– А что в этом такого? Давайте блестяще предадимся блуду все вместе! Ты много раз говорил, якобы Камадо такой умелый, что ты блестяще кончаешь, не доходя даже до главного блюда. Но я тебе заявляю, что моя желтоперая канарейка блестяще не уступит ему ни в чем! Да и нам с тобой есть, в чем посоревноваться – в выдержке! Увидим, кто блестяще кончит первым! – от его слов все трое смутились, желая стать как можно незаметнее или просто провалиться сквозь землю. Меж тем Узуи, указав на своего пламенного товарища пальцем, самодовольно усмехнулся. – Ну что? Ты ярко принимаешь мой вызов? Твой безнадежный Камадо не годится Зенитсу даже в подметки! Потому что всем блестящим любовным техникам Зенитсу обучал лично я!
– В подметки не годится?.. – удивленно, но с нарастающим в голосе недовольством вопросил Ренгоку, выбираясь из своих фривольных мыслей, где главным действующем лицом был его тсугуко. Наблюдавший за ними Зенитсу только хлопнул себя по лбу, а Тандзиро, обреченно зажмурившись, измученно проговорил что-то про «обычную провокацию». Однако Тенгена такая реакция более чем устроила: он хитро улыбнулся своему товарищу, подходя к нему практически вплотную, и посмотрел на него сверху-вниз.
– Блестяще проверим?
Поднося пиалу с саке к губам, с наслаждением вдыхая пьянящий аромат, столп Звука расслабленно выдохнул и отпил из нее, краем глаза следя за происходящим рядом. Саке его пламенного товарища все еще стояло нетронутым. В данный момент Ренгоку со вздувшимися на лбу и руках венами жмурился и ерзал на месте, не зная, куда деть себя от острых ощущений – между его ног, сцепив руки за спиной, на коленях стоял старший Камадо, губами скользя по напряженному стволу члена, старательно силясь взять в рот до самого основания. При этом лицо у мальчишки было крайне сосредоточенное, красное от усердия: даже испарина проступила на лбу и над верхней губой. Узуи откровенно смеялся, глядя на эту парочку – это было соединение невинности, неумелости, голого энтузиазма и стараний. Как рьяно Тандзиро принялся расстегивать форменные штаны наставника, когда тот сказал, что они непременно должны утереть нос столпу Звука и его ученику. Тенген бы с удовольствием захохотал от души, если бы прямо в этот момент его член не находился в горячем рту полураздетого Агацумы, иногда бросающего на него снизу-вверх томные взгляды. И если Узуи ловил эти взгляды, то невольно напрягался всем телом, отставляя от себя выпивку, бедрами делая несколько движений навстречу чужому рту.
– Мальчик мой!.. – пробуя вернуть концентрацию дыханию, сквозь зубы произнес Ренгоку, запрокидывая голову и зажмуриваясь. Камадо послушно поднял на него свои огромные наивные глаза, ни на минуту не прекращая двигать головой, шумно втягивая носом воздух, и как только Пламенный столп увидел это выражение лица, то невольно до побеления костяшек вцепился пальцами в край стола, на котором они устроились бок о бок с Тенгеном. Это заметил его товарищ, с довольной улыбкой обернувшийся к нему.
– О, Ренгоку! Ты, никак, собрался блестяще кончить? Как ненадолго тебя хватает, просто беда, – с деланным разочарованием произнес столп Звука, не в силах убрать с лица победоносную ухмылку. – Ты хоть успеваешь вставить своему мальчику? Или он у тебя так и ходит недотраханным? Теперь понятно, почему он сосет тебе так жадно. Блестяще сочувствую, Камадо! Я бы на месте Ренгоку тебя ярко… ммм!.. – он вдруг оборвал фразу на середине, со стоном выдохнув и изумленно уставившись на Зенитсу, старательно выводящего вздувшиеся венки на его члене. Парнишка смотрел на него с укором во взгляде, работая языком еще активнее, чтобы отвлечь партнера от праздных разговоров. Кусая губы и выдыхая через раз, Тенген наблюдал за тем, как его временами капризный тсугуко трется румяной щекой о влажную головку его естества. – В чем блестяще дело, м? Если я кончу раньше времени из-за твоих ярких выходок, ты еще неделю после этого на свою аппетитную задницу не присядешь!.. Черт, Зенитсу!..
– Камадо! Мальчик мой, я!.. Я сейчас прямо тебе в!.. Мальчик мой, вот уже!.. – Ренгоку затрясло от наслаждения, и он резко схватил мечника с карточными серьгами за голову, глубоко насаживая ртом на свой член, содрогаясь всем телом. Рядом с ним согнувшись и наклонившись к блондинистой макушке, что-то сквозь зубы шептал Узуи – понять, что именно, пребывающий в мире первобытных ощущений Пламенный столп даже не пытался. Он, конвульсивно дергая бедрами навстречу сжимающемуся горлу Тандзиро, кончал, задыхаясь от собственных слишком частых вздохов. Давившийся Камадо меж его ног сипел и кашлял, но при этом все равно ни за что не спешил отстраняться, как будто считая своим долгом проглотить все до последней капли, не смея прервать пик наслаждения своего наставника. Наблюдая за тем, как закрывший глаза Кёджуро, тяжело дыша, откинулся на стол, на котором они сидели, Тенген перестал остервенело кусать губы, стараясь сдерживать себя – сил на это уже не было никаких. Зенитсу старательно вылизывал его член у основания, иногда поочередно прихватывая губами яички, не имея возможности использовать руки. Таким было изначальное условие их спора: удовлетворять своих наставников без помощи рук. Столпы в свою очередь спорили на то, кто сможет дольше продержаться при такой активной оральной стимуляции.
– Блестяще!.. Ну же, ярко принимай свою награду, Зенитсу! – на выдохе произнес Тенген и, видя, что Ренгоку безоговорочно проиграл ему в этом состязании, одной рукой плотно обхватил свое естество, а второй притянул тсугуко, прижимаясь к его щеке. Тот мялся, жмурился, но противиться столпу, трущемуся членом об его лицо и размазывающему по нему выплескивающуюся сперму, не мог. Низко простонав в наслаждении, Узуи расслабленно усмехнулся, довольно глядя на все еще сидящего у него между ног тсугуко, у которого с челки на нос тянулась вязкая капля его семени. Они молча смотрели друг другу в глаза, стараясь восстановить дыхание, напрочь позабыв о том, что рядом все еще находились двое других мечников.
– Ренгоку-сан… Эт-это было не совсем плохо?.. Я ведь не безнадежен?.. – боязливо, с какой-то виноватой интонацией в голосе проговорил Тандзиро, нависнув над раскинувшемся на столе Кёджуро, практически облокотившись на него. Тот, осчастливленный на полжизни вперед, с глупой улыбкой до ушей и часто вздымающейся грудью смотрел на него своими огромными кукольными глазками.
– Это было просто великолепно, мальчик мой! Я чуть не потерял сознание от того, насколько мне было хорошо!
– А-а, п-правда? Я так рад, что смог сделать все, как надо! Вот только… – он стыдливо опустил взгляд, и Ренгоку удивленно поднял брови, смотря на его горящее румянцем лицо. – Я чувствую, что у Ренгоку-сана снова…
– Ты прав! У меня снова эрекция! Я возбудился оттого, что ты лег на меня, мальчик мой! – бодро ответствовал ему столп, заставляя парнишку совсем зажмуриться от смущения и уткнуться лицом ему в крепкую грудь. Услышав смешок со стороны, Ренгоку с наивным изумлением глянул на Тенгена, которому Зенитсу закрывал рот ладонью, не давая громко рассмеяться в голос. Убрав руку блондина от своих губ, предварительно поцеловав ее, столп Звука хлопнул своего пламенного товарища по плечу и ослепительно улыбнулся.
– Пожалуй, я знаю, что нужно делать с твоей блестящей эрекцией!
Ренгоку совсем не умел целоваться – это Тенген подметил еще с самого начала, когда Пламенный столп повалил своего послушного тсугуко на футон, спешно наваливаясь на него сверху и начиная неловко тыкаться ему в губы своими, иногда облизывая их и запихивая в рот язык. Однако и Камадо в этой области знал не так уж и много. В результате таких лобзаний у младшего мечника было попросту облизано почти все лицо. Узуи, превративший кожу на шее Зенитсу в одно сплошное красное пятно из засосов, откровенно веселился, наблюдая за этими двумя. Их футоны были постелены вплотную друг к другу, из-за чего младшие мечники лежали практически голова к голове и даже иногда смущенно обменивались каким-нибудь репликами, если рот не был занят. В этом плане Агацуме было куда проще: Узуи ласкал его везде, долго не задерживаясь на одних губах – играл с его сосками, посасывая их и выкручивая пальцами так, что парнишка сдавленно постанывал, выпячивая грудь, вылизывал ключицы, покрывал поцелуями живот, дразняще гладил его между бедер, отчего Зенитсу еле удерживал себя, чтобы не начать умолять его наконец-то ввести внутрь хотя бы пальцы. Сам блондин тоже не оставался в стороне, руками вовсю исследуя мускулистое тело, скользя ладонями по крепкой спине, иногда намеренно впиваясь ногтями, зная, что от этого у Тенгена мурашки бегут по телу, потом спускался ниже, бесстыдно сжимая подтянутые ягодицы, иногда просовывая пальцы дальше, касаясь ими сжатого колечка мышц. Действия Узуи от этого становились более резкими и откровенными.
