– Я не хотел причинить тебе боль. Никогда не предполагал, что смогу полюбить снова, это казалось невозможным… Этого просто не могло случится. Думал, справлюсь с собой, но… Эсми, прости меня. Я люблю ее.

Он осыпал поцелуями ее тонкие холодные руки, звал ее, снова и снова просил прощения, но Эсми по-прежнему лежала, устремив невидящий взор к потолку.

- И теперь, когда у нас будет ребенок, моя любовь тысячекратно усилилась. С тех пор, как появилась Ренесми, я завидовал Эдварду и Белле – они стали родителями по-настоящему. Леа… она делает меня живым. Я живу, а не изображаю человека…

Внезапно Карлайлу показалось, что выражение лица Эсми на тысячную долю секунды поменялось. Но это произошло настолько быстро, что он даже не успел заметить, что выражало ее лицо в это короткое мгновение.

Больно было говорить все это женщине, которая совсем недавно была смыслом его существования, но еще больнее осознавать, что Карлайл не в силах исправить сложившуюся ситуацию. Каллен не знал, как долго он просидел возле нее; он то извинялся, то уверял, что, несмотря ни на что, Эсми очень дорога ему.

- Что же нам делать… – вздохнул он, оглядывая комнату. Напротив кровати на подставке стояли телевизор и видеомагнитофон, которых раньше не было: наверно, кто-то из детей принес их сюда, надеясь, что просмотр любимых фильмов найдет у матери хоть какой-то отклик. На прикроватной тумбочке громоздилась большая стопка книг, Карлайл взял верхнюю и перелистал:

- «Джейн Эйр»? Хочешь, я почитаю тебе?

Наверно, это было безнадежно, но он не мог не попробовать.

За окнами посветлело, а история Джейн дошла до середины, когда в дверь спальни тихо постучали. Дождавшись разрешения, Джаспер, тоже с книгой в руках, проскользнул в спальню родителей.

- Как Эсми? – он присел рядом с Карлайлом.

- Все так же, - тот вздохнул и отложил недочитанный роман.

- Я тоже читал ей. Не помогло, – Джаспер небрежно бросил на кровать томик другой сестры Бронте - «Грозовой перевал».

- Телевизор – это твоя идея?

– Да. Мы смотрели «Унесенных ветром», - молодой человек едва заметно усмехнулся, – Как вернуться в прошлое, честное слово. Я так надеялся, что любимые книги или фильмы снова вернут ей чувства, разбудят эмоции… Но она пуста, абсолютно пуста. Будто бы мы одни в этой комнате, - его голос был очень усталым, – Я не ощущаю ровным счетом ничего, что относилось бы к Эсми. Только твои боль и беспокойство.

Сын придвинулся ближе к отцу, и сознание Карлайла будто начали затапливать чужие ощущения. Расслабление… вера в лучшее… надежда…

- Лучше?

- Да, спасибо. Не знаю, что бы я делал без твоей помощи. Остальные избегают меня. Я понимаю, что не вправе обижаться, но это очень тяжело.

- Они просто испуганы и не уверены в будущем, - объяснил Джаспер, - Вы с Эсми были для них всех чем-то вроде эталона счастливой пары, и вдруг выясняется, что вампиры влюбляются чаще, чем один раз за всю жизнь. Ни у кого из них не было подобного опыта, конечно, все до смерти перепугались. Я говорил с Эдвардом: Роуз боится, что Эммет тоже может разлюбить ее, раз ты смог разлюбить маму, – Хейл пересел поближе к Эсми, бросив на нее теплый взгляд.

– Кроме того, Розали злится из-за ребенка. Ей безумно завидно. Эммет, как обычно, на ее стороне. Белла… Эдвард не может знать, что она думает, но я видел у нее ту же неуверенность и страх, что и у Роуз.

- Как Элис? – обеспокоенно спросил Карлайл, вспомнив, как болезненно отреагировала младшая дочь на новости о Лее. Джаспер озабоченно покачал головой:

- Элис получше, у нее больше ничего не болит. Она очень жалеет вас обоих, ей страшно видеть Эсми одной. Она не избегает тебя, но ей трудно находиться рядом, она плохо видит в твоем присутствии. Раньше только Ренесми, так сказать, искажала эфир, а теперь еще и ты – видения стали еще расплывчатее. А ты знаешь, что это значит для Элис.

- Понимаю. Кстати, я до сих пор толком не видел Ренесми, что с ней?

- Она не отлипает от Джейкоба, – отмахнулся Джаспер с брезгливой гримасой. – Кажется, он и Сэм даже дали ей допуск. Так что не думай, что она не хочет тебя видеть.

- А как насчет тебя, Джаспер? Ты единственный, кто относится ко мне, как прежде, - Карлайл повернулся к сыну, заглядывая ему в лицо.

– В какой-то степени, я тебя понимаю.

Джаспер слегка улыбнулся, и Каллена снова будто закачало на теплых волнах спокойствия и надежды.

- Я не думал об этом с тех пор, как пришел в твой дом. Эдварду совершенно необязательно об этом знать, и никому другому - тоже. Элис расстроится и будет переживать, хотя у нее нет ни одной причины.

- О чем речь? – удивился Карлайл.

- О Марии, - тихо и серьезно ответил Джаспер, – Я никому не рассказывал, но мы с ней были близки. Я действительно любил ее. Когда я увидел ее в первый раз, я был поражен. Она была самой красивой женщиной, что я видел в своей жизни; она обратила меня, учила привыкать к новой ипостаси. Даже когда я понял, что нужен ей только для тренировки новообращенных, я не перестал ее любить.

Молодой человек резко поднялся и подошел к окну; видимо, ему было слишком тяжело говорить об этом, смотря отцу в глаза. Первые лучи солнца, пробираясь между ветвями кедров, отражались от его лица и отбрасывали на стены миллионы крошечных солнечных зайчиков. Кожа Джаспера казалось усыпанной бриллиантовой крошкой.

- Слишком тяжело оказалось, убивая, переживать ужас людей, как свой. Я устал от убийств и ушел, но все равно тосковал по Марии. Мне было все равно, что она лишь пользовалась моим даром. А потом появилась Элис, и я излечился.

Несмотря на то, что Хейл старался держать себя в руках, его голос дрогнул. Каллен подошел к сыну и встал рядом, приобнимая.

- Я благодарен Марии и сейчас. Если бы не она, мы с Элис разминулись бы во времени и никогда бы не узнали друг друга, - Джаспер встретился взглядом с Карлайлом.

- Если бы Мария была в опасности, я бы помог, в память о том, что было. Я до сих пор испытываю к ней очень теплые чувства. Но я не люблю ее и никогда не вернусь к ней. Другим невдомек, что можно любить дважды, поэтому они так враждебны. Но я понимаю тебя, отец.

Оба вампира замолчали, наблюдая за поднимающимся солнцем. Неяркое дневное светило то и дело пряталось за тучи, на траве и ветках деревьев переливались всеми цветами радуги капли вчерашнего дождя, серое небо постепенно светлело – ночь сменялось утром, и это утро обещало быть прекрасным.

- Тебе пора собираться на работу, - напомнил Джаспер. – Не волнуйся, я побуду с Эсми, а потом меня подменит Эммет.

- Спасибо, Джаспер. За твое понимание, за заботу об Эсми… – растрогался Карлайл.

- Не стоит. Ведь мы семья, - Джаспер ободряюще похлопал его по плечу и вышел.

+++

Рабочий день в клинике выдался напряженным, но Карлайлу это было только на руку. Он был рад отвлечься от невеселых мыслей. Рутина всегда успокаивала, и домой он вернулся в почти хорошем настроении.

Выскочив из автомобиля, он бегом добрался до двери, чтобы не намочить плащ. В гостиной горел свет: Джаспер сидел на диване с книгой, Эдвард что-то подбирал на рояле одной рукой. Карлайл не хотел сейчас выяснять ни с кем отношения и поэтому первой его мыслью было подняться к Эсми, но его остановили.

- Скажи ему, - настойчиво обратился Джаспер к Эдварду, захлопывая книжку, – Это может быть важно.

- Что ты должен мне сказать, Эдвард? – доктор остановился на лестнице на полпути на второй этаж.

- У Джейкоба очень странные мысли, – Эдвард говорил неохотно, будто через силу, – Там фигурирует стая, Леа и ее ребенок, но все очень хаотично. Еще он думал о какой-то большой опасности. Я ничего не понял. Ренесми хотела расспросить его, но он буквально убежал отсюда в резервацию и просил ее не ходить за ним.

- Может, с ней что-то случилось! - от волнения Карлайл не сразу нашел в карманах свой мобильный и обшаривал их с неуклюжестью обычного человека.

- Ты бы лучше о маме так беспокоился! – Эдвард с грохотом закрыл крышку рояля.