У меня уже голова трещала от внутренней дилеммы. Задушите меня подушкой.

Мне хотелось застонать от отчаяния и непонимания, что делать дальше. Любовь — мука. И это ужасно. Клянусь, я бы закричала, потому что от мыслей трещала голова. И Крис был единственным фактором, который меня останавливал.

Я заворочалась на матрасе. И в тот же миг ощутила, как рука Криса сжимает меня еще крепче, притягивая к себе вплотную.

— Не надо притворятся, Чарли, — прохрипел мужчина мне на ухо. Я вздрогнула. — И прекращай так много думать. Поспи еще немного. Если хочешь поговорить — сделаем это потом.

Я нервно втянула воздух носом. Черт. Зачем ты заговорил, Крис? Ты мог поспать еще немного, а я бы чуть-чуть повалялась в твоих объятьях.

Но Крис не умел читать мысли. И слава богу, но все же…. Иногда это было серьезным упущением, потому как иначе он бы знал, что лучше молчать. Мне так хотелось отсрочить момент подъема. И я бы правда с удовольствием осталась в этой кровати, в его объятьях, но… не могла. Нам нужно было поговорить. И именно сейчас, потому что чем дольше будем откладывать, тем быстрее я буду сходить с ума от непонимания, неизвестности.

Хватка Фальверта на моей талии была крепкой. Я бы даже сказала — очень крепкой. Но когда я вновь заворочалась и предприняла попытку выбраться, он колебался всего пару секунд, прежде чем выпустить меня. Я отползла на некоторое расстояние, села, подогнув под себя ноги и теперь смотрела на него. Выражения лица Криса было хмурым, брови сведены на переносице. Но глаза… черт подери, его глаза сияли. И я не шучу. Они почти искрились, хотя еще вчера вечером, до нашего разговора, казались потухшими и почти безжизненными. В них плескалась надежда и решимость. Он знал, что разговора не избежать. Но хотел остаться со мной. И от осознания этого пульс участился.

«Возьми себя в руки, тряпка. Его слова и взгляды еще ни хрена не значат» — мысленно отругала себя и тяжело вздохнула.

— Крис, я… — начала говорить, но не смогла закончить фразу. Что «я»? Я не знала, что сказать. Не знала, что и думать! Мои мысли превратились в густую кашу.

Все, что мне оставалось, это смотреть на него. Потому что все было таким непонятным. На секунду я даже допустила мысль, что это очередная тупая шутка моего подсознания. Новый кошмар и новый вид боли. И совсем скоро я проснусь с этим давящим ощущением в груди и вряд ли смогу сдержать слезы.

— Говори, Чар, — прошептал Крис, неожиданно накрывая своей ладонью мою и переплетая наши пальцы. — Не бойся.

— Я не боюсь, я просто… не знаю, что сказать. У меня каша в голове и только. Каша из сомнений и непонимания.

Мужчина замер, а потом вдруг кивнул. Будто он испытывал то же самое. Кажется, мы делили одни и те же чувства на двоих.

Рушить легче, чем строить. В этот момент я поняла значение данной фразы в полном объеме. Мы с такой легкостью разрушили наши отношения, — мы оба приложили силы к этому. А сейчас сидели и, глядя друг на друга, не могли представить, как это исправлять. Да и стоит ли…?

— У меня много мыслей в голове. Я просто не представляю, что теперь делать. Пробовать исправить все, что натворили, а может просто….

Я хотела сказать, что возможно нам просто стоит отпустить друг друга. От одной мысли у меня снова защемило сердце. Я не хочу его отпускать, не могу позволить снова уйти. Но Крис, кажется, разделял мои чувства. Он понял, что к чему, и не позволил мне договорить. Резко дернув за руку, Крис снова повалил меня на кровать и, пока я была дезориентирована, подмял под себя, перекрывая все пути к отступлению.

— Не смей даже думать об этом, слышишь? — наклонившись, прошептал Крис. На удивление, в его голосе не было угрозы или злости. — Мы все исправим, Чарли. Вместе. Но я больше не смогу без тебя. Эти три года казались мне адом, поэтому больше я тебя не отпущу.

Он говорил спокойно. Тихо. Он не требовал, но он убеждал меня. В тот миг я верила. И понимала его. Для Криса это время было таким же ужасным, как и для меня. Мы не могли друг без друга. И оба страдали. Каждый по своему, но по одной и той же причине.

Крис наклонился и провел кончиком носа по моей шее, вдыхая мой запах. Я положила руки на его плечи и осторожно провела вниз по его груди. Мы оба шумно дышали. Этот момент казался выдуманным, нереальным. Потому что мы снова могли касаться друг друга, разговаривать, а не плеваться ядом. Между нами не стояло барьера из лжи, предательства и ненависти. И впервые за три года я действительно ощущала себя живой, настоящей. Я чувствовала себя прежней.

Крис поднимался все выше, провел кончиком носа по моей челюсти, а затем сделал то же самое языком. Он покрывал поцелуями мои щеки, лоб и нос. А потом сорвался. И его губы коснулись моих. Аккуратно, нежно. Он словно боялся, что я оттолкну его. В ответ я лишь обвила руками его шею, притягивая ближе к себе и заставляя углубить поцелуй. Каждый из нас вкладывал туда свои чувства, эмоции, желания. Мы отчаянно хотели раствориться друг в друге. Но когда рука Криса опустилась на мой живот, и он повел ее ниже, я отстранилась.

— Давай не будем так быстро? Нам нужно… — нервно сглотнула, заглядывая в его глаза. — Мы должны попробовать начать все сначала. По-нормальному, Крис.

Не знаю, что он увидел в моих глазах. Но это заставило его убрать руку и широко улыбнуться. Он кивнул.

— Хорошо. Давай попробуем.

***

В тот день жизнь снова поменялась. Мы вернулись в жизни друг друга и готовы были быть вместе, строить что-то заново. Правда, медленно делать это, как предлагала я, у нас не вышло. Мы пытались, честно. Хотели, как все, нормальные люди сходить в ресторан и поужинать. Устроить что-то вроде первого свидания. Не поверите, но я даже добровольно надела платье для этого. Правда… кажется именно из-за него в ресторан мы не попали. Крис заехал забрать меня вечером. Но как только я открыла дверь, мы замерли, переглянулись и уже через пару секунд лежали на кровати, целуясь, как два ненормальных подростка, дорвавшихся друг до друга.

Вообщем, да. Похоже, строить отношения по-нормальному — это не про нас. Ну и пусть.

Мы все также работали в Нью-Йорке над альбомом. Он вышел спустя месяц или два после нашего примирения. На тот момент Крис уже шесть недель жил в моей квартире. Ужас, верно? Я тоже иногда не верила, когда с утра пораньше обнаруживала его на кухне, матерившим кофемашину, что этот мужчина реален. Но все же, да. Мы снова торопили события, но это было не важно. Потому что мы любили друг друга и хотели быть вместе. К тому же, воссоединение шло нам обоим на пользу. Крис перестал пить, почти не курил и каждый вечер оставался дома, чтобы провести время со мной. А я… я становилась собой. Сон нормализировался и уже спустя месяц я могла спать, как убитая, восемь часов подряд. Так же, под наблюдением Фальверта я снова набрала массу. Пока что только пару кило, но это было лишь началом. Иногда мне казалось, что для Криса задача накормить меня стала чертовой идеей фикс. Шок-контент, он готовил! И я не шучу. Нет, конечно раньше он был способен сделать что-то типа яичницы или вроде того. Но вообразите себе уровень моего удивления, когда однажды утром на кухне я обнаружила стопку панкейков. Ну, правда вдобавок шла засратая кухня, которую он чуть не спалил к чертям, но все же! Мой холодильник и полки были набиты всеми продуктами мира — и покупала их не я. Крис был похож на озабоченного, но зато у меня под боком всегда могло оказаться что-то вкусное.

Правда, эти изменения замечали не только мы. Спустя неделю после нашего примирения, я поймала на себе недоверчивый взгляд Калеба. Но он молчал. И следил за нами всю неделю, пока однажды не ввалился в квартиру в субботу утром. Меня Крис растолкать не смог, поэтому ему пришлось открывать дверь самому. Представьте себе картину: ошарашенный Калеб, который уже готовился отчитывать меня, а получил перед собой полуголого Криса, удивленного не меньше. Кому как, а мне этот эпизод казался забавнее, чем встреча мужа и любовника при тех же обстоятельствах. Конечно, потом пришлось объяснять все Калебу. Боже, надо было видеть, каким взглядом Калеб терроризировал Криса. Он ему не доверял, потому что именно Фаннинг все три года наблюдал мою депрессию. Правда, Фальверт тоже на такие взгляды не скупился. В какой-то момент я даже решила, что они убьют друг друга, но нет. Обошлось сердитым зырканьем, и на том спасибо.