«Знаешь, я действительно хотел убить тебя сначала. Мной двигало желание мести и обида. Но потом я понял, осознал, когда увидел тебя, такую бессильную и жалкую: если бы я убил тебя, я бы убил и себя, и если бы это произошло, мир просто не смог бы быть идеальным. Ты его главный компонент — королева, без которой вся партия была бы бессмысленной.»

Эл бесцельно цепляется глазами за стену. Искренне пытается не слышать его, но он всегда очень близко, и всегда говорит прямо в уши: прямо в открытый, уязвимый и больной мозг. Он уговаривает, иногда, жалостливо, молит ее чуть ли не на коленях.

— Пожалуйста, пожалуйста, Элевен, я умоляю тебя. Я сделаю все, что ты захочешь, всё-всё, только…

Ох, правда? Тогда верни все как было.

Все, кроме этого, да?

Тогда убей меня.

И кроме этого? Надо же, удивительно.

Джейн даже не говорит вслух — знает, что именно так он и ответит, завернув, правда зачем-то, будто разговаривает не с контуженной сумасшедшей девочкой, а играет в пьесе.

«Я простил тебя. Почему ты не можешь этого сделать?

Я люблю тебя. Почему ты не можешь полюбить меня в ответ?

Я сделаю для тебя всё. Только попроси.»

Он требовал от нее любви, понимания и полного принятия. Хотел взаимности. Но Элевен слабо это понимала, и никак не могла дать ему то, что он хотел. Векна говорил в последнее время много, но очень расплывчато: бредил что при белой горячке, и из всего этого шизофазного потока она разбирала только то, как сильно он одержим ей. Как она только раньше не замечала - он абсолютно зависим и абсолютно болен, болен всем, чем только можно, но особенно ей. Она была его слабостью - единственной, и он держал ее подле себя только ради того, чтобы обуздать и заставить слиться с ним в одно целое; дуалистически при этом разное.

— Ты сумасшедший.

Она делает тихий вывод, тулится носом к холодной стене лежа на боку. Прерывает своего “возлюбленного” на полуслове, и его громоздкая бессмысленная речь обрывается на хриплом “ша”. Он замолкает и застывает. Потом, после, лезет своим лицом прямо в затылок Эл — льнет крепко губами, целует, и руки его змеями уже обвивают ее талию. Генри не отвечает. И Элевен уверена, что не дождется ответа.

— Даже если так…

Она ошибается.

— Это ты свела меня с ума.

Это исчерпывающий ответ. И, по мнению Эл, отличный повод, чтобы наконец убить ее. Но Векна этого не делает. И не сделает никогда.

У этого красного и бессмысленного мира теперь два (сумасшедших) хозяина. И Элевен придется это принять — и просто ждать, ждать момента, когда это всё наконец закончится. В мире, в котором время никогда больше не пойдет ни назад, ни вперед.