Через пару дней о своей осведомленности заявил и Найт. Правда, не думаю, что ему растрепал Калеб. Что-то подсказывает, будто у продюсера состоялась довольно конструктивная беседа с Крисом. А то, что Найт перестал излишне долго смотреть на мои ноги или ненароком таращиться на мой зад, служило доказательством. Но я даже не стала это комментировать. Просто теперь ехидно ухмылялась каждый раз, когда сталкивалась с продюсером Фальверта.

Что говорить о Джеке? Мне кажется, он все понял еще в тот вечер, когда привез Криса ко мне. Поэтому как такового удивления на его лице не было. Но я думаю, что он был рад. Во всяком случае, мы теперь беспрепятственно могли видеться хоть каждый день, а это плюс. Но сколько же было ехидство в его глазах, когда Крис потребовал предоставить ту самую запись с камер из дома. Как оказалось, он ее сохранил. Сначала, это разозлило меня. Но когда Фальверт подал в суд на своего бывшего продюсера Винсента и решил применить эту запись, я где-то очень-очень-очень глубоко в душе благодарила Джека. Но вслух не произнесла этого, чтобы не радовать его эго.

Работа потекла куда быстрее. Мы старались много времени проводить на студии и теперь тратили на работу больше времени, чем на споры. Достижение, скажу я вам.

***

Наш альбом… не знаю, что и сказать про него. Просто спустя сутки после его выхода под окнами моей квартиры дежурили толпы СМИ, а показаться где-нибудь на улице стало невозможно, потому что вокруг моментально собиралась толпа людей. Альбом сделал бум. Он выстрелил так стремительно, что почти все чарты были забиты его треками. Это случилось либо потому, что он настолько хороший, либо из-за нас с Крисом. Мне хотелось верить, что первое.

Спустя пару недель нас уже отправили в тур. Не по стране, а по миру. Куча городов, перелетов, концертов, людей. Бесконечный водоворот. Но мне это нравилось. Я выходила на сцену, видела тысячи людей и понимала, что они искренне хотят услышать мою музыку. Нашу с Крисом музыку.

Возобновление отношений мы не афишировали. И пытались тщательно скрыть. Но слухи и фотографии разлетались моментально по всем соцсетям. Однако прямых доказательств не было, поэтому у нас получалось отнекиваться.

Ну а изменилось все, — по старой доброй традиции, — в последний концерт тура.

***

Тур длился почти полгода. Под конец лично мои силы были на исходе. И Криса тоже. Как, собственно, у всей группы, которая ехала с нами. Никто уже даже не предпринимал попыток покинуть гостиницу. Во-первых, из-за толпы людей под окнами. Иногда мне казалось, что их собиралось миллионы. Ей богу, за все пять с лишним лет, когда я как-никак попала в эту чертову сферу шоу-бизнеса, еще нигде меня не преследовали такие толпы.

Мы с Крисом выдохлись окончательно. Концерты и весь тур высосал все силы из нас обоих. После концертов мы почти не разговаривали, просто действовали на основе своих желаний и по четкому плану. Убраться с площадки, попасть в номер, раздеться, принять душ, спать. Обсуждения оставались на следующее утро.

Господи, я сбилась со счета, сколько стран и поясов мы поменяли. Бесчисленное множество. Иногда перед концертом я даже записывала название города на своей ладони, чтобы банально не перепутать. Слухов о нашем с Крисом воссоединении ползло все больше, количество фанатов не уменьшалось. Усталость накапливалась. И я никогда еще не желала окончания тура настолько сильно.

Что до наших отношений… все становилось на свои места. Ну, почти. Капля за каплей мы восстанавливали то, что так быстро рухнуло в один миг. Не говорили о прошлом, но жили настоящим. Наслаждались обществом друг друга, учились заново жить вместе и общаться. Каждый сделал свои выводы. Поэтому ссор, которые были вполне привычными во время брака, почти не было. А если и случались такие моменты, мы быстро мирились. Не только с помощью секса — хоть и не без него, но и с помощью разговоров.

Последний концерт тура был в Лондоне. И это… отдавалось чем-то неприятным в груди. Воспоминания о детстве и безбашенной юности, как ни странно, ушли. В голове остались лишь моменты моей слабости. Потому что тут мы разводились. Именно в этом городе я провела несколько месяцев после расхода в обшарпанной квартире с плесенью. И именно здесь я потеряла малыша. Только эти воспоминания все еще жили в моей голове. От них сердце сжималось и уходило в пятки. Я искренне старалась бороться с собой, не возвращаться мыслями в то время и не показывать своей слабости, но получалось хреново. Единственным, что выдергивало из этих жутких воспоминаний, был Крис. Кажется, он целиком и полностью разделял мои чувства. И старался поддержать. Он пытался отвлечь меня разговорами, сексом, просмотрами фильмов. Да чем угодно. Иногда это помогало. Но в его взглядах я почему-то всегда видела вину. Крис винил себя за все произошедшее. И похоже, это чувство душило его, когда я все же рассказала в подробностях, что делала в Лондоне после нашего расхода, пока он пускался во все тяжкие в Лос-Анджелесе.

Чувства и горечь убивали нас обоих. И все это было связано именно с этим городом. Поэтому желание убраться отсюда стало еще сильнее, чем просто завершить тур. И когда на концерте вечером у нас осталась всего одна песня, меня уже потряхивало от нетерпения. Вылет был почти сразу после него. Нужно было просто дотерпеть. Так что к концу я уже давила свое нетерпение крепким неразбавленным виски. Помогало и для голоса, и для нервов. Крис делал то же самое. Мне даже в какой-то момент показалось, что он пьян. Но я ошиблась. Надеюсь.

— Ну что, ребят. Завершающая композиция. Последняя песня на этом концерте и вообще в нашем туре, — раззадоривая толпу, кричал Крис со сцены. Я же мысленно проговаривала все слова в голове.

Эта песня называлась «Flames». Та самая, которую мы написали в канун рождества в студии. Крис говорил, что именно после нее его мозги начали вставать на место. Именно эта композиция посеяла сомнения в словах Винса. Я ему верила. Поэтому эта песня теперь имела для нас очень большое значение.

Мы исполняли ее уже миллионы раз. Но смысла она не теряла. Наоборот, обостряла чувства. На последнем концерте в Париже или, может быть, в Берлине, я еле сдержалась. Очень хотела поцеловать его именно в тот момент, когда по сценарию мы должны были подойти друг к другу. В глазах Криса я видела то же самое желание. Но он осторожно отодвинул меня от себя, намекая на толпу зрителей. Кажется, в тот момент он соображал куда лучше меня.

Свет погас. Первая нота и на второй счет уже вступала я. На меня направили прожектор, ослепляющий своим светом, так что пришлось закрыть глаза.

I still burn for you

Like the sun burns in the sky

I still burn for you, ooh-ooh

I still burn for you,

My whole life I’ve been on fire

I still burn for you, ooh-ooh

Дальше снова загорается свет, он освещает всю сцену. И сразу вместе с ударными и электрогитарой вступает Крис.

Up in flames, up in flames

Light a match and put it to my name

Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh

Every time I think I had enough of this (Hey)

I get more addicted, yeah, I’m so obsessed (Ooh, yeah)

Talk about you all the time, I am your narcissist

Well if we burn it down, you’ll be my arsonist

Пока он поет, я медленно перемещаюсь по сцене, руками подбадривая толпу. Все вокруг вертится, по моему лбу, шее, спине струится третий слой пота. И мне уже плевать на все. Постановку, свет, людей. Есть музыка и голос мужчины, которого я люблю до безумия.

[Charlie & Chris]

I still burn for you, like the sun burns in the sky

I still burn for you, ooh-ooh (Burn for you, burn for you)

I still burn for you, my whole life I’ve been on fire

I still burn for you, ooh-ooh

I’m so strung out on you, I might relapse (I might relapse)

I’m dyin’ for a taste, please God don’t let this last (Please God don’t let this last)

And you’ve been burnin’ all of the leaves on palm trees