Ага, кажется, это мой Яша застал грозу студентов на месте преступления. Теперь я понимал, почему мальчишка тогда напился. Это на самом деле было ужасно. Так всасывать в свое жерло вулкана деликатного юношу. С ума сошла, не иначе!

*

Его лицо полыхало, хотелось исчезнуть от стыда и умереть, чтобы не ощущать послевкусия. Даже спустя несколько месяцев Мефодий испытывал жгучий стыд, едва вспоминалась эта сцена.

– Вот это было круто и внезапно, – Яшина улыбка была омерзительна именно потому, что Мефодий понимал, что он сейчас испытывает.

Как ужасно! Почему в кабинет к Милице заглянул именно Яша! Как с ним теперь объясняться!

Яша смотрел на Мета с издевкой и изумлением.

– Яша, это не то, что ты думаешь, – выдохнул Мет, понимая, что более глупой фразы в этой ситуации не найти.

– То есть то, что ты облизывался с Цицей на ее диване, мне показалось? – Яшка упивался происходящим. Его глаза светились злорадством и торжеством.

– Я не хотел этого, – предпринял попытку объясниться Мет, но понимал, что это бесполезно.

– Так кто ж добровольно-то будет с ней! – хохотнул Яшка. – Но за все в этой жизни надо платить. Так что теперь ты будешь весь в шоколаде, успехах и наградах? Как наш Любчик-голубчик? Говорят, он потому и блещет в своих бесконечных костюмах. Они стоят такую кучу денег, какую Любчик не зарабатывает, пофиг что такой красавчик и весь из себя доцент, профессор, академик!

Мету хотелось провалиться сквозь землю.

– А папа в курсе твоих любовных похождений? – хитро сощурился Яша.

– Пожалуйста, ничего ему не говори, – взмолился Мет.

– А то что будет? – усмехался Яшка.

– Мне неприятно то, что произошло. Я не хочу еще оправдываться перед Всеволодом Ростиславовичем!

– Ну как бы… я подумаю, может, ничего и не скажу…. Правда не знаю, какая мне от этого выгода.

– Чего ты хочешь? – быстро отозвался Мет.

Яша оживился.

– Я подумаю. Пока помолчу. Так уж и быть.

– Уверяю тебя, я не хотел этого! – отчаянно попытался исправить положение Мет, одновременно понимая, что бесполезно.

– А я тебе верю. Только ширинку застегни, – Яшка рассмеялся и побежал по лестнице вниз, к выходу из пустого университета.

Мет остался стоять. Никогда еще не было так противно на душе. Какой ужас, стыд и позор!

По невероятному везению, дома никого не было: и мама, и Всеволод заняты своими проектами – мама ансамблем, Всеволод – съемками. Мет нашел купленное Всеволодом вино в буфете. Очень хотелось забыться. Мет вынул пробку из горлышка, прильнул к нему, подумал, что вполне может быть, что сейчас станет еще хуже: к душевным мукам добавятся и физические.

– Ну и пусть! –залпом выпил несколько глотков.

– Выпей, – Анна Степановна налила Данише бокал. – И перестань быть горестным, это государыне по нраву будет. Тебя оценили, и в твоих руках твоя судьба.

Даниша, дрожа, пил.

– Перестань трястись, как осиновый лист… ты должен дрожать только от страсти. Быть аки жеребец стоялый!

Мет снова выпил столько, сколько смог.

Сколько возни с тобой, право слово, экий ты!.. Твое счастье, что государыня настаивает на знакомстве!

Мет допил оставшееся вино.

– Я не хочу этого, дядя. Я не об этом мечтал! – Даниша обхватил голову руками.

– Неужели ты хочешь вернуться назад в свою деревеньку в богом забытом месте? Разве ты мечтаешь всю жизнь помогать маменьке справляться с хозяйством, а потом самому стать провинциальным помещиком с толстой женой и кучей ребятни-погодков?

Даниша покачал головой.

– Люди готовы отдать все, лишь бы оказаться на твоем месте, Данил. Офицеры платят большие деньги, чтобы дежурить в ночь и иметь надежду получить тот самый случай, – дядя подбадривающе похлопал его по плечу.

– Тебя она выбрала по-другому. Она увидела не просителя, а самородка. Ей надоели эти геркулесы, кузнецы, молотобойцы!

Даниша вздрогнул, словно молот ударил где-то рядом. Как это унизительно звучит.

– Государыня хочет, чтобы рядом с ней был умный собеседник, с кем поговорить можно для души, а не только лишь, – дядя хотел сказать, что именно, но запнулся, увидев несчастное лицо племянника.

– Она узрела в тебе не только красоту внешнюю, а со свойственным ей умом и прозорливостью – твой ум и талант. Ты не будешь случайным просителем на три ночи. Ты будешь отрадой нашей государыни. Может, еще послужишь Отечеству в делах науки и искусств. Как когда-то Иван Иванович Шувалов при покойной государыне. А ты будешь самим Сабуровым Данил Григорьичем, уважаемым государственным деятелем!

– Какой ценой, дядя, – выдохнул Даниша.

– А тебе чай в подоле приносить? Уж не убудет с тебя. Научишься этому делу, за что другие деньги платят, а тебе только один доход. Сам подумай, даже если ты государыне не понравишься, все равно будут щедро оплачены твои услуги! А уж коли по нраву ей окажешься, только успевай милости получать. И про меня, дядю своего, тогда не забудь.

Голова кружилась, ноги с трудом донесли его до собственной кровати. Мет поставил пустую бутылку рядом. Теперь бы уснуть и все забыть.

Тогда, Мефодий хорошо это запомнил, он впервые в жизни был рад так надолго заболеть. Да, его мучила лихорадка, было несколько сильных приступов астмы, когда ему казалось, что он задыхался без преувеличения. Но зато у него был официальный повод не появляться в университете.

Каждый новый день отдалял во времени тот ужасный момент, когда случилось то, что случилось, в добавок к этому разговор с Яшей. Теперь ему нужно написать реферат, чтобы Всеволод Ростиславович не узнал о похождениях идеального сына своей любимой женщины. Но реферата не будет, пусть Яшка делает, что хочет.

Мефодий написал Яше, что очень болен, поэтому не сможет пока ничем помочь. Яша пригрозил, что все расскажет отцу. Мет просто ничего не ответил. Он решил, что если вдруг Яша сделает это, он, Мет, от всего откажется. И что-то подсказывало юноше, что Яша будет только угрожать, рассказать об увиденном своему отцу – это сомнительно.

Мефодий и сам удивился, что оказался прав. По всем признакам, Всеволод Ростиславович не знал о случившемся. Но как опытный человек, чувствовал, что все же что-то произошло, и несколько раз намекал Мету, что его уши к услугам Мета, как и понимание, помощь и поддержка. Но Мет не решился рассказать о Милице. Чем сможет помочь ему в этой ситуации Всеволод Ростиславович? Пойдет ругать Милицу Анатольевну? В лучшем случае она ответит, что ничего не видела, не знает, как вы смеете даже думать такое. Потом начнется прессинг на занятиях. Все студенты знают, какие последствия для тех, кто попался на зуб Милице Анатольевне – публичный разбор написанных текстов, допрос с пристрастим на занятиях и на экзамене, бесконечные придирки и унижения. Все, кто на себе испытал прелести антипатии строгого декана, никому не рекомендовали попадать в «черный» список.

Яша настойчиво требовал помощи в обучении. Мефодий отвечал молчанием. Температура и приступы астмы выматывали, и писать то, что требовал Яша, Мет не имел ни желания, ни сил.

Сообщения от Яши, которые Мет сразу же удалял, сменились звонками.

– Ах поручик, или вы уже получили титул князя, – голос Яши был полон издевки. – Наша императрица изнемогает без тебя, требует ко двору. Когда явишься? А то мы без тебя опять перешли на дистанционку и видеолекции, Милице без тебя скучно вести занятия.

– Я еще болею, – как можно спокойнее ответил Мет. Очень хотелось нахамить в ответ, но был ли в этом смысл. Да и куда деваться, это же сын Всеволода Ростиславовича – его доброго гения.

– Ты уже неделю мне эту сказку поешь, а Любчик требует с меня видос. Я не знаю, что снимать, муза умерла, понимаешь ли. Нет у меня личностных проблем, не о чем снимать, счастливый я парень.

– Яша, с температурой почти 39 я тоже не знаю, что хочет от тебя Любомир. Я смогу помочь тебе, когда выздоровею, – Мет старался говорить ровно, но очень хотелось послать куда подальше этого нахаленка в очень вежливых выражениях, можно даже замысловато.