— Не уверен, что про слона это комплимент, — хмыкнул Вэньхань, — но кто, если не ты? Ждёшь, что мы все, как Сынён, сейчас скажем, что дали бы тебе с поросячьим восторгом? Станет легче от этого? Тебе пол-универа готова дать, невзирая на возраст и пол. Думаешь, не сможешь получить своего омегу?
— Не хочу, чтобы он мне «дал». Хочу, чтобы увидел во мне человека. Ну, то есть… вы поняли. Личность, альфу, партнёра. А пока что он даже шанса не дал. Он меня ненавидит, — Ибо наконец пробрало. — Я понимаю, что дело, наверное, не во мне конкретно. Вместо меня мог быть любой пень с глазами, он бы так же реагировал. Но от этого не легче, а даже обиднее. Он ведь совсем не знает меня, но даже не хочет знать. Я просто оказался не нужен. Такой вот ненужный джекпот. А он… — В носу защипало, совсем как в детстве. Ощущение было настолько реальным, словно он перенесся во времени на лет на пятнадцать назад. Ибо замолчал, пережидая дурацкую слабость. Хотя, друзья бы поняли, но со слезами действительно пора завязывать. Когда немного отпустило, он всё-таки закончил. — Он очень красивый, просто невероятное что-то. И запах… как будто весной. Не знаю, как объяснить. Когда всё оживает, такая свежесть и немного восторга, немного надежды и предвкушения.
— А разве вы не пахнете чем-то конкретным? Ну там… сандалом, бергамотом, ванилью или розами? — кажется, даже Сынён немного протрезвел.
— Розами? Ты дорам пересмотрел? — Сонджу уставился на Сынёна так, словно у него вторая голова выросла.
— Ничего я не смотрю! Это сестра! — Сынён выглядел искренне возмущенным, но Сонджу убедить всё равно не сумел.
— Ну да, ну да. А ты просто мимо проходил. Все двадцать пять — или сколько там серий.
— Иди нахер! Про запахи все знают!
Ибо пожал плечами. Возможно, Сяо Чжань и пах чем-то таким, чему Ибо просто не знал названия. Но пронзительный запах весны — самое точное, как можно описать ощущения от его аромата. Как пахнет весеннее солнце, которое отражается в хрупкой поверхности луж после дождя; только едва распустившиеся первые бутоны; едва показавшаяся из-под земли трава или невероятный весенний воздух, наполненный ожиданием чего-то нового?
Вэньхань похлопал надувшегося Сынёна по плечу и пододвинул к нему тарелку с жареными куриными крыльями и, пока тот отвлекся, поднял взгляд на Ибо.
— Так что вы решили?
— Будем съезжаться. Он согласен исполнить репродуктивный долг, а потом расходимся. Он не против общей опеки над детьми…
Его прервал хохот Вэньханя. Вся компания застыла в недоумении, даже сосредоточенно жевавший крылья Сынён. Отсмеявшись, Вэньхань хлопнул Ибо по плечу.
— До этого ещё знаешь сколько воды утечёт? Тут не только проследить за трупами всех врагов успеешь, но и переиграть судьбу в свою пользу. Ищи жильё, тащи его в пещеру и начинай действовать.
========== Рабы Паучихи ==========
«Доброе утро, Пекин! Меня зовут Хэ Пэн, на часах семь сорок пять, и я поздравляю всех с долгожданной пятницей! В этом году ноябрь радует удивительно теплой погодой, уже сейчас наша студийная метеостанция показывает десять градусов выше нуля, а днём синоптики обещают до плюс семнадцати. Всем, кто только проснулся и приготовил первую чашку утреннего кофе, желаю приятного аппетита, а тем, кто уже в пути — наколдую быструю дорогу без пробок. Начнём последний рабочий день этой недели с новостей вместе с удивительно свежим и бодрым для столь раннего утра Цао Юйчэнем!»
Сяо Чжань открыл окно и выглянул на улицу — в нос тут же ударил запах свежевымытого дорожного покрытия и чуть нагретого пластика автомобилей. Выехал всего на пятнадцать минут позже — и безнадёжно встрял в мёртвую пробку. Никакая магия радиоведущих уже не могла спасти от опоздания на работу: желающих попасть в центр города через мост Сиюань оказалось слишком много. К утреннему ажиотажу, похоже, ещё добавилась авария на съезде с эстакады в сторону аэропорта. Кто-то сегодня явно не успеет на самолет, а Сяо Чжань пропустит начало совещания.
Закрыв окно, он откинулся на сиденье, убавил звук радио до минимума и попросил Орешек:
— Отправь Сюань Лу сообщение, что я попал в пробку, поэтому задержусь минут на двадцать. И набери маму.
«Отправлено. Набираю: мама» — тут же откликнулась «кошка».
Показалось, что изогнутая на эстакаде пробка, словно гигантский мифический дракон, дрогнула и пошла рябью. Только вот движение чем ближе подходило к машине Сяо Чжаня, тем короче становилось. Слушая длинные гудки в динамике, он смотрел, как постепенно затихала дрожь на теле монстра.
— Чжань-эр? — судя по голосу мама улыбалась. — Как ты? Всё в порядке?
Впереди стоящая машина тронулась, проехала едва ли пару чжанов и встала. Сяо Чжань включил автоматический режим управления в пробке и прикрыл глаза.
— Всё хорошо, мам. Прости, что не позвонил вчера. Работы очень много, возвращаюсь домой к ночи.
— Мы соскучились. Приезжай на выходных, я приготовлю твои любимые баоцзы с грибами и гобаджоу. Или, может быть, даже сегодня вечером?
— Мам, это нечестно! Ты же знаешь, что я не могу устоять перед твоей едой! — он улыбался, слушая родной голос и греясь в лучах неожиданно теплого ноябрьского солнца. В стоящей машине становилось жарко — Пекин действительно получил в подарок совсем не осеннюю погоду. — Но я не могу. Сегодня после работы еду смотреть новый дом, который снял Ван Ибо. На выходных буду перевозить вещи и работать.
Несколько секунд на том конце трубки слышалось только очень тихое мамино дыхание. Потом она осторожно спросила:
— Как ваши отношения?
С трудом поборов раздражённый вздох, он ответил не сразу.
— Какие отношения, мам? Ему девятнадцать, выглядит на шестнадцать, у него крашеные белые волосы, и он учится в Центральной академии драмы на факультете танцев {?}[На самом деле: Факультет танцевального искусства, хореографии и пластики]. Он больше походит на подопечного Юй Биня, чем на альфу. У них в отделе по правонарушениям несовершеннолетних такие появляются с регулярностью, достойной лучшего применения.
— Чжань-эр, дай ему шанс проявить себя, не дави авторитетом. Может быть, просто нужно время…
Он честно старался не злиться. Мама всегда готова была дать всем шанс — второй, третий, двадцатый. Дать время, дать возможность, дать форы — что угодно. Все двадцать лет с момента инициации отца она говорила, что Сяо Чжань должен попытаться наладить отношения с ним и его омегой. И, как недавно выяснилось, сама продолжала с ними общаться. Он, конечно, пережил, в конце концов, это её дело. Но попытки заставить его быть святее шаолиньских монахов всё ещё раздражали. Наверное, когда-нибудь, он научится смирению и перейдёт на следующий уровень. Может быть, даже получит бонус.
Он обречённо выдохнул. Видимо, придётся произнести это вслух.
— Мам, вчера я в очередной раз выслушал от Цзыи про ответственность перед ним, обществом и будущими детьми. Я не готов пока это обсуждать и не уверен, что когда-нибудь захочу. Но за почти полтора месяца у меня было достаточно времени, чтобы обдумать все варианты и… наверное, смириться. Меня тошнит от подавителей, укоризненных взглядов Цзыи, глубокомысленных советов О-психолога и скрытого сочувствия в глазах друзей. Так что да, я попытаюсь. Не знаю, что из этого выйдет, но что-то выйдет точно. В любом случае, у тебя будет два внука.
— Что ж, это уже не мало, — в мягком голосе мамы совершенно точно слышалась улыбка и он, конечно, растаял.
— Мам, прости. Просто иногда я думаю, что меня за что-то наказывают. Почему со мной случилось то, чего я всегда боялся?
На этот раз мама молчала так долго, что показалось, что прервалась связь.
— Мама?
Он отчётливо услышал тяжёлый вздох.
— Может быть, это не наказание?
— А что тогда?
— Может быть, это урок?
Машина снова плавно двинулась вперед. Открыв глаза, Сяо Чжань увидел, что пробка начала понемногу рассасываться. Впереди показался съезд в сторону центра. Он отключил автопилот и перешел на ручное управление.
