Ив посмотрел на меня странным взглядом темнеющих глаз, а потом обвел взглядом присутствующих и остановился на Нате.

— Лан Бабидок, вы обещали, что я смогу поговорить с Аной наедине. Если вы не возражаете, я бы хотел напомнить об этом обещании. — Его голос сейчас был голосом императора и Нат тоже это уловил.

— Хорошо. Я подожду Ану в столовой, если вы не возражаете. И я уверен, что вы не причините ей вред. — Произнес Нат выразительно глядя на Ива при последних словах.

— Я могу дать вам слово, что не прикоснусь к ней. Если это вас успокоит. Я запомнил, что прикосновения рук причиняет ей боль.

— Чудесно. Я подожду в столовой. — С этими словами Нат встал с кресла.

Марк поднялся с дивана и помог встать Саре. Ян тоже выбрался из кресла, и они все вместе направились к двери. Я и Ив остались сидеть, напряженно разглядывая огонь в камине. У двери они обернулись и пожелали нам темной ночи, я ответила, внутри холодея от предстоящего разговора. Едва за ними закрылась дверь, Ив пристально уставился на меня. А потом негромко произнес.

— Почему? — Он не кричал и не ругался, но и мягким тоже не выглядел.

— Ты не оставил мне выбора. — Странно, что мне приходится ему это объяснять.

— Вот как? Я не оставил тебе выбора… Позволь спросить, что такого смертельно опасного я у тебя потребовал, что ты решила рискнуть жизнью, разрывая магическую клятву? — Опять эта злая ирония.

— Я не думала, что рискую жизнью. Меня уверили, что я не умру. И как видишь, не ошиблись. — Я тоже начала злиться.

— А то, что тебя теперь обнять нельзя, это как? Хороший вопрос. Не расскажешь мне, какие еще последствия твоей глупости? — Ив слегка повысил голос.

— Никаких. Так всякие мелочи. Переживу. — Отмахнулась я.

— Мелочи? Отлично. А к разряду мелочей, по всей видимости, относится и адская боль, и месяц беспамятства? — Зарычал он на мою реплику.

— А-а-а… Откуда ты знаешь? Про боль и про месяц? Мне сказали, что тебе больно не будет.

— Ана. Разрыв магической клятвы это не шутка. От невыполнения клятвы и ее разрыва умирают, если ты не помнишь. И разумеется я понял и про боль, а потом просто почувствовал, как ты провалилась и проснулась только через месяц. Магическое эхо клятвы оповестило. Так какие еще последствия?

— Тебя они не касаются. Это затронет только меня, мою магию и мое тело.

— Так, Ана. Хватит уже. Отвечай на поставленный вопрос. Это мне решать, что меня касается, а что нет. Какие еще последствия?

— Последствий всего три. Первый это боль, сильная, но о ней ты и так знаешь. — Я не стала уточнять, что боль была только при прикосновении к талии.

— Что говорят по поводу твоих болей? Они пройдут? Как долго это будет продолжаться? — В голосе Ива послышалась сталь. Он явно начинал сильнее злиться.

— Ну, если честно, то они должны были уже пройти. Но почему-то не проходят и меньше не стали. Но пройдут. Должны. — Я произнесла это неуверенно.

— Чудесно. То есть возможен вариант, что это навсегда?

— Нет. Да. Я не знаю.

— Понятно. Нужно посоветоваться с Марком. Пусть выяснит у своих магистров. Дальше. Второе там что?

— То, что в результате разрыва магической клятвы произошли и другие разрывы. Моя лечебная и боевая светлая магия разделились, теперь я не могу пользоваться ими одновременно, я пока не поняла, как это работает, я не с кем с тех пор не дралась, но в бою я не могу быть и лекарем, и боевым магом одновременно.

— Это не так страшно. Будем надеяться, что тебе не придется. Но выяснить и попробовать особенно перед поездкой к храму необходимо. Дальше.

— Дальше все. Я тебе не скажу. И не ори на меня. Все равно не скажу. — Говорить о том, что не смогу без него снять обруч, было рано.

— Отлично. Я в восторге от уровня твоего ко мне доверия. — Ив зло прищурился и почти прорычал это мне в лицо.

— А ты ожидал чего-то другого?

— Просто великолепно. Итак. Вернемся к началу. Почему? И когда ты это решила? Что я сделал не так?

— Ты предложил мне стать твоей игрушкой. Решил сделать из меня свою постельную рабыню. Ты сказал, что я буду твоей второй фавориткой. Это, по-твоему, не достаточная причина? — Я вскочила с кресло и почти проорала это глядя на него.

— А тебе хотелось быть первой? Ну, так сказала бы. Мы бы обсудили. Или это банальная ревность? — Он развалился в кресле и зло смотрел на меня снизу вверх.

— Во мне достаточно гордости, чести и самоуважения. Я выбралась из лап светлых фанатиков ордена. Я дала пощечину и залепила молнией света в Ульриха Праведного. Я стояла обнаженной на площади под ударами кнута. Я никогда! Слышишь ты! Никогда не буду первой фавориткой, второй, третьей. Я хочу быть только единственной! Поэтому если это все, я бы хотела уйти, ваше императорское величество Иврар. — Я обняла себя за плечи, как будто мне было холодно.

— Ана, я… — Ив тоже вскочил с кресла и протянул ко мне руку, но я отшатнулась и перебила его.

— Я хочу уйти, и больше не возвращаться к этому разговору. Что сделано, то сделано. Вы император, а я высшая жрица. Давайте на этом и остановимся. И не прикасайтесь ко мне. Вы обещали. — Я стояла у камина и замерзала, стараясь не смотреть на него.

— Нет. Мы поговорим, но не сейчас. Ты вся трясешься. И никакого императора. Я этого не потерплю. Назовешь меня еще раз императором, и я сравняю с землей торговый квартал. Жертв не будет, а вот убытки будут обеспечены. Твои гномы не обрадуются. — Его голос стал ласковым, почти нежным, но боюсь, говорил он серьезно.

— Я хочу уйти. — Все так же не глядя на него сказала я, по-прежнему не поднимая головы и не смотря на него.

— Хорошо. Иди. Темной ночи тебе, Ана. И кстати, Ана, не носи эти шерстяные платья. Они тебе не идут. У себя во дворце я хочу видеть на тебе бархат. Да и драгоценности не помешают. А вот амулет сокрытия правильно не снимаешь. Ана, иди спать. Ты устала, да и поздно уже. — И он уступил мне дорогу, пропуская к двери.

— Темной ночи. — Пробормотала я и побежала к двери.

Выбежав за дверь, я увидела Ната, попивающего вино, сидя во главе императорского обеденного стола. Взглянув мне в лицо, он тут же встал и, взяв меня за локоть, повел в наши покои. Дорогу я не запомнила, мои глаза застилали слезы. Не помнила, как добралась до кровати. Рухнула на нее и, закрыв глаза, провалилась в сон. И опять мне приснился он. Его ласковый голос, любимые глаза, нежные руки. Но это был сон. Только сон.

Признаю свои ошибки…гениальными.

— Милая, если тебе что-то не нравится, скажи прямо.

Я не догадаюсь, в чем был неправ,

если ты просто будешь тыкать иголки в мою куклу вуду.

Я проснулась утром с жутким ощущением повторения. Я уже видела вчера этот жуткий лиловый балдахин с розовыми кисточками. И у меня от слез болела голова. Опять. Когда я вышла в гостиную после душа и чистки платья, то увидела, что сломанные кресла все еще валяются в углу. За столом сидел Нат и завтракал. Я пожелала ему светлого дня и свершений. Присоединившись к нему за завтраком не знала, как начать разговор на волнующую меня тему. Но он, наверное, уже хорошо меня изучил, потому как посмотрел внимательно и спросил.

— Ты что-то хотела спросить, Ана? После вчерашнего разговора с императором что-то изменилось?

— Да. Я сначала не поняла, а вот сегодня пока чистила платье, эта мысль пришла мне в голову. Он сказал, что хочет видеть на мне дорогие платья и еще драгоценности. И что в его дворце я не могу так ходить. И еще эта сцена за ужином. Он был явно недоволен. У меня нет денег на бархат. И не предвидится. Я, конечно, могу попросить у друга в лавке драгоценности на вечер, только не пойму зачем? И покои мне эти уже как обжигающий свет, и кресла не ремонтируют. И за ужином нас теперь куда посадят? Ко вторым фавориткам? И Ив опять будет недоволен, когда Сара решит пересесть теперь не в конец, а в центр стола к нам?