И Ренгоку все-таки срывается: громко позвав юного мечника по имени, резко поддается бедрами вперед, чувствуя, как чужие сильные руки упираются ему в живот, короткими ногтями царапая кожу. Весь низ живота сводит странной судорогой, чего не случалось с ним прежде, и Ренгоку чувствует, как из его естества что-то выплескивается внутрь и что он никак не может этого контролировать, сотрясаемый крупной дрожью. Он слышит чье-то громкое дыхание, короткие истеричные смешки, а потом чужие пальцы, измазанные в чем-то, касаются его щеки. Повязка с глаз исчезает.
– Ты молодец, Кёджуро. Это был твой первый раз? – довольный, словно сытый кот, растягивая каждое слово, произносит Аказа, после чего ложится ему на грудь, по-прежнему не слезая с его бедер и не вытаскивая из себя обмякший член. Но Ренгоку только лишь буравит его ненавидящим взглядом, кривя губы. – Ну же, не злись. Ты кончил в демона, Кёджуро! Просто прекрасно!
– Ты!..
– Не поминай лихом: мы обязательно еще встретимся с тобой! А пока меня не будет, можешь смело развлекаться с тем мальчишкой! – его язык напоследок проходится по щеке столпа Пламени, и демон быстро отстраняется, поднимаясь на ноги и оправляя свою одежду. Он исчезает в кронах деревьев близлежащего леса так стремительно, что Кёджуро даже чертыхнуться ему вслед не успевает. Вскоре неподалеку раздается громкое «Ренгоку-сан», и юноша сокрушенно думает о том, что освободить руки и привести себя в божеский вид до прихода мальчишки Камадо ему не удастся.
Комментарий к 4. Аказа/Ренгоку Кёджуро, Ренгоку Кёджуро/Аказа (Ренгоку Кёджуро/Камадо Тандзиро)
Серьезно, а если подумать, кто из этих двоих должен быть сверху?.. (///￣ ￣///)
========== 5. Камадо Тандзиро/Ренгоку Сенджуро ==========
Комментарий к 5. Камадо Тандзиро/Ренгоку Сенджуро
Ериичи-сан, я постепенно претворяю в жизнь все то «запретное», о чем мы думали (*ﾉωﾉ) Да простят меня читатели…
Предупреждение! Часть содержит материалы, которые не всем будет приятно читать - подумайте хорошо!
Ну а те, кого уже ничем нельзя испугать - приятного прочтения! ＼(≧▽≦)／
Научившись побеждать демонов одного за другим, постоянно улучшая свои навыки ведения боя, совершенствуясь день ото дня, Тандзиро Камадо отправлял детей ночи в небытие, сражая их как самое грозное оружие. К тому же он был невероятно добрым и чутким человеком, с любовью и состраданием относился ко всему живому, был преданным другом и заботливым братом. Умел все, да и вообще был полезен во всяком деле. Однако было одно небольшое «но» – этакая капля дегтя в этом медовом океане. И о наличии в себе этой самой капли Тандзиро узнал очень поздно.
А проблема заключалась в следующем: он был очень несдержан. Несдержан в том самом плане, в котором ему меньше всего хотелось быть несдержанным. И ведь он даже не подозревал об этом, пока в один прекрасный день не познакомился с замечательным человеком – младшим братом того самого Пламенного столпа, героически завершившего свое путешествие на поезде «Бесконечный». И мечник с карточными серьгами даже не думал задеть честь погибшего воителя, как-то опорочить его имя – нет, он быстрее бы утопился, чем сделал это. Но Сенджуро Ренгоку, этот тихий и скромный подросток с наивными глазами и миловидным личиком глубоко запал ему в сердце, и старший Камадо больше не знал покоя.
Он положительно не имел ни малейшего понятия, что делать со своими постыдными мыслями: объект его вожделения виделся ему даже во снах. Мечник после трудового дня ложился в постель либо в то, что заменяло ее на заданиях (обычно голая земля или травянистый ковер), закрывал глаза, и вот тут в его фантазиях и возникал безропотный юноша, смущающийся от любого его слова. Он робко звал его к себе, не поднимая смущенного взгляда, либо предлагал ему отдохнуть после долгой миссии подле себя, либо молчаливо делал массаж его усталым мышцам. Тандзиро вскакивал с постели и со стыдом осознавал: его естество требовало к себе немедленного внимания. Если рядом никого не было, он, поджимая губы, просовывал руку под форменные штаны и, зажмурившись, ублажал самого себя. Но если на задании вместе с ним также были и друзья или же сестра, то старший Камадо уходил куда-нибудь и уже только потом совершал все эти, как он думал, непристойные действа. Но, кончая в собственный кулак, он неизменно шептал одно и то же имя – Сенджуро.
Ноги каждый раз сами вели его в фамильное поместье Ренгоку. И хоть ему больше и нечего было там делать, противиться своим желаниям Камадо просто не мог. Младший брат его несостоявшегося наставника встречал его всегда с лицом, выражающим какой-то щенячий восторг – точно Сенджуро дожидался его прихода каждодневно. Тут же гостеприимно садил за стол, окружал заботой и никуда от него не отходил. При этом если их взгляды встречались, младший Ренгоку сразу же стрелял своими огромными глазками по углам комнаты, как будто до этого даже и не думал смотреть на своего гостя. Такое поведение казалось странным мечнику с серьгами ханафуда, но он не знал, с чем это связать, и потому вдавался в рассуждения.
Ему было, о чем подумать в присутствии второго сына Шинджуро: например, о том, как соблазнительно выглядит его нежная шея или какие умелые у него руки. Сенджуро был настолько хрупкого телосложения, что старший Камадо всегда испытывал непреодолимое желание обвить сильными руками его талию и прижать мальчика к себе. Выражение его лица в этот момент, наверняка, было бы просто бесценным.
– Тандзиро-сан? – огромные янтарные глаза смотрят на него с детской наивностью, и мечник тут же отбрасывает все мысли прочь, понимая, что задумался так глубоко, что позабыл о том, где находится. Его окружали стены фамильного поместья Ренгоку, а чашка с уже остывшим белым чаем тяжелила затекшую руку. Сенджуро сидел перед ним, покорно сложив руки на колени, и щеки его почему-то ярко алели. При виде этой картины старший Камадо чуть не выпустил чашку из рук, но вовремя вспомнил о ней.
– Д-да? Ты что-то сказал, Сенджуро-кун?
– Я спросил, не хотите ли вы принять ванну в нашем доме? Вода еще горячая.
– А… С удовольствием! Я благодарен тебе за предложение, Сенджуро-кун!
Горячая вода нисколько не отвлекла мечника от фривольных мыслей, где главными действующими лицами были он и младший сын семьи Ренгоку. И вытворяли они в этих мыслях такое, что член Тандзиро вставал как по команде, вынуждая краснеющего юношу вновь заниматься рукоблудством в чужой купальне.
Откуда в его светлой голове взялись такие постыдные картины? Объяснить это было как раз таки не трудно: более опытный во всех смыслах Зенитсу имел обыкновение делиться с ним подробностями своей личной жизни с бывшим столпом Звука. У Камадо волосы дыбом вставали, когда он слышал от блондина, что, бывало, вытворял Узуи Тенген. А Агацума рассказывал об этом с цветущим видом, с щеками под цвет свежесрезанного мака. Когда Тандзиро думал об Узуи-сане и Зенитсу, ему становилось не по себе, но как только в мыслях появлялся нерешительный Сенджуро Ренгоку, любые «похабные вещи», как их окрестил сам Камадо, становились не такими уж и похабными.
Он, пыхтя и иногда тихонько охая, активно игрался со своим естеством, лелея в голове образ раздетого мальчика, безуспешно пытающегося хоть как-то прикрыться метелкой, с которой его во дворе регулярно видел Тандзиро. Лишь представив, как младший Ренгоку решает помочь ему в этом постыдном деле, как нежно обхватывает ручками его член, мечник с серьгами ханафуда протяжно застонал чужое имя, чувствуя, что собственное семя выплескивается на чистый предложенный ему футон. И в тот же момент он обмер, услышав точно через пелену чей-то тихий вскрик. Краснющий как рак Камадо обернулся на двери в отведенные ему комнаты и ошарашено замер, во все глаза глядя на стоявшего на пороге Сенджуро. В помещении установилась такая тишина, что даже было слышно, как за закрытыми дверями в саду шелестит листва.
