Наташа замечает мое напряжение, нанося последние штрихи.

– Я почти всё. Можно потом сфотографирую тебя для своего портфолио? – спрашивает она, продолжая работу. – Я иногда размещаю снимки в интернете, а у тебя очень яркая, запоминающаяся внешность. Хочу тебя в свою коллекцию.

– В коллекцию? – отзываюсь я с улыбкой. – Можно.

Скованность не проходит, потому что ощущение огня на коже не становится меньше, а наоборот, только возрастает.

Оглядываюсь по сторонам и, увидев призрака из прошлого, машинально тянусь, чтобы потереть глаза. Наташа, заметив этот жест, останавливает меня и просит не трогать лицо.

Часто-часто моргая, смотрю на Яниса, который сидит на диване рядом со стойкой администратора и сканирует меня пристальным взглядом. Его челюсти плотно сжаты. Ровные темные брови, слегка нахмурившись, сдвигаются к переносице, когда мы с Яном встречаемся глазами. В моих, наверное, замешательство и растерянность, в его – буря и ад. У меня пропадает дар речи и пересыхает во рту. Пламя охватывает сердце, и оно пропускает удар, когда понимаю, что это не глюк – передо мной действительно сидит Багдасаров.

– Всё в порядке, Алёна? – Наташа трогает меня за плечо, когда долго не отзываюсь. Слух перекрыт звоном, как после контузии.

Я запрещала себе думать о Янисе с тех самых пор, как наши пути разошлись. Но отрывочные воспоминания, словно ядовитые змеи, все равно приползали и больно жалили в сердце. Не спрашивая на то разрешения. Казалось, я их всех победила, но сейчас они как будто воскресли и по новой вонзают в меня острые зубы, заполняя тоской, которая стремительно разносится по венам.

Вцепляюсь пальцами в край юбки, когда Наташа снова зовет:

– Алёна?

– Да, всё в порядке, – автоматически киваю в ответ, не узнавая свой севший голос.

Наташа делает несколько снимков на телефон с разных ракурсов, а Ян продолжает на меня смотреть, откинувшись на спинку дивана и широко расставив ноги.

От того, что я вижу в глубине темных глаз, хочется превратиться в мелкую точку и попросить Яниса отвернуться, исчезнуть, сделать вид, что не заметил меня, потому что… не хочу ничего ворошить.

– Я готова. – Роскошная блондинка, которая донимала мастера своими придирками, подходит к Багдасарову, трогая маленькими ладошками упругую укладку. – Вроде симпатично. Да?

Янис наконец отмирает и поднимается на ноги.

– Идем, – говорит он своей девушке приказным тоном, даже не взглянув на нее.

Я сжимаю веки до звездочек под ними, когда Багдасаров со спутницей покидают салон, и чувствую, как становится легче дышать, оттого что меня больше не прожигают темным взглядом.

Сделав над собой усилие, встаю и подхожу к окну, наблюдая за красивой парой, которая садится в машину, припаркованную у тротуара. Ян на секунду поднимает голову, беря в руки телефон. Мы снова встречаемся глазами, а потом Багдасаров садится в белый седан. Они отъезжают от салона, а я ощущаю себя так, словно опять иду ко дну.

Три часа съемок, томного выражения лица на камеру, а перед глазами постоянно стоит другое: человек из прошлого. Как яркая, ослепляющая вспышка. Я думала, что забыла, смирилась и успокоилась, но когда увидела Яна – сердце екнуло и воображение разыгралось… Вспомнилась наша последняя встреча и все последующие события… В сложных ситуациях не бывает простых решений. Вот и мое оказалось нелегким.

– Ты такая задумчивая, – говорит Нелли, заехав за мной после съемки. – Всё нормально?

Я падаю на сиденье ее машины как подкошенная.

– Угу. – Встряхиваю головой, стараясь переключиться, отогнать назойливые мысли и «вспышки». – Вот думаю… если ты и за рулем не отнимаешь телефон от уха, то я, наверное, лучше до ресторана на такси доеду. Ок? – выдаю жалкое подобие шутки.

Нелли опять закатывает глаза и корчит смешную рожицу, а я широко улыбаюсь.

– Хоть бы Анжелика вот с таким декольте пришла! – парирует Нолик, показывая руками на себе. – И глаз не сводила с Неймана! Посмотрю тогда на твое «хорошее» настроение.

– Неймана, да? Кажется, ты недавно говорила, что она на Ленара засматривалась и пыталась к нему клеиться? – подначиваю я подругу.

Обожаю, когда Нолик злится. Такая смешная в эти моменты.

– Черт, да! – шумно вздыхает она и сразу же становится серьезнее. – Клеилась! Ее папа же непосредственный начальник Ленара. Мой муж и его команда у Иващенко на хорошем счету. Естественно, без промывки мозгов не обошлось: мол, смотри, Анжела, какие мужчины у меня в компании работают! Вот Анжела теперь и кружит над ними как орел. Сколько бы раз я ни заезжала в офис к мужу, эта вертихвостка постоянно там ошивается. И ладно Нейман, он свободный мужчина, но Ленар ведь женат! Ничего святого у этой грудастой! – практически на одном дыхании произносит Нелли длинную и пламенную речь.

– Ревнуешь, да?

– Еще как! – признается подруга. – У меня, – опускает она глаза на грудь, – не так все впечатляюще на фоне Анжелы. И папа не питерский магнат.

– Ты какая-то взвинченная в последнее время. И слишком эмоциональная, – замечаю я. – Всё в порядке?

– В полном. Но давай лучше о чем-нибудь приятном поговорим. Ты, кстати, почему не надела то платье, которое моя помощница принесла?

– У меня свое очень даже ничего. – Я глажу себя по талии. – И его химчистка будет стоить копейки. А если твое заляпаю едой или шампанским, то обойдется недешево. Подобные траты сейчас не входят в мои планы.

– Зря. Я же от души, Алён. И химчистку, если что, сама бы оплатила.

Припарковав машину на Невском, Нелли опять кому-то звонит. К счастью, на этот раз Ленару, который выходит нас встретить. Вместе с Нейманом. Генрих выглядит потрясающе. Черная приталенная рубашка, серые брюки. Красивый, высокий. Породистый. Мы с ним смотримся очень гармонично.

Месяц назад на одном из вечеров, который я посещала в качестве спутницы Генриха, нас сфотографировали, и недавно эти снимки попались мне на глаза… Анжелика, конечно, тоже будет прекрасно смотреться с Нейманом. С внешними данными у дочки Иващенко полный порядок. Но женская красота – это ведь не только соблазнительные изгибы тела и милое личико. Это еще и энергетика, которая у Анжелики очень слабая. И вообще, ее поведение слишком вульгарное и отталкивающее. Однако блондинки часто пользуются спросом у представителей сильного пола, даже имея не очень приятный характер. Тут уж каждый вправе выбрать то, что ему больше подходит. Судя по выбору Яниса, он больше не смотрит в сторону черноволосых ведьм.

– Привет, Алёна! – Генрих подставляет мне свой локоть и улыбается чарующей улыбкой. – Рад, что ты прилетела.

От приятного тембра и голоса, от того, как Нейман смотрит, в груди разливается уверенность и тепло.

– Потрясающе выглядишь, – одаривает он комплиментом, не давая вставить слово. – Как поживает твой маленький волшебник?

Это Генрих про Андрюшу. В год тот неудачно упал на детской площадке и разбил себе лоб. Шрам в виде зигзага теперь навсегда останется нашим общим воспоминанием об этом недоразумении. Абсолютно у всех, кто его видит, сразу же возникают ассоциации с известным книжным волшебником. Но, по-моему, Андрей вовсе не волшебник, а бедокур.

Ему скоро три, а уже весь в отметинах. Едва мы с ним успели выписаться из больницы после того падения и рассеченного лба, как на следующий день Гарри обварил руку в кипятке. Еще через несколько месяцев вывихнул ногу и заработал новый шрам, почти как у меня: на правом бедре. Нервных клеток я убила порядочно за эти три года, но, похоже, все самое интересное нас ждет впереди. Если меня раньше не хватит инфаркт.

– Всё хорошо, Генрих. Спасибо. Когда Андрей чуть подрастет, отдам его в дзюдо или бокс, может, теннис, чтобы выплескивал куда-то свою неуемную энергию и не травмировал себя в поисках опасных приключений.

– Спорт? – прищуривается Найман.

– В профессиональный я его, естественно, не отдам, но интерес к любительскому приветствуется. Как твоя племянница? Когда следующий визит в клинику?