Дабы не скучать одному в коридоре, я без приглашения сделал несколько шагов и попал в ее комнату, чтобы понять, с чем имею дело. Из любопытства осмотрелся по сторонам. Слева в комнате стояла полутора спальная кровать. Справа было окно, шкаф и единственное кресло. Вот, собственно, и все убранство. Довольно спартанские условия для девочки, я бы сказал. Не было никакой разбросанной женской одежды, мягких игрушек и полок, заставленных разными безделушками. Только вот посередине стены выделялись полсотни фотографий, которые никак не вписывались в столь скудный интерьер квартиры. Я захотел подойти и рассмотреть их поближе, особенно ту, где она была полностью обнаженной, но сначала замешкался, а когда решился и сделал шаг, она уже зашла в комнату. Я испуганно оглянулся на ее голос.

– Миша, ты, конечно, с ума сошел! Взять и прилететь в незнакомый город. Даже не позвонил и не предупредил! – сказала она не заметив моего интереса к стене с фотографиями.

– И что тут такого? У меня же есть твой адрес, ты ведь сама письмо мне отправила летом, забыла, что ли?

– Три месяца уже прошло. А я ведь хотела переехать на другую квартиру в конце лета. Что бы ты тогда делал? – весело и в тоже время нравоучительно спросила она.

– Решал бы проблемы по мере их поступления, – спокойно ответил я и пожал плечами.

– Дурак, – сладко сказала она и прижалась ко мне, обвив руками, – я так скучала.

«Наконец-таки произошло то, чего я ждал. Вот та Аня, ради которой я приехал. Оттаяла», – подумал я и крепко ответил на ее объятие.

Сейчас я и вправду позволил себе думать и верить в то, что мы будем вместе. Я стоял и в который раз обнимал это маленькое до боли знакомое тело. Вдыхал запах ее волос и представлял, куда мы пойдем сегодня вечером. Я так наивно верил в это прекрасное будущее, что не замечал очевидных намеков, так естественно разложенных по этой квартире.

– Может, выпьем за встречу? – предложила она, и подняла ко мне свои глаза.

– Давай, – согласился я, стараясь показать равнодушие, а у самого потекли слюнки, так сильно хотел выпить.

– У меня есть классный ликер из Италии, подруга привезла этим летом, будешь?

– Крепкий?

– Около двадцати пять градусов, если я правильно помню.

– Годится, – ответил я.

На самом деле не было принципиального значения в том, что именно я выпью. Самое главное, чтобы это было не пиво и не вино, а как в данном случае что-нибудь градусов от двадцати, не меньше. Слишком уж напряженными выдались последние сутки, и в данный момент мой организм был сильно перевозбужден.

Мы вдвоем зашли на кухню, я сел за небольшой квадратный стол, она полезла в навесной шкаф за бутылкой. Хочется сказать, что я по-хозяйски расположился за столом и окинул кухню взглядом, словно между нами все уже было решено, но нет, я весьма скромно устроился на старом табурете и аккуратно оперся спиной на стену.

Вмести с бутылкой она достала две чашки. По размеру бутылка была меньше пивной с интересной многоразовой крышкой на металлических стяжках. Чашки же были сделаны на староанглийский манер, архитонкие ручки и бахрома на ножках.

Ядовито-красный ликер, который разливала Аня, вытекал из бутылки медленно, видно, что вязкий, значит, сильно сладкий. Наши сосуды она наполнила наполовину. По моим прикидкам, вышло где-то по восемьдесят-восемьдесят пять миллилитров на душу. В таком деле мой глазомер не давал осечек.

Я не стал браться за тонкую, как ниточка, ручку, испугался, что отломлю. Поэтому варварски обхватив своей кистью всю чашку, я посмотрел на Аню. Золотистые волосы до плеч, округлое лицо, голубоватые глаза и румяные щеки, тонкие розовые губы, которые слегка улыбаются. На душе сразу стало приятно, я почувствовал, что приехал не зря.

– Миша, меня, наверное, в детстве плохо воспитывали… – вдруг заговорила она.

По выражению ее лица, которое изменилось за долю секунды, я понял, что сейчас случится что-то плохое. Такое обычно сразу заметно. Люди выглядят так потерянно, как будто собираются сообщить тебе о смерти близкого человека. И это заставляется опуститься все твое нутро.

– … и не учили, что врать не хорошо, – продолжила она. – В общем, у меня молодой человек здесь есть. Мы уже почти год как встречаемся. И у нас все достаточно серьезно.

Умолкнув, она протянула мне свою чашку, чтобы чокнуться. На автомате я тут же ей ответил. Сначала я не понял, для чего это сделал. А когда подумал – все равно не понял. Ради чего, собственно, чокался? Ради ее счастья, что ли? От ненависти к ней, себе и этому миру я сжал чашку со всей силы, надеясь, что тонкие стенки не выдержат и лопнут, а острые осколки вопьются в мою ладонь и заглушат боль в сердце, но как бы не так, она оказались куда прочней, чем могла показаться на первый взгляд. Жалко, что с людьми не точно так же и разбить их куда проще.

Или все-таки мы за встречу чокались, как изначально предполагалось? Ну, за встречу я в принципе был не против. Правда, строго до той секунды, как она последнюю фразу обронила. А чокались мы уже после, выходит не за встречу, как она говорила. Тогда каким боком я отношусь к ее счастью и почему должен был чокаться за такую вот встречу?

Плюнув гадать, я за один глоток опустошил свой сосуд. Вкуса вообще не почувствовал, тоже мне итальянский ликер… Аня же с чувством отрешенной замкнутости стала манерно отхлебывать свою порцию.

– Я выйду минут на десять, – неестественным для себя голосом сказал я, покинув состояние транса.

– Конечно, – ответил она безразлично.

Может быть, она ответила и не безразлично. Но в моей памяти точно отложилось то, что она не попыталась меня остановить или поинтересоваться, куда я собрался после такой новости. А вдруг я собирался с собой что-нибудь сделать? На самом деле я бы, конечно, ничего не сделал, однако она не могла знать этого точно, поэтому-то будет справедливо, что ее поведение я прировнял к безразличию.

Я вылетел из подъезда, словно болид «Формулы-1». Если бы на моем пути кто-нибудь повстречался, я бы точно убил его дверью и даже не заметил. В глазах все плыло. Что я здесь делаю? Желание только одно. Умереть? Нет уж, это слишком пафосно для меня. Я более приземленных взглядов. Сейчас мне нужна была просто человеческая выпивка, тогда сразу станет легче.

Пробежал под аркой, вышел в проулок, а потом к Мойке. Стал рыскать в поисках хоть какого-нибудь продуктового магазина. Однако безрезультатно. Сначала быстрым шагом пошел в одну сторону, потом резко передумал и двинулся в другую. Через несколько домов на глаза попался захудалый магазин в подвальном помещении. Как показывает моя личная практика, алкоголь в таких местах лучше не покупать, вот только сейчас мне было плевать.

Спустившись по лестнице, я попал в небольшое помещение квадратной формы. Вдоль стен по периметру стояли витрины, за кассой толстоватая женщина лет сорока пяти. Самообслуживания отсутствует. Все на формат Совка.

– Мне вон ту четвертушку «Беленькой», – показывая пальцем попросил я продавщицу, заранее найдя на полке нужную мне бутылку.

– А восемнадцать-то есть, миленький? – приторно спросила она своими пухлыми губами, напомаженными в ярко-фиолетовый цвет.

Я промолчал. Спорить и объяснять ей что-либо бесполезно, по таким женщинам это видно сразу. Да и смысл что-то доказывать отсутствовал, паспорт у меня все равно был с собой. Поэтому я залез во внутренний карман пальто и достал его вместе с кошельком.

– Такой молодой, а уже пьешь, – нравоучительно сказала она, убедившись в моем совершеннолетии, и пошла за бутылкой.

Говорить, что это не ее дело тоже не стал, это также бесполезно. Многие люди ее поколения почему-то считают себя всезнающими, а свои советы крайне индивидуальными. Вот только чаще всего они почему-то работают продавцами, парикмахерами или сантехниками.

Расплатившись, я забрал небольшую и плоскую бутылку объемом двести пятьдесят миллилитров, натужно поблагодарил и вышел. Водку захотел выпить сразу возле магазина, но на улице было слишком людно, поэтому пришлось припрятать бутылку за пазуху и оставить спешку в стороне.