никогда не было кукол, — замечает Вайлет, заканчивая с комбинезоном.

— У меня тоже, — соглашается с ней Альма.

Все они просто рано повзрослевшие дети, у которых не было детства. Вайлет тяжело вздыхает.

— Хотела бы я жить там, создавать красивые платья. Даже бесплатно, только бы возможность творить была.

Альма округляет глаза.

— Где жить? — с некоторой жесткостью задает она вопрос.

— В Капитолии, — просто отвечает Вайлет.

Желваки девушки нервно дергаются, Альма вспоминает все и сразу и непроизвольно хватает Вайлет за руку.

— Не говори так, — сдержанно произносит Альма, глядя ей в глаза.

— Ай!

— Капитолий — это болезнь, Вайлет, — сжимает она ее пальцы сильнее. — Панему не помешало бы от нее излечиться.

Слова срываются сами и обратно их не вернуть. Альма поражается, откуда эта мысль у нее появилась. Злость уходит в тот момент, когда рука Вайлет белеет, а ее обладательница беспомощно в ужасе смотрит на то, какая жестокость бежит по лицу Альмы. Всего за пару мгновений Альма вспоминает всю боль, которая связана с этим словом, даже самую маленькую мелочь.

Она отпускает пальцы девушки, и бледная Вайлет с потерянным выражением лица прижимает руку к груди, не обронив ни слова. До конца наряда они больше не разговаривают и, только выходя из блока, Альма понимает, что у нее впервые появилась возможность завести настоящую подругу, а она в тот же момент умудрилась ее упустить.

Эмоциональный подъем от нового занятия в расписании сменяется упадком сил. Альма расстраивается и поделать с собой ничего не может. Ей очень хочется иметь хотя бы одну подругу, и Вайлет прекрасно подходит на эту роль, но теперь она не знает, как извиниться за свою импульсивную жестокость и вновь начать общение.

Альма Грей очень одиноко без подруг.

— Не грусти, Альма, — втягивает ее из мыслей голос подошедшего справа Сейна. — Я принес тебе добрые вести.

Альма берет за привычку брести по коридорам и витать в своих мыслях, ноги сами уже знают дорогу.

— Это кусочек солнца? — саркастично, но беззлобно отшучивается она. — Или, может, долька горной реки? Знаю! — она прищелкивает пальцами.

Сейн, не дожидаясь третьей волны саркастичности, закатывает глаза не без улыбки и вытаскивает из-за спины…

— Не может быть! — прикладывает она ладошки к губам, припрыгивая на месте. — Ты нашел гитару!

— Старую, — улыбается он, протягивая ей инструмент. — Не знаю даже, пригодна ли она для использования.

Альма сияет, расцветая на глазах.

— Это самая лучшая гитара, которую я когда-либо видела, — не может перестать улыбаться она, трепетно прижав к себе инструмент. — В умелых руках она сможет заиграть по-новому. Ох, спасибо, Сейн, спасибо!

Она обнимает его свободной рукой за шею и, на мгновение прижавшись всем телом, выпускает из объятий. Сейн краснеет до кончиков ушей. До этого момента Альма думает, что только сам Сейн способен кого-то заставить смутиться. Она радуется, что оказывается не права.

В то же время Альма думает о том, что Элдер Койн ясно дал понять еще на прошлой неделе, что инструментов в Тринадцатом Дистрикте нет, а сейчас она держит в руках довольно неплохую гитару. Еще один подарок от главы Дистрикта? Альма непроизвольно чуть улыбается собственным мыслям.

— Не за что, правда, — чешет он затылок. Щеки юноши все еще пылают. — Увидимся еще, — собирается он уже уйти, но через пару шагов останавливается и возвращается обратно.

Альму забавляет его поведение.

— Совсем забыл, я договорился с Элдером о твоем полноценном концерте.

Альма открывает рот в изумлении, гитара чудом не оказывается на полу, и она подхватывает ее, трепетно прижимая к груди.

— Ты серьезно? — не верит она своим ушам.

— Серьезно, — улыбается он. — Через неделю после ужина у каждого в расписании будет получасовой концерт. Это будет полноценное мероприятие, — гордо заявляет он.

Сейчас Альме Грей не требуется актерское мастерство, эмоции так и переполняют ее, на глаза сами собой наворачиваются слезы.

— Сейн… — она опускает голову, стараясь взять себя в руки.

— Слишком долго ждать? — не так воспринимает ее слезы Сейн и тут же оказывается рядом, опуская ладони на ее предплечья. — Я могу договориться, чтобы он был хоть сегодня. Элдер меня послушает!

Альма смеется, поднимая глаза, и качает головой. Теплые слезы счастья путаются в нижних ресницах.

— Нет, — все еще смеется она. — Я просто счастлива, Сейн! От счастья тоже плачут! — заверяет она. — Я смогу подготовиться к концерту, через неделю просто идеально.

Сейн выдыхает и расслабляется. Альма поражается, как умудряется за такой короткий срок так сильно привязать его к себе, поэтому не решается на повторное объятие, чтобы не давать ему лишних поводов.

— Спасибо тебе, — снова кивает она. — Это очень много для меня значит.

Сейн улыбается и выглядит счастливым. Ее счастье — его счастье, это открытие кажется ей совершенно очевидным. Он говорит, что встретятся они на обеде через полчаса, и убегает решать какие-то свои дела, на ходу сверяя время и расписание. Альма решает использовать свое свободное время, чтобы отнести гитару в ячейку.

Вставив карточку, она входит и плотно закрывает за собой дверь. Усевшись на кровать, Альма бережно берет в руки инструмент и пробегается по струнам. Удивительно, но она почти не расстроена! Видимо, лежала без дела долгое время, но в хороших условиях. Альма позволяет себе пять минут посидеть с закрытыми глазами и вспоминает переборы, с упоением слушая родные звуки.

Альме Грей кажется, что с музыкой ее серая ячейка начинает играть красками.

Теперь у нее есть возможность вернуться к музыке и снова радовать зрителей. Возможно, это поможет ей справиться с приступами жестокости, которые проявляются у нее все чаще, пока она находится под землей. Чем дольше она играет на гитаре, тем меньше ей хочется повторить удушение маленького беззащитного кролика.

Она снова представляет себя на сцене, кругом восхищенные зрители и она… Яркая, в красивом платье опьяняет всех присутствующих. Даже самого черствого из них. Самого главного.

Альма резко открывает глаза от внезапного озарения. Платье! У нее же нет платья! Бережно отложив гитару на постель, Альма присаживается возле нее и открывает нижний ящик тумбочки. Мамино платье она постирала, даже высушила на стуле, но оно больше не выглядело так, как раньше.

Слишком многое прошло с ней это платье.

Она сиротливо ведет ладонью по фонарикам, испорченному материалу подола, касается нескольких дырок пальцами. Как же вернуть его к жизни? Это платье должно быть на ней в момент выступления, иначе все будет напрасно. Альма вскидывает голову, пораженная внезапной мыслью. Теперь она знает, как починить платье и вновь начать общаться с единственной девушкой, которую она хочет называть своей подругой.

За обедом все снова налаживается, утренний разговор и неловкое молчание никак не всплывают. Громила и Оливер рассказывают про сегодняшнюю охоту, остальные их увлеченно слушают. Бекки приходит на обед, но Альму не удостаивает даже презрительного взгляда. Она вливается в разговор с Линдой, девушкой Люпина, но говорит слишком тихо, никто ничего не слышит.

На вечернем наряде по кухне Альма рассчитывает увидеть Марту, с которой работала утром, потому что все еще надеется наладить отношения хоть с кем-то на кухне, но ее ожидания не оправдываются. Среди помощниц нескладной высокой брюнетки она не видит.

Альма старается прожить этот день без происшествий, просто прожить его, потому что мыслями уже вся в утре следующего дня. Она мысленно просит Элдера ничего пока не трогать в ее жизни и составить расписание так, чтобы шитье выпало у нее хотя бы на пару часов.