– Мы не можем его здесь оставить, – прямо заявил Виталий, рядом с которым уже стояли его ведьмачата.

Венька посмотрел сверху вниз, с интересом оценил позу. Голубовато-серые глаза смотрели с высокомерной насмешкой.

– Ты что ждёшь, что я буду тебе помогать? – он развернулся и не встречая сопротивления пересёк группу.

Я ожидала более острых противоречий. Однако… может, я не до конца отдавала себе отчёт в происходящем?

– Тоже ведь удача, что именно тебе надо было свалиться туда, а не нашим бравым «ловцам нечисти»…

Мне не ответили. Ведьмаки молчаливо разбирали вещи из своих запасов. Венька наоборот устраивался долго и качественно отдыхать. У сбитых с толку развесёлых рож был потребован обед и интересная история. Жако мог бы насладиться зрелищем, как беспомощно лаково-гламурные вампиры выпрашивали посуду, выискивали продукты и воду, растерянно пытались развлечь развалившегося на пригорке Повелителя… но ведьмаки были заняты, и как сухие профессионалы, всегда отдавали предпочтение работе, а не развлечению.

– Где одеяло? – вдруг поинтересовался Венька.

Мишаня чуть не обронил клыкастую челюсть.

Студенты стояли полукругом за спиной продолжающего сидеть на окаменелой насыпи Алцеста. Жако выложил ему из своей сумки запасной ботинок. Он был большего размера и не на ту ногу.

Алцест хмыкнул и посмеялся, разглядывая подачку от ведьмака, который на него толком не посмотрел при встрече. Оказывается, ведьмак очень даже внимательно наблюдал за знакомым, только не имел возможности сообщить, что рад его видеть. Маг посмеиваясь разглядывал своё «рад видеть», но потом хмыкнул с иной тональностью. Ведьмаки деловито вытаскивали из сумки тесаки с прямоугольными лезвиями. Алцест подкинул ботинок. Пространство точечно дёрнулось, тряхнулось зеркалом и выправилось. Под вытаращенными взглядами неопытных учеников маг обувал исправленный ботинок, отражённый и уменьшенный.

Тварь на дне ямы вытаращилась на него не хуже. Оказалось, у её глаз всё-таки есть белки.

Вампиры со скорченными рожицами теребили студентов на предмет одеяла, но те стояли с Алцестом, как приклеенные, и притворялись, что не понимают о чём речь. Котёл маги вампирам отдали, как и некоторый запас продуктов – жмотиться Повелителю? Себе дороже. Маловероятно, что это безнаказанное деяние. Но не дать собственное одеяло – совсем другое дело. У большинства оно было единственное, а ночью можно было замёрзнуть насмерть. Это Повелитель может преспокойно обойтись без одеяла.

Готовкой преимущественно занялись вампирши, неумело возясь с продуктами и ничего не пробуя. С женским благоразумием старались угодить. Венька наблюдал их из позиции лёжа. На его месте кто другой лежать бы не стал, поберёг бы спину и одежду. Венька надувал губы и хмурил брови, готовясь высказать своё недовольство.

– На, – я вытащила своё одеяло и протянула просиявшему Мишане.

Венькино лежбище быстро доусовершенствовали. Приспособление было хлипким, но братец счёл его достаточным. Я размышляла, как он на самом деле относится к тому, что ведьмаки собираются прикончить его тварь. Он не может врать, но иногда он пользовался прикрытием своей святой простоты – он сам не всегда понимал, как к чему-то относится, пока не срывался с катушек. Ведьмаки зачем-то стругали лесины.

Я сама не понимала, как отношусь к этому. С позиции сестры Веньки я сочувствовала ему и его подданным, что их можно без суда и следствия убить, уничтожить любым способом… но если говорить по сердцу – я смотрела на существо, а оно смотрело в ответ с ожиданием. Оно было до некоторой степени разумным, но даже это не заставляло испытывать толику сочувствия. Но и смотреть на убийство не хотелось.

Практиканты с наставником остались на месте, Жрицы, как и я, предпочли отойти в сторону. В нашем случае выбор был между готовящимися убить ведьмаками и мучающимися с супом вампирами.

Венька похлопал по одеялу рядом с собой. Я решила не заострять внимание на том, кто кого мог приглашать. Братец мог и сорваться. Вампирши с надеждой посмотрели на меня, но я развалилась на своём одеяле в равно выжидательной позиции со сцепленными на животе руками. Пускай считают, что я такой же сатрап и тиран.

Семь женщин неопределённого возраста в артистических позах, со скрещенными в тонких чулках лодыжками, задрапированные бархатом, шёлком и вуалями, сковывающими нормальную женскую пластику тела, беспомощно вспоминали времена, когда чувствовали вкусы еды. Они были одеты не по погоде, будто вышли в лес на фотосессию. Чёрные платья-футляры, с коротким запасом на шаг. Вот это платье, конечно, роскошное, бархатное, без единой пылинки-ворсинки, как безупречная гладь ночного озера…

Вампиры мужского пола были отправлены развлекать Повелителя, пока не готов обед. Наивные. Думают, что он освободит их от повинности, когда получит тарелку.

– Гумбольдт выставил дочь из дома за интрижку со смертным…

Прячущиеся под сенью дерев мужчины начинали уже не первую сплетню, но Венька по-коровьи морщил нос и только что не отмахивался хвостом от мух. Сплетни его не интересовали. С недавнего времени он стал считать себя ценителем классики.

Один из мужчин (Мишаня, самый приставучий и зубоскальный, называл его Вителлой) взялся пересказывать сказки тысячи и одной ночи.

– А мораль будет? – неожиданно перебил Венька, насторожившись на вступлении.

Высокий гибкий вампир с интеллигентным лицом и накрахмаленным воротничком безукоризненно чёрной сорочки наморщил гладкий нос.

– Мораль тоже будет, – кивнул он, тряхнув чёрной чёлкой.

Придётся постараться. Послушаешь парочку литературных фабул и уже неудивительно, почему маги арабской диаспоры такие специфические.

Грудь Веньки вздымалась вольготно и спокойно под уложенными сверху ладонями. Длинные ровные пальцы с безупречными ногтями, совсем без белых ободков. Будто только от маникюрши.

Венька заметил моё внимание, похлопал себя по груди:

– Ложись, поспи. Обед будто не скоро.

Я поспешила покачать головой… а потом подумала – а что собственно может произойти?

И улеглась на предложенное место. На развитой Венькиной груди было удобно, тепло, пахло чистотой и утренним костром. Размеренно билось уверенное сердце.

Когда я открыла глаз, ведьмаки топорищами забивали лесины в плотный суглинок. За прошедшие пару часов интерес студентов притупился, группа сплочённо перешла к устроенному Жрицами костру, только Алцест остался на месте, крутил в руках узловатый крючок, отлетевший у ведьмаков во время рубки. Плотницкие работы не прекратились, в них лишь наступил перерыв. Отходы производства отправились в ещё один костёр, большой, будто ведьмаки собирались зажарить бычка. Пламенем управляла Вита, вооружённая значительной извилистой веткой.

Венька не обращал на бурную деятельность внимания. Вителла с потухшим взглядом рассказывал сказку о носильщике, пресыщенную восточной словесной непотребщиной. Братец слушал. Иногда ему было достаточно мерно рокочущего голоса, тем более я спала у него на груди, убаюкивая сонным ровным дыханием.

Лесная практика перетекала в расслабленный туристический поход. Ну, так оно было для меня. Ведьмаки рубили, как проклятые. Вампиры с озабоченными выражениями тёрлись в межевой полосе, боясь упустить распоряжение своего господина. Студентов не на шутку напрягали вампиры, внешне приличные, однако по краешек наполненные потустороннестью и обещанием смерти, но усталость и голод способны сделать смертных равнодушными к чему угодно. Пирамида Маслоу, так сказать.

Ага, вот для Жриц ещё это размеренная прогулка. Агни с нераспознаваемой улыбкой наблюдала за действием, усевшись на земле и выставив назад руки для упора. Фулани и Аймара перебрасывались огненными костями. Моим девчонкам нравилось в треугольнике трёх кострищ.

– Где твоя дружина? – подумал о том же Венька.

– На гауптвахте.

Гладкая переносица напряглась, будто услышанное не понравилось. Не знаю, что его задело. Не вижу смысла придавать значение. Маг бы запомнил на всю жизнь, но это Венька, для которого нет других проблем, кроме его собственных.