Господи. Маринетт резко открыла глаза и отбросила пальто обратно на софу, пошатнувшись назад. Что она делала? Что творила?! Маринетт покачала головой. Она сама не понимала. Девушка приложила еще прохладную из-за долгого пребывания на улице руку к разгоряченному лбу и закрыла глаза, стараясь нормализовать дыхание.

Простояв так какое-то время, она все же медленно открыла глаза и вернулась в постель к Адриану, поворачиваясь на бок и до ушей закутываясь одеялом. Она боялась, что снова не сможет сомкнуть глаз, но, вместо этого, провалилась в сон с такой скоростью, что не ожидала сама.

На часах мелькала половина четвертого. Сегодня Маринетт Дюпэн-Чэн впервые за последнюю неделю удалось хоть немного поспать без тревожащих душу снов в своем сознании.

***

— Маринетт…

Мягкий баритон ласковым котенком согрел слух, и, все еще наполовину пребывая во сне, девушка чуть улыбнулась. Подушечка указательного пальца провела дорожку по ее левой брови и линии скулы, убирая волосы за ухо.

— Доброе утро, — вторил шепот.

Девушка чуть приблизилась, все еще не открывая глаз, и ощутила дыхание в паре сантиметров от ее губ. Мягкий толчок вперед — и Маринетт почти теряет связь с реальностью, когда мягкие губы накрывают ее собственные, почти по-хозяйски прикусывая верхнюю губу.

Маринетт почему-то думала, что поцелуй будет немного иным. Как-то не вязался образ того, какие у него были губы, и как они чувствовались во время поцелуя. Но она все равно наслаждалась этим моментом, по-прежнему отказываясь выбираться из его объятий и теплой постели.

— Ммм, Габриэль, — прошептала она в поцелуй, который внезапно с немыслимой скоростью разорвался.

— Что ты сказала?

Реальность встретила Маринетт недружелюбным пасмурным утром. Когда она резко открыла глаза, приподнимаясь на локтях, девушка поняла, что только что совершила нечто ужасное. Рядом с ней — удивленный, даже скорее непонимающий ситуации и почти разгневанный — сидел Адриан.

Его светлые волосы были растрепаны. Казалось, что он встал немногим раньше нее, просто успел наведаться в ванную. Маринетт резко села на постель и, проигнорировав то, что закружилась голова, тут же вытянула вперед руку.

— Прости, — выпалила она, зажмуриваясь. — Это я спросонья. Я не знаю, как это получилось. Правда.

Молодой человек недоверчиво прищурился, глядя на просто шокированную девушку, которая явно не понимала, что делать дальше. А что вообще произошло? Адриан не расслышал, что именно она сказала, но и уточнять не хотел. Отчего-то побледневшее лицо девушки даже заставило его начать беспокоиться.

— Все в порядке, — отмахнулся он, вставая с постели. — Завтрак?

Маринетт постаралась сделать вид, что все действительно в порядке, хотя это была не правда. Почему он спустил такой огрех на самотек? У Маринетт была только одна версия: не услышал. И слава Богу. Приложив ладони к лицу, Маринетт провела ими сверху вниз и уставилась на будильник.

— Черт! — выругалась она, откидывая одеяло и вскакивая с места. — Я поменялась сменами с Саванной, и сейчас страшно опаздываю.

Маринетт вскочила на ноги, тут же хватая в руки приготовленную — слава богу, спасибо, благоразумие — еще вчера вечером одежду, и побежала в ванную. Юноша проводил эту пулю взглядом и усмехнулся.

Адриан привык к тому, что Маринетт рассеянна, хотя в последнюю неделю у нее вообще все из рук вон печально. Наверное, дело было в осенней хандре. Просто она действует на всех по-разному.

Он испытывал прилив сил, участвовал во всех кастингах и просто крутился, как белка в колесе, в то время как его любимая то и дело опаздывала, у нее убегал кофе, и она постоянно просыпалась позднее обычного. Это еще если не считать прочих мелких неуклюжестей, которые, хоть и были милыми, в этом месяце просто обострились.

Телефон бзыкнул в кармане джинс, и Адриан вытащил его, посмотрев на оповещение. Он почти взвыл в голос. Накаркал, называется.

— Маринетт, — позвал он, заходя в ванную.

— Да? — заканчивая с макияжем, стоя перед зеркалом, отозвалась она.

— Я совсем забыл, что сегодня званный ужин по случаю новой коллекции отца. Что-то вроде «вечеринки», — конкретизировал он, нарисовав в воздухе кавычки. — Отец только что написал. Напомнил, блин.

Маринетт убрала помаду на место и причмокнула губами, глядя на себя в зеркало. Надо скорее выйти на работу. Выйти на нее и забыться в бесконечном потоке французов, которые постоянно сменяли друг друга, покупая у нее кофе с собой. Телефон Адриана снова пиликнул.

— Он пригласил и тебя, — глядя в экран смартфона, добавил он. — Начало в девять вечера.

Девушка снова нервно причмокнула губами, делая вид, что равномерно распределяет матовую помаду, хотя на душе у нее в данный момент скребло с десяток кошек. Она металась меж двух огней.

Ей страшно сильно хотелось увидеть Габриэля сегодня вечером, хотелось коснуться его, почувствовать, пустить по венам. Хотелось позволить своему сознанию снова отключиться. И хотелось, чтобы он чувствовал себя точно так же, как и она рядом с ним, испытывая странное сочетание счастья, опасного и запретного желания, смешанного с отчаянной тоской невозможности.

Она повернулась на небольших каблучках к Адриану и кивнула в знак согласия, постаравшись улыбнуться.

— Отпрошусь с работы пораньше, — пообещала она и легонько коснулась на прощание его щеки своей.

Направляясь в сторону люка, Маринетт слышала, как Адриан принялся умываться. Она уже открыла люк и начала спускаться вниз, опустив правую ногу на первую ступеньку, как вдруг чуть не получила сердечный приступ.

На ее светлой софе небрежным черным пятном так и лежало дизайнерское пальто Габриэля, и только долбанное чудо не позволило Адриану увидеть его. Маринетт снова поднялась наверх и, схватив пальто, поспешила скорее покинуть дом, воздавая хвалу Госпоже Удаче, которая, к слову, сама всю эту кашу и заварила.

***

Работа оказалась не лучшим средством для избавления от чертовых мыслей. Маринетт зря на это рассчитывала. Все просто валилось из рук. Она пролила несколько раз молоко, перепутала заказы двух постоянных покупателей, однако они были хорошими людьми и просто отмахнулись, слегка подшучивая, мол: «Влюбилась наша девочка».

Ее отношения с Адрианом не подлежали огласке долгое время. Многие гости этого заведения считали, что Маринетт одинока, и часто предлагали ей сходить куда-нибудь вечерком, на что девушка никогда не соглашалась. Некоторые парни под конец отчаялись и даже перестали забегать на кофе, но Маринетт это не особо волновало.

— Привет, подруга, — из собственных мыслей ее вытащил знакомый голос, и Маринетт подняла голову.

— Аля! — искренне обрадовалась она.

Она была безумно рада увидеть ее, учитывая тот факт, что не виделись они почти месяц, потому что Аля была в разъездах. Она посещала конференции для профессиональных журналистов в нескольких странах Европы. Маринетт страшно по ней соскучилась.

— Какими судьбами? Ты вернулась-вернулась или нет?

Все печали на время отодвинулись на задний план, потому что все внимание Маринетт теперь было сосредоточено на подруге.

— О, я только что из Дублина, наконец завершила курсы переквалификации. Так что да, я вернулась-вернулась, — засмеялась Аля и сжала руку Маринетт, потому что обняться через стойку было крайне неудобно.

Маринетт почувствовала себя такой счастливой, что теперь ничто не сможет выбить ее из колеи. По крайней мере, до сегодняшнего званного ужина. Ничто не сможет…

— Мадемуазель Дюпэн-Чэн?

Девушка перевела взгляд с улыбающегося лица Али на следующего посетителя кофейни. Это был он. Это, черт возьми, был он.

— Месье Агрест?

И снова, как по шаблону. Спина прямая, костюм с иголочки, аристократическая утонченность. Маринетт бросила взгляды на других посетителей и негромко произнесла:

— Все на вас смотрят, — чуть наклонилась она к стойке.

— Поверьте мне, тут большинство смотрит на вас, — негромко ответил он, и уголок его губ дернулся так, будто улыбаться было запрещено, и он сделал что-то незаконное.